Приют изгоев - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Лифанов, Инна Кублицкая cтр.№ 104

Менкар на всякий случай стукнул в стекло и открыл дверь.

Старик поднял голову и отложил свое рукоделие.

Поздоровавшись, Менкар прошел прямо к столу и без лишних слов предъявил визитную карточку и подорожную. Старик, тоже не тратя слов, молча взял подорожную, встал, отошел к одному из шкафов и сверился с какой-то картотекой. Потом достал из ящика стола толстый журнал, за которым тянулся шнурок, открыл где-то в середине, написал, что подорожная номер такой-то сдана такого-то числа в такое-то время, затем, опять же без слов, пододвинул журнал Менкару, протянул ручку и ткнул корявым пальцем в конец строки — мол, распишись.

Менкар на всякий случай глянул на стоящие рядом старинные водяные часы, макнул перо в чернильницу и размашисто подписался.

Аккуратно старик присыпал запись меленьким песочком, стряхнул его на пол, спрятал журнал, не забыл засунуть в ящик и тянущийся за журналом шнурок, закрыл крышечками чернильницу и песочницу, затем достал из другого шкафа довольно большой, но легкий узел и свернутый гамак, вручил их Менкару, а в освободившуюся ячейку жестом указал поставить сумку. После чего проронил первые слова:

— Ужинать будешь? Есть овощной суп и пирожки.

— Неплохо бы, — сказал Менкар.

Менкар положил узел и гамак на скамью, а старик открыл еще один шкаф, и там обнаружился довольно обычный для Таласа горшок-термос: глиняная посудина, засунутая в тапановый мешок, подбитый «морским пухом» — вываренными волокнами одной морской травы, которые отлично сохраняют тепло. Старик ткнул пальцем в стоящие на полке миски и на объемистый короб с пирожками, после чего опять сел в кресло и занялся сетью.

Менкар взял миску, снял с горшка накрывашку и зачерпнул себе половником похлебки, которая вообще-то была ухой, но здесь именовалась овощным супом, так как, помимо даров моря, в нее добавлялись овощи. Пирожки, впрочем, тоже были не пирожками, а таласским представлением об этом предмете. Овощное пюре смешивалось с рыбным фаршем, заворачивалось в большие виноградные или капустные листья, обмазывалось особо приготовленным густым соусом и обваливалось в муке, после чего и запекалось. Получалось вкусно, только к настоящим пирожкам не имело никакого отношения.

Поужинав подобным образом, Менкар посмотрел на старика. Тот опять отложил сеть, встал и, взяв лампу, указал Менкару на узел и гамак, после чего повел по галерее на веранду, где в этом доме, как, впрочем, во многих таласских домах, размещались спальни для гостей. Там уже висело несколько гамаков, но никто из постояльцев не проснулся, пока старик светил, а Мен-кар оборудовал свое спальное место; дело было привычное, во всех таласских гостиницах такие порядки.

Старик ушел и унес лампу, а Менкар впотьмах разулся, разделся, повесил свои вещи у изголовья и лег, стараясь поплотнее завернуться в просторное шелковое одеяло, подбитое тем же морским пухом. Все хорошо в этих одеялах: и легкие, и теплые, и стираются отлично, и с сушкой проблем нет, — только вот скользкие они, и все время норовят при малейшем движении куда-то убежать.

Ночью он сквозь сон еще пару раз слышал, как старик приводил постояльцев, а потом его толкнули в бок:

— Вставай, завтрак проспишь!

Он высунул нос из-под одеяла и огляделся. Веранда просыпалась. Рядом снимала с вбитых в каменные столбы крючьев и сворачивала гамак молодая женщина. Остальные постояльцы кто встал, кто еще только продирал глаза. Всего их здесь было человек семь.

Менкар высвободился из нагретого одеяла и, поеживаясь от сырой прохлады, торопливо натянул штаны и куртку. Было приятно, что в Таласе почти не бывает воровства; во всяком случае, одежду и личные вещи можно было оставлять где угодно на какой угодно срок. Правда, это не касалось металлических предметов, и Менкар старался пореже показывать свою бритву; здесь брились стеклянными лезвиями, акульими зубами или не брились вовсе. Менкар, собрав гамак и одеяло, провел рукой по щетине и решил, что обойдется пока так.

Он понес постель в дежурку, но остановился, проходя мимо все еще спящего постояльца, похоже, прибывшего этой ночью самым последним. Над гамаком была повешена ярко-красная кисть — знак, повсеместно принятый в таласских гостиницах и означающий «Не будить!».

В гамаке, высунувшись из одеяла по грудь, спал и похрапывал, сунув обе руки за голову, Волантис. Он опять изменился: отрастил за две недели куцую бородку.

В дежурке вместо старика Менкара встретила женщина средних лет, показала на шкаф для спальных принадлежностей, спросила имя и, заглянув в какие-то записи, велела посидеть, пока не позовут, в трапезной. В помещение то и дело входили какие-то люди; одни предъявляли подорожные, другие, кивнув дежурной, сразу проходили в глубь дома. До Менкара никому не было дела, и он, оглядевшись, пошел искать трапезную.

По логике таласской архитектуры, если спальня размещается на веранде справа, то кухня и столовая располагаются слева. Та-ласары вообще стараются в хорошую погоду проводить все время вне дома, а уж кухню сам бог велел выносить на открытый воздух. Здесь ведь топят не дровами — кто же в Таласе сожжет хоть щепку? — а осмоленными поленьями спрессованных сухих водорослей; коптят такие поленья немилосердно, и запашок от них заметный, поэтому легко можно понять стремление таласар не разжигать огонь в комнатах.

На завтрак подавали жареную рыбу, пирожки и жидкость, называемую в Таласе молоком; «молоко» представляло собой разболтанную в кипятке муку из бобов какого-то неизвестного Менкару растения, щедро сдобренную рыбьим жиром. Когда-то Менкара блевать тянуло от этого «молока», потом как-то притерпелся и даже начал находить в напитке своеобразный вкус, так что сейчас он от «молока» отказываться не стал.

Завтракал он не спеша, так что к концу остался на веранде один, если не считать поварихи, которой он помог разобрать стол, снести козлы и столешницу из слоенки в кладовку и помыть посуду. В награду он получил благодарность за помощь, стакан довольно приличного, на его взгляд, вина, и сел на подвешенную к. потолку на манер качелей скамью пить вино и любоваться окрестным пейзажем, насквозь промокшим под нескончаемым дождем.

Кроме пейзажа, Менкар привычно присматривался к происходящему вокруг, делая из увиденного немудрящие выводы.

Например, было похоже, что трапезная работает бесплатно только во время завтрака. Время от времени появлялись покупавшие у поварихи какую-то снедь люди, которые расплачивались глиняными клеймеными фишками, игравшими в Таласе роль мелких монет. А ближе к полудню в трапезную завалилась целая компания из четырех парней. Они купили у поварихи бутылку вина, расселись на скамьи возле перил, передавая бутыль из рук в руки. Менкар прислушался — говорили что-то о ярмарке в Третьем Форту, но что конкретно, из разрозненных реплик, перемежающихся весьма специфическими выражениями, понять было трудно. Постепенно веранда заполнялась народом, так что мест на подвешенных скамьях стало не хватать, и прибывшие рассаживались прямо на широких перилах веранды. Менкар догадался, что веранда служит не столько местом пропитания, сколько чем-то вроде зала ожидания. Изредка в дверях трапезной возникали деловитые личности и громко выкликали имена, после чего выкликаемые покидали веранду вместе с посыльными. По случайно оброненной фразе, донесшейся из все той же компании, Менкар наконец понял, куда он попал. А поняв, не очень-то удивился, хотя на душе стало несколько неуютно. И было с чего.