Ветер смерти - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Федотов cтр.№ 52

Феликс Абрамович тогда добровольно вызвался сотрудничать со следственными органами, благо баллотировался в то время на теплое и ответственное место депутата губернского собрания народных представителей. Но спустя всего несколько месяцев дело отчего-то зашло в тупик, часть важных отчетных банковских документов пропала куда-то и, несмотря на титанические усилия господина Гурвича по их розыску, так и не нашлась. Через полгода дело было закрыто «за недостаточностью улик», а Феликс Абрамович спокойно вернулся к своим прямым служебным и общественным обязанностям.

Господин Гурвич и теперь выглядел моложе своих сорока пяти лет. Подтянутый, широкоплечий, без намека на брюшко, с глубоким и цепким взглядом серо-стальных глаз и черной густой шевелюрой без малейших признаков облысения и седины. И лишь темные круги под глазами да неестественная бледность плохо выбритых пухлых щек намекали, что их хозяину за последние несколько суток пришлось несладко.

Он по очереди настороженно и внимательно оглядел всех присутствующих и повторил слегка дрогнувшим голосом:

— Прошу уважаемые органы правопорядка защитить мою жизнь и достоинство.

— Проходите, гражданин Гурвич, — спокойно предложил Берест, воспользовавшись правами начальника и хозяина положения. — Мы готовы вас внимательно выслушать.

— Но я вижу здесь посторонних, — заявил беглый банкир, недобро уставившись на меня.

Еще бы! Не кто иной, как журналист Котов три года назад раскопал того самого отставного бухгалтера, давшего следствию ценнейшие сведения об истинных объемах средств фонда «Новая Сибирь», распределяемых по районным отделениям. Господину Гурвичу тогда пришлось изрядно понервничать, прежде чем его ушлым юристам удалось уговорить этого честного человека отказаться от своих показаний…

— Дмитрий Алексеевич Котов — журналист, имеющий постоянную аккредитацию в управлении криминальной службы, — веско сказал комиссар. Так что, прошу, Феликс Абрамович, излагайте вашу одиссею.

Гурвич переступил с ноги на ногу, одернул дорогую, из тонкой темно-серой замши, куртку и с независимым видом прошел мимо меня к столу. Медленно и с достоинством опустившись на предложенный стул, он вынул из нагрудного кармана вычурную с золотым тиснением коробку папирос «Паблиш смоки» и изящную перламутровую зажигалку в виде обнаженной женской фигурки, держащей на голове амфору, затем тщательно размял папиросу и со вкусом закурил.

Мы молча наблюдали за его действиями, понимая, что банкир не из тех, кто побежит в органы по пустякам. Чтобы решиться на такой шаг, Гурвичу должно было достаться, по моим расчетам, что называется «по самое не хочу». Наконец, сделав несколько глубоких затяжек, он заговорил.

— Три дня тому назад я познакомился в театре, на премьере новой пьесы Семена Велисевича «Оборотни» с очаровательной женщиной, Анной Леонтьевной Закревской, как выяснилось, большой поклонницей творчества юного гения драматургии и профессиональным психологом. Мы чудесно провели вечер, посидели после спектакля в «Лайзе», погуляли по ночному городу, потом я проводил Анну до ее дома, и она, вполне естественно, пригласила меня на чашечку чая, — Гурвич мельком глянул в мою сторону, стряхнул пепел в предложенную комиссаром пепельницу и продолжал. — Как-то незаметно выяснилось, что Анна не только интересная и умная собеседница, но и просто роскошная женщина!

— И вы не устояли! — не выдержал я: этот вальяжный мартовский кот раздражал меня все больше и больше!

— Разумеется, как всякий нормальный мужчина, — галантно осклабился Гурвич. — То, что произошло между нами, не имеет отношения к делу, поэтому, комиссар, я прошу разрешения не уточнять деталей…

— Допустим. Пока, — кивнул Николай и занялся своей трубкой.

— Спасибо. Так вот, утром я проснулся довольно поздно, по вполне понятным причинам. Анны уже рядом не было, я услышал ее голос, доносящийся из кухни и напевавший какую-то модную песенку, уловил запах свежемолотого кофе и только собрался вставать, как мне показалось, что слышу чьи-то шаги в соседней комнате. Но едва я прислушался, шаги стихли в коридоре, — Гурвич аккуратно загасил окурок в пепельнице и извлек из кармана мятную пастилку, кинул в рот.

— Вы проверили, кто это был? — поинтересовался Ракитин, тоже с легкой гримасой брезгливости наблюдавший за банкиром.

— Нет. Специально нет, — покачал красивой головой тот. — Правда, когда я вышел в коридор, направляясь в ванную, то увидел на пуфике под зеркалом весьма занятную игрушку, которой раньше вроде бы не было…

— Уж не куклу ли, часом, господин Гурвич? — у меня неприятно засосало под ложечкой, и появилось четкое ощущение тяжелого, недоброго взгляда в затылок, так что я с трудом подавил желание обернуться.

— Вы как всегда чертовски догадливы, мистер журналист! — язвительно отозвался этот «казанова». — Именно куклу. Кстати, очень похожую на Анну. Я даже подумал сначала, что кукла сделана на заказ. Знаете, есть такой модный вид искусства…

— И вы рассмотрели ее? — продолжал я расспрашивать, решив не обращать внимания на его укусы.

Сейчас мне было важнее выяснить, прав ли я в предположении о назначении этих кукол? Мысль об этом преследовала меня со вчерашнего дня, когда я увидел первую куклу Светланы Величко, а дополнительный толчок к развитию мои размышления получили после «эпохального» инсайта Колобка насчет религии «вуду»…

— Конечно я заинтересовался! — заметно оживился вдруг Гурвич, вытащил новую папиросу и принялся постукивать ею по коробке. — Я даже взял ее в руки и, вы не поверите, господа, мне показалось, что она теплая! К тому же довольно тяжелая для своих размеров. Вы не в курсе, из чего сейчас делают куклы?

Мы с Ракитиным и Берестом переглянулись, и по молчаливому соглашению продолжил допрос Олег.

— Феликс Абрамович, а вы не пытались выяснить, откуда она у госпожи Закревской?

— Нет! — как-то странно дернулся тот и поспешно начал прикуривать папиросу. — То есть я собирался это сделать, но потом решил сначала принять душ и… — он запнулся на полуслове, еще больше сжался и даже снова побледнел, видимо, вспомнив дальнейшие события.

— Что с вами, Феликс Абрамович? — заметил его состояние и Берест. Вам плохо?

— Н-нет, все в порядке. Теперь, — Гурвич уже справился с собой, глубоко затянулся и продолжал: — В общем, я думаю, это меня и спасло! Когда я минут через десять вышел из душа, то вдруг услышал стоны и хрипы, доносившиеся из гостиной, а потом и увидел… — он снова замолчал и сделал две-три затяжки. — Нет, господа, этого лучше не видеть! Там, в гостиной, на ковре Анна боролась с… сама с собой! Ну, то есть на Анну нападала женщина, как две капли воды похожая на нее! Копия!.. Я… я ничего не успел предпринять! Я был ошарашен и растерян! Я… я не знал, кому из них надо помогать!

— И никто из них не кричал и не звал на помощь? — уточнил Ракитин.

— В том-то и дело, что нет! — Гурвич в отчаянии сжал кулаки, позабыв про папиросу, и не заметил, что раздавил мундштук. — Одна из них ударила другую большим подсвечником, канделябром, по голове, и та, другая, упала на ковер, обливаясь кровью. Я не выдержал и вскрикнул. Тогда первая, я не знаю, была ли это Анна, обернулась и, улыбаясь, молча пошла на меня! Я отступил в коридор, и тут получил сильнейший удар сзади по голове!