Ночь страсти - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Бойл cтр.№ 30

Теперь его язык ласкал ее нежно и нарочито медленно. Он дразнил ее чувства и вновь привел ее к той же опасной и незащищенной от ветров пропасти. На этот раз Джорджи куда-то летела с опасной головокружительной скоростью, что он, похоже, предчувствовал.

Она должна остановить его, должна сделать это прежде, чем упадет.

Упадет в темноту, впадет в забвение.

Ее пальцы переплелись с его волосами, поглаживая его шею, крепко прижимая его к себе, так как она искала что-то прочное, к чему можно прислониться, — она нуждалась в том, чтобы кто-то поймал ее, когда она будет падать с этой быстро-быстро распрямляющейся спирали. Затем ее мир взорвался, омываемый удовольствием волна за волной.

— О, пожалуйста, да-да, — задыхаясь, проговорила она. И когда Джорджи с головой бросилась в блаженство неуправляемой страсти, он поймал ее.

Впрочем, она ничего другого и не ожидала.

Колин наблюдал, как она ощутила свое освобождение, заметил удивленную и недовольную гримасу, трепет ресниц, говорящий о ее полной капитуляции.

Он продолжал целовать Джорджи, преодолевая вместе с ней ее нетерпение и импульсивность, пока она не ощутила, что задыхается от отсутствия воздуха.

— О, помоги мне! — взмолилась она. — Я лечу в пропасть.

Он обнял ее, целуя в губы, шепча ободряющие слова ей на ушко, гладя ее все еще трепещущее и покорное тело.

Наконец она ослабела и припала к нему, положив голову ему на грудь.

А он почувствовал то, чего не испытывал ни с одной женщиной, — она доверилась ему. Джорджи доверилась ему полностью и безоговорочно.

«Но ведь она не должна была, не могла так чувствовать», — билось у него в мозгу. Вместо того чтобы ощутить колющий страх в сердце, он испытал безграничное умиротворение.

Она доверилась ему.

Не обращая внимания на свою бушующую физическую потребность, он прижал ее к себе, как ребенка, и произнес:

— Я отвезу тебя домой. Пока он не потерял голову.

«Кому нужны слова?» — припомнил он.

Определенно не Джорджи. Да и не ему тоже.

Слова помешают, а он хотя бы однажды в жизни хотел жить чувствами. Просто чувствовать. А Джорджи была такой осязаемой, готовой разделить его ощущения, такой совершенной.

— Это было изумительно, — прошептала она. Она рассеянно пробежала пальцами по его груди. Ее руки и ноги словно налились свинцовой тяжестью. — Я не знала, что такое возможно. Не думала, что так бывает.

— Что ж, тогда я рад, что дал тебе что-то, что ты запомнишь.

— Сомневаюсь, что смогу забыть это, — сказала она с такой страстью, что он засмеялся. — Что здесь смешного? — Она приподнялась и посмотрела ему прямо в глаза. Ее неумолимая честность требовала прямого ответа.

— Здесь нет ничего смешного, — сказал он, коснувшись пальцем кончика ее носа. — Просто это ты.

На ее губах появилась лукавая улыбка. Она еще ближе приникла к нему, ее голые ноги прижались к его коленям, руки обвили его торс.

— Я рада, что в доме нет слуг, хотя странно, что ты всех отпустил. Все выглядит так, словно ты заранее спланировал этот вечер. — Она взглянула на него блестящими глазами. — Я помню, ты сказал, что пришел на бал не затем, чтобы найти женщину. Но боюсь, что нашли тебя.

— Ну, это не совсем так, — сумел выговорить он, неожиданно осознав, что за последний час ни разу не вспомнил об отвергнувшей его невесте. Не было даже мимолетного сожаления по поводу этой утраты.

И когда он попытался вызвать в воображении черты лица Дианы и представить ее хрупкую фигурку в своих объятиях, вообразить, как она прижимается к нему, у него ничего не получилось. Колин не мог представить, чтобы она так безоглядно кричала, обретя освобождение.

Нет, она легла бы в его постель только из чувства долга… Эта мысль показалась ему отвратительной.

Он никогда не сможет взять в постель другую женщину, если только она не будет…

Колин покачал головой, не желая закончить свою мысль.

Если только она не будет такой, как его своенравная Киприда.

Она не поморщилась при виде его мозолистых рук. Она благоговейно коснулась их, точно так же, как и его видавшего виды матросского сундука.

Ничто из сокровищ в доме не произвело на нее впечатления, не пленило ее, даже предложенные им деньги, которые лежали на полу, словно крошки для птиц в Гайд-парке.

Нет, она находила радость в тех чертах его натуру которые свет не понимал или к которым относился пренебрежительно и высокомерно.

Итак, кем была эта девушка, которая любила море? Которая грезила о морских картинах, до сих пор бросавших его в дрожь даже сейчас, после стольких лет плавания?

Джорджи обнаружила и поняла суть другого Колина которую не замечал никто другой. И он сомневался, что кто-то еще будет способен на это.

Взглянув на свой готовый к плаванию рундук, он вдруг почувствовал сожаление. Ему не хотелось уезжать. Впервые в жизни он не хотел уходить в море.

И в этот момент он по-настоящему понял, воспеванию чего посвящают свою жизнь поэты и трубадуры и что они пытаются объяснить. Он понял то, что не поддается объяснению.

Лежа в его объятиях, она продолжала болтать о происшедшем с открытостью, перед которой невозможно было устоять.

— … я боялась, что умру от смущения, если бы кто-то пришел зажечь камин или услышал меня и пришел узнать, в чем дело. — Она взглянула на него. — Я выражала свои чувства слишком громко? Думаю, что да.

— Нет, ты делала все правильно. Она с облегчением вздохнула:

— Хорошо. Это было потрясающе, и я хотела, чтобы ты это знал. Я не понимала, как звучал мой голос, пока не произнесла твое имя. — Она наконец смолкла и перевела дыхание. — Было бы ужасно, если бы я разбудила соседей, особенно мирового судью.

Колин снова рассмеялся.

— Полагаю, соседи стары и плохо слышат, так что можешь шуметь, сколько захочешь. Но даже если мы вдруг разбудим судью, я с удовольствием уплачу штраф.

— А мы разбудим, милорд? — Она поиграла бровями — ее собственная новая попытка пофлиртовать с ним. — Я была бы счастлива, если бы заставила тебя кричать ночью. Боюсь, что штраф будет немалым — ее рука скользнула по его груди, ниже пояса, к тверди, которая еще бушевала от неудовлетворенности.

Ее пальцы ласкали и дразнили его смелыми и уверенными прикосновениями.

— Я… я… — начал он, но его голос замер, когда она отыскала пуговицы на его бриджах и начала одну за другой расстегивать их.

Он попытался протестовать, но она закрыла ему рот своими губами. Ее откровенный язык заставил Колина не отставать от нее. Когда их губы ласкали друг друга, ее пальцы быстро двигались, стремясь освободить его от застежек, которые держали его словно в тюрьме.