Белый крест - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Иртенина cтр.№ 66

Мурманцев дремал и видел, как входит в пределы древней суровой обители с чудотворной надвратной иконой, кладет земной поклон и желает мира месту сему и всей братии. Его встречают один или двое монахов, исполняющих послушание во дворе. Они озадачены носилками с ребенком, но удивления не выказывают и уводят гостей с мороза не то чтобы в теплые, но и не совсем стылые комнаты для случайных приезжих — такие бывают тут редко, но все же наезжают. Мурманцев спрашивает, как здоровье игумена отца Варсонофия и баламутит ли братию по-прежнему старец Галактион. Он не знает, живы ли они, здоровы ли. Может, зря это все — сумасшедшая идея, безумная поездка. Фантазии, сказка, бред, пепел надежды… Так-то, господин капитан…

— …господин капитан… проснитесь, приехали.

Мурманцев открыл глаза и сощурился — над дальним заречным лесом било светом утреннее солнце, играло на миллиардах снежинок, упавших за ночь. Он потянулся и спрыгнул с платформы снегохода прямо в сугроб. Провалился едва не по пояс, взметнул пригоршни снега, засмеялся.

Он вернулся. Это место было родное. Здесь он родился — в третий раз. Первых двух рождений, физического и в крещенской купели, не помнил, о третьем никогда не забывал. Он оглянулся, вдруг подумав, что сейчас увидит шагающее к нему существо, пыхтящее, похожее на цаплю, много лет упорно прокладывающее себе дорогу, замкнутую в кольцо колокольным звоном монастыря. Но, конечно, ничего не увидел. Если вечный двигатель монаха Галактиона еще жив, то, наверное, его погребли под собой снега, чтобы освободить лишь по весне.

Ворота обители были распахнуты. Оттуда выглядывали два глаза и покрасневший на морозе нос, все остальное утопало в мохнатом полушубке и шапке с длинными ушами. Два валенка били друг о дружку, притопывая.

Мурманцев выплыл из сугроба на расчищенную с утра дорожку и, стряхивая снег, подошел к монаху-привратнику. Поклонился и сказал:

— Принимайте страждущих, отцы.

Первая радостная весть была — и настоятель и отец Галактион, совсем, правда, старый уже, мира иного доселе не сподобились, живы и, слава Богу, здоровы, немощи не мучают. С первым Мурманцев встретился сразу после литургии. Отец Варсонофий принял ласково, чаем с сухарями напоил, выслушал. Узнав, что прибыл бывший брат Савва к отцу Галактиону, в подробности вникать не стал — доверял старцу, хоть и прозванному некогда Баламутником, но имевшему благоволение самой Царицы Небесной. О ребенке Мурманцев рассказал приблизительно. Игумен покачал головой, вздохнул: «Грехи наши», и отпустил гостя, благословив.

Старец Галактион обнял его в своей келии, тут же вознес хвалу Богу за то, что довелось снова свидеться с тем, кто стал ему как сын. С перерывами на молитву, службу и трапезы проговорили весь день до ночи. Только к вечеру Мурманцев решился перейти к делу, для которого приехал за тысячи верст. Правда, не знал, как начать и почему-то заговорил о памятнике, который хотели поставить профессору Цветкову в его родном городе. Конфузясь, упомянул об отбитой голове. И тут же, без перехода, прямо спросил, что заставило блестящего ученого бросить все и скрыться от мира в глухом монастыре.

Старец улыбнулся, усталые, запавшие глаза смотрели солнечно.

— Все верно, Савушка. Голову я оставил в своих лабораториях. Почему ушел из мира? Понял, что ничего не знаю о жизни. Со всеми моими учеными званиями и целым научным институтом.

— А сейчас знаете, отче?

— Даже не приблизился к тому. Что могут знать о жизни мертвецы, которыми мы рождаемся в этом мире? С Креста нас окропили живой водицей. Мы задышали, услышали глас Божий, но не отверзли глаз.

— Глас Божий, — повторил Мурманцев. — Голос Бога. Вы держали его в руках, отче.

Старец помолчал, прежде чем ответить. Улыбка приугасла.

— Вот ты о чем, Савушка. Не ошибиться бы тебе. — Он склонил голову долу, медленно перебирая четки. — Не то, это совсем не то. Не вороши былое, прошу тебя, ты не найдешь того, что ищешь.

— Я не знаю, что ищу, — сознался Мурманцев. — Я только ухватился за кончик нити, она привела меня сюда. Мне нужна помощь, отче.

Старец посмотрел на него долгим спокойным взглядом.

— Расскажи, Савушка.

Мурманцев рассказал. Начиная со своего беспомощного барахтанья в могиле на языческом кладбище и до разбитого окна в госпитале. О снах, о ребенке, о том, как ходил к капитан-командору Алябьеву выведывать про «сердце ангела». Заняло это больше часа. Все это время отец Галактион сидел неподвижно, с устало опущенной головой, только пальцы отсчитывали зерна на четках. Когда Мурманцев окончил свою повесть, истощив силы, старец ничего не ответил и предложил вместе встать на молитву.

…Поднимите, врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь Славы!..

…Не убоюсь зла, потому что Ты со мной; жезл Твой и палица Твоя — они утешение мое…

— Ну вот, Савушка, — старец поднялся с колен и сел на скудную монашескую постель, — теперь займемся твоим делом.

Мурманцев кивнул молча.

— Рассказывать тебе буду не так долго, как ты. Покороче выйдет. — Отец Галактион будто извинялся. Помолчав, начал: — Ты ведь заметил, много их здесь бывает, часто. Шаровых. А?

— Заметил, — подтвердил Мурманцев.

— Жмутся к людям. Поближе хотят. Младенцы сущи.

— Кто? — оторопел Мурманцев.

— Они, Савушка. Клубки вот эти плазменные, которых боятся все. Я давно заметил, потом доказать пробовал — ведут себя как живые, душою наделенные. Теперь и ты увидел.

— Разве так может быть?!

— Значит, может. Твой мальчонка — плоть бездушная. А душа она вот, по болотам скитается, лесам, глухим местам. Про болотные огни знаешь? Те же младенцы некрещеные, из плоти своей выброшенные. Плоть же по земле ходить продолжает, держит их, потому и не могут они из этого мира уйти.

Мурманцев запустил пятерню в волосы, помотал головой.

— А при чем тут шаровые, отче?

— Так надо же им, чтобы люди видели их. Вот и берут себе тело. Единственное, какое могут. Виртуальное, по-нынешнему говоря. То есть оно, а то нет, огнем рассыпалось по земле.

— Отче, тот камень, который вы… — Мурманцев сам испугался догадки.

— Верно, Савушка. Не камень это был. Я после тех опытов уничтожил все свои записи. Как делал и что — никто не знает. И тебе не скажу, как молнию поймал и в холодный камень превратил. Сам иногда думаю — было, не было?

— Было, отче.

— Ну, значит, было, — вздохнул старец. — Оболочку я поймал, а душа в ней не удержалась, улетела. Камень и рассыпался. Ну а я, грешный, копию с него сделал. Игрушку сотворил на потребу людскую.

— Этой игрушке еще предстоит сыграть роль, немалую, думаю… Отче, почему мне снятся эти сны?

— Мне, Савушка, тоже снились. Долго. Лет десять, наверно, как прекратились. Ты ведь близко ее видел, чуть не касался? Она запомнила тебя, а теперь разговаривает с тобой. Истории всякие показывает. Одиноко им, страшно среди духов злобы поднебесных. Сюда, ко мне, приходят, как птицы слетаются. Хлебом я их накормить не могу, уповаю, что дарует им Милосердный утешение.