Дети Снеговика - читать онлайн книгу. Автор: Глен Хиршберг cтр.№ 54

– Ну что тебе стоит, Спенсер, – канючил я.

– Ладно, так и быть. Но только если работает телевизор.

Телевизор работал.

Я оставил Спенсера, когда он уже скрестив ноги сидел перед экраном и смотрел «Семейку Брейди». [72] На кухне нашлись консервы, плита тоже работала, так что на ужин у него был грибной суп-пюре и кукуруза. В заднем дворе, возвращая ключ на место, я увидел за стеклом силуэт Спенсера и решил, что он сейчас кинется за мной, крикнет, чтобы я не уходил, но он только помахал рукой.

Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня повернуть назад. Я совсем не хотел оставлять Спенсера одного. Но я хотел, чтобы Тереза была рядом со мной, под этим снегом. Я хотел, чтобы она сидела рядом со мной в классе, за своей обычной партой. Я хотел стереть отсутствующее выражение с ее лица, как пар со стекла, и увидеть наконец, что за ним скрывается.

Я посмотрел на Спенсера и помахал ему в ответ. Мне стало не по себе, но я сделал над собой усилие и завернул за угол. Отойдя на такое расстояние, когда меня нельзя было увидеть из переднего окна дома Фоксов, я сгреб горсть снегу с куста и потер им лицо. После чего разразился безудержным смехом. Я ничего не мог с собой поделать, мне было не остановиться. Я так дико хохотал, что со стороны могло показаться, что я плачу. Честно говоря, я и правда плакал, потому, наверное, все и сработало.

Мать, разумеется, уже стояла у дороги. Несмотря на темень и снег, было видно, что она дрожит. Заметив меня, она закрыла глаза и заорала:

– Черт подери, Мэтти! Ты что, решил, что можешь вот так вот просто исчезать, когда вздумается?

Но я все равно не мог перестать смеяться, и улица подо мной, казалось, круто пошла вниз, как на спиральном треке, увлекая меня в неминуемую пропасть. Сквозь слезы я увидел, что мамино лицо застыло в гримасе ужаса.

– Мэтти! – воскликнула она, обхватив меня за плечи, когда я приблизился, но я только еще больше расхохотался. – Ты что, Мэтти? Да что с тобой, господи? Где Спенсер? Мэтти, где он?

Да тут, недалеко, пытался я сказать. У Фоксов. Но не мог пошевелить языком. Не мог даже набрать воздуху в легкие. И в итоге – так тихо, что и сам не услышал, я выдавил:

– Синий «гремлин».

Но мать услышала. И прежде чем я смог ее остановить, она с воплями влетела в дом, втащив меня за собой, и бросилась к телефону.

Спенсер не перестает гудеть, когда я подхожу к машине, хотя смотрит, кажется, прямо на меня. Он в черной бейсболке детройтских «Тигров», низко натянутой на лоб. Я стучу по капоту «бьюика», и сигнал умолкает.

– Хочешь, чтобы кто-нибудь вызвал полицию? – спрашиваю я.

Спенсер опускает стекло и высовывается из окна. Лицо его освещает солнце. Вид у него усталый.

– Доброе утро, Дьявол, – говорит он. – Просто я хотел убедиться, что привлек твое внимание.

– Не ожидал, что ты приедешь, пастор.

– Я и сам не ожидал.

Дверца со стороны водителя вся в пробоинах и царапинах, словно она попала под метеоритный дождь.

– По-моему, вчера вечером ты был на «кадиллаке».

– «Кадиллак» – церковная машина, – поясняет Спенсер. – А сейчас мы не в церкви. Залезай.

Спеснер дважды поворачивает ключ зажигания. После третьей попытки сзади выкидывается черный выхлоп и по парковке ползут клубы дыма. Я бросаю вещмешок на пол, откидываюсь на спинку сиденья, и мы трогаемся с места.

– Под утро, – начинает Спенсер, – я вроде как даже разволновался оттого, что ты здесь.

– Отрадно слышать, – отвечаю я. – Без тебя вся эта затея лишена всякого смысла.

– То ли дело со мной. В чем и состоит «всякий» смысл.

– Что, по-твоему, мы должны делать? – спрашиваю я.

– Понятия не имею, Мэтти. Я – ходячий айсберг бессонницы и временно подавленной паники.

– Тогда едем к Дорети.

– К Дорети так к Дорети! – В голосе Спенсера столько радости, словно я предложил отправиться в Парк развлечений на Бобло-айленд. – Отлично!

Он сдает назад, и через несколько секунд «бьюик» уже катит по Кленовой аллее к окраинам Бирмингема, где деревья старше, дома больше, а озера пустыннее и глубже. Мы минуем Шейн-парк, затем тот второй небольшой парк, названия которого я никогда не знал, – с маленькой речушкой и водопадом посередине, потом гостиный двор с низенькими деревянными павильонами; когда-то там был небольшой шалманчик «Джиглис» – единственное место в городе, где продавали на вынос красные пакетики с «Крошками пиццы», которые подпрыгивали на языке, как леденцы, но по вкусу напоминали пиццу. Не думаю, что мы когда-нибудь бывали там со Спенсером, да и «Крошки пиццы» я особо не жаловал. Но я их помню. «Джиглис», конечно, давно приказал долго жить – выбыл из строя в результате жаркой схватки между «Домино» и «Маленьким Цезарем» за первенство пиццы в автомобильной столице.

– Ты хоть поспал? – спрашивает Спенсер.

– Чуть-чуть. Утром в «Блинном доме», – говорю я и думаю, как хорошо, что Лора не прилетела, и как ужасно, что она, быть может, ушла навсегда.

– А я нет. Глаз не сомкнул. Сидел всю ночь и говорил сам с собой. Здесь свернуть?

Однако он уже пошел на поворот. Он прекрасно знает дорогу. Ничего в этой части города не изменилось. Мы проезжаем гольф-клуб под аркой старых сосен, и впереди я вижу дорожный столб с указателем моей улицы, верхушка которого все так же кривится набок, напоминая подманивающий палец. Еще два поворота, хруст шин по обледенелому гравию – и мы на месте.

Дом стоит в глубине, по центру тупика, почти полностью скрытый разросшимися ветвями давно не стриженных кустов, наползающими на темные окна фасада. Острые как спицы побеги подмерзшей травы пробиваются сквозь наледь на высоту голени, отчего двор становится похож на гигантский ткацкий станок. Один из боковых карнизов раскололся надвое и болтается на остатках прогнившей веревки.

– Как по-твоему, здесь кто-нибудь живет? – спрашиваю я.

Спенсер качает головой.

– Во всяком случае, не те, с кем стоило бы познакомиться, братишка. – Всю шутливость с него как ветром сдуло.

– Держу пари, соседи без конца строчат жалобы.

Спенсер обводит взглядом любовно разукрашенные и увешанные гирляндами рождественских огней сельские домики, возвышающиеся на аккуратненьких снежных газончиках, словно фигурки на свадебном торте.

На подъездной аллее соседнего дома появляется седая женщина в длинном пальто поверх синего махрового халата и мелкими шажками движется к нам. В нескольких метрах от дороги она подбирает газеты и, зябко поеживаясь в шлепанцах на босу ногу, семенит к машине. Внимательно изучив наши лица, она делает мне знак опустить окно.