Повелитель звуков - читать онлайн книгу. Автор: Фернандо Триас де Без cтр.№ 49

И каждую ночь, вернувшись с охоты, мы объединялись в нашей спальне. Пристыженные и плачущие от унижения, мы засыпали словно ангелы или ручные звери в невинных объятиях, вздыхая о том, чему никогда не суждено было свершиться… Ведь мы так любили друг друга.

За пять лет яд проник во все уголки наших тел. Ревматизм, разрушение костей, головные боли, немощь в ногах… Несмотря ни на что, наши голоса продолжали царить на сцене. Тела превращались в тлен, а вечная любовь, жившая в наших голосах, переполнявшая наше естество, одерживала победу за победой, и за ней тянулся бесконечный шлейф страданий и смертей. Казалось, будто власть над звуками придает нам сил, когда это было необходимо. Во время оперы или сольного концерта звуки начинали бесконечный хоровод в моем чреве, и боль утихала… Я мог петь. Я не вижу другого объяснения тому, как нам удавалось выжить, несмотря на то что в наших венах циркулировал эликсир смерти.

Я смотрел на мою Марианну, отчаянно желая спасти ее от боли и ужасной смерти, и из головы у меня не шла фраза, сказанная мне старым волшебником Тюрштоком. Если вы внимательно слушали мой рассказ о нашей встрече в его хижине на берегу озера Штарнберг, вы наверняка запомнили ее, отец Стефан: «Заклинание, способное снять заклятие Тристана, было известно лишь некоторым учителям музыки, но едва ли кто-нибудь из них живет и поныне».

Из воспоминаний Рихарда Вагнера

Там, на берегу Рейна, я провел две фантастические недели в обществе Людвига Ш. Мой друг Бюлов, гостивший у меня, согласился подыгрывать нам на фортепиано, пока мы, не стесненные обстоятельствами, просматривали мою работу над «Нибелунгами», и в особенности над «Тристаном». За это время нам удалось получше узнать друг друга, и я не сомневаюсь, что данная встреча сказалась на нас самым благоприятным образом.

Что касается сомнений Людвига Ш. относительно осуществимости третьего акта «Тристана», то, как он сам мне признался, они проистекали из страха, что его голосовые связки уже не те, что прежде, что он ослаблен физически. Но главной причиной его сомнений явилось непонимание некоторых частностей. Прежде всего, это касалось одного места из либретто, финальной фразы заклятия любви: «Смех и плач, наслаждение и раны». Я показал ему, каковым видится мне ее выражение в музыке и какой смысл я желал бы ей придать. Он тут же понял и признал, что при чтении партитуры допустил ошибку, вообразив, что данный пассаж должен звучать быстрее, и что кажущаяся невозможность воплощения данного места из «Тристана» вызвана недоразумением.

Я попытался уверить его, что причина недоразумения — увеличенный такт, что само по себе действительно было необычно, но он возразил, что данное требование не составляет для него особой сложности, что он без труда передаст этот пассаж в своем пении. Это замечание, поражающее своей глубиной и точностью, навсегда запечатлелось в моей памяти. Оно свидетельствует о том, что самые сложные в техническом отношении места отступают для певца на второй план, если он точно знает, как на самом деле должна звучать та или иная фраза. Интеллектуальное осознание придает ему сил для преодоления физических трудностей.

[…]

С этого момента моя подготовка к постановке «Тристана» была сопряжена с участием в ней Людвига Ш. По счастливому стечению обстоятельств, незадолго до нашей встречи один из восторженных ценителей моего творчества предложил осуществить вышеупомянутую постановку в придворном театре Мюнхена.

В первой декаде марта 1865 года Людвиг Ш. ненадолго появился в Мюнхене, чтобы встретиться со мной и обсудить все детали предстоящей премьеры. Я не преминул воспользоваться этой возможностью, чтобы поставить «Тангейзера» без какой-либо предварительной подготовки. Я же взял на себя смелость дирижировать на единственной репетиции.

54

За несколько месяцев до описываемых событии умер король Максимилиан II Баварский. На трон взошел его восемнадцатилетний сын Людвиг Отто Фридрих Вильгельм — Людвиг II. Многие утверждали, что этот слишком молодой, слишком чувствительный молодой человек, находившийся под сильным влиянием германского художественного романтизма, не годится на роль баварского монарха. Вы же знаете, святой отец, романтики почти никогда не бывают хорошими правителями.

Только что коронованный Людвиг II был без ума от музыкального творчества Вагнера. Незадолго до коронации он направил к Вагнеру своего секретаря Франца Серафа фон Пфистермейстера с письмом, к которому прилагались кольцо и портрет юного монарха. В письме Людвиг превозносил композитора и сообщал, что немедленно желает видеть его при дворе. Он вызывался также поставить за свой счет все оперы маэстро, даже те, что ранее по каким-либо причинам не могли быть поставлены, и среди прочих — «Тристана и Изольду». Узнав от Вагнера о «Тристане и Изольде», король пришел в необычайное волнение и повелел собрать труппу из лучших певцов. Композитор, восхищенный моим голосом, предложил предоставить роль Тристана мне, на что Людвиг II без промедления ответил согласием.

Я отправился в Баварию и без всякого смущения просил у Вагнера, чтобы партию Изольды пела моя жена Марианна. Монарх и гений сразу же согласились. Это было чем-то неслыханным!

Наследники Тристана, мужчина и женщина, тенор и сопрано, играющие на сцене историю собственной жизни, положенную на музыку величайшим композитором современности! Не это ли, святой отец, свидетельство неизбежности судьбы, довлеющей над людьми?

Воспользовавшись визитом в Мюнхен, я навестил Дионисия. Мы сидели в трактире друг напротив друга, попивая пиво из глиняного кувшина с двумя ручками, и молчали. Наконец, Дионисий сказал:

— Она до сих пор замужем за тем аристократом, Людвиг. Она не любит его, но она дала слово… Я уже говорил тебе. Мы встречаемся каждую ночь. Я пробираюсь в их сад, вызываю ее пением соловья, бросаю кусочки коры в ручей, что бежит под ее окном. Узнав о моем появлении, она выбегает из спальни. Мы прячемся в живом лабиринте, что растет посреди сада, и занимаемся любовью прямо у того восхитительного фонтана.

Роман с княгиней Анной переплавил в нем нетерпение юной плоти в нетерпение страстной души. Дионисий похудел, осунулся, стал серьезным и вдумчивым, словно тяжелая длань невзгод придавила его к земле.

— Лучшего места и представить нельзя. Да ты и сам знаешь. Если кто-нибудь услышит наши вздохи и стоны, он потратит не один час, прежде чем доберется до центра лабиринта. За это время Анна успеет убежать, а я… Я притворюсь умалишенным.

— Как ты можешь выносить подобное? Как ты можешь так жить и продолжать любить?

— О да, мой друг, это невыносимо. Днем, когда Анна не со мной, я места себе не нахожу. Одна мысль о том, что моя жена принадлежит другому человеку, причиняет мне адскую боль. Я живу лишь ночью, вместе с ней. С первым лучом солнца моя измученная душа умирает… Но в последнее время я боюсь, Людвиг… Муж Анны что-то заподозрил. Он предложил сопровождать ее в ночных прогулках. Он считает, что ей небезопасно бродить одной в темноте…

Дионисий и княгиня Анна, ночные любовники и дневные незнакомцы, Марианна и я — супруги, превращающиеся с закатом солнца в прелюбодеев. Вечная любовь или любовь земная? Жаль, святой отец, но выбор не так-то прост…