Падение в бездну - читать онлайн книгу. Автор: Валерио Эванджелисти cтр.№ 93

— Ответь! Я хочу знать правду!

Она спрятала лицо в платок и прошептала, еле шевеля губами:

— Да, и ненавидела тоже. Я видела в тебе врага.

— Но почему? Почему?

Задыхаясь от слез, Жюмель не могла говорить. Она вскочила и выбежала прочь. Расстроенный падре Видаль посторонился, чтобы пропустить ее, потом вошел и встал возле кровати.

— Вы готовы к исповеди?

Мишель вздохнул, закрыл глаза и сказал:

— Готов.

Когда священник выходил из дома, вид у него был очень озадаченный. День прошел спокойно. Шевиньи и Кристина привели детей повидаться с Мишелем. Жюмель, проплакав весь день, подняться не захотела.

Когда наступил вечер, Мишель понял, что это последний вечер в его земной жизни. Он вытянулся на постели и отпустил разум в блаженное небытие. Ему не было больно, он не испытывал никаких неприятных ощущений. Освободившись от веса своего тела, он блуждал среди каких-то расплывчатых фигур, населявших сумрак. Ему казалось, что он парит, и с физической оболочкой его соединяет тонкая нить, выходящая из затылка. Он видел себя самого, распростертого на кровати, слабого и беспомощного, и в нем росло опьянение безграничной свободой. Это было странное состояние: ни материальное, ни духовное. Именно в этом состоянии он без труда за миг перелетел через пропасть, которая его ожидала. Под ним развернулся запутанный, непостижимый мир, полный кишения и бурления жизни: его новое обиталище.

На рассвете следующего дня нить оборвалась, и Мишель перестал быть земным существом. Он понял это потому, что все, что было скрыто во мраке, вдруг осветилось ярким светом и все размытые очертания стали четкими. Он бросил последний взгляд на свою оболочку, на неподвижное, безжизненное тело, окруженное близкими и друзьями в трауре. Потом увидел сверху — а может, и не сверху? — Салон, который когда-то так любил: дома, толпившиеся вокруг замка Эмпери и окруженные самыми прекрасными на свете полями, которым давал жизнь канал Крапонне. И вдруг под ним развернулись Франция, Италия, Германия, Испания, Англия… В воображении всплыли тени четырех гигантских всадников, чьи кони топтали и опустошали мир, который мог бы быть счастливым.

Но это было ничто в сравнении с тем, что может произойти, если Око Божье заключить в землю и раз и навсегда убить в мире женское начало. Эта мысль оторвала его от блаженного полета и ощущения постепенного растворения сознания. На восьмом небе его ждал поединок. Он собрался и ринулся в пропасть.

Не было ни страха, ни других чувств, кроме ощущения, что он Маг, творец и хозяин миров.

Темная фигурка с трудом пробиралась среди нагромождений льда, скользя на каждом шагу и не обращая внимания ни на гигантский эмбрион, спящий у нее под ногами, ни на его триста шестьдесят пять отражений.

Как только Нострадамус увидел копну рыжих волос, растрепанных невидимым ветром, у него сжалось горло. В этом странном мире ему приходилось пугаться, но то были страхи пустые. Настоящий страх начинался сейчас: ужас неминуемой встречи. Он страстно ждал этой встречи и смертельно ее боялся.

Когда фигурка приблизилась, сердце у Мишеля заколотилось в таком бешеном темпе, какого в земной жизни оно бы не выдержало. Он хотел заговорить, но не мог. Наконец какая-то неукротимая сила породила в горле крик:

— Магдалена!

— Привет, Мишель. Ну, как ты?

Нострадамус хотелось броситься к ней, но страх показать свою слабость перед Ульрихом удержал его на месте. Он смотрел на Магдалену полными слез глазами. Она была такая, как в Лa Зохе, в университетские его годы: те же веснушки, те же сияющие зеленые глаза, тот же вздернутый носик. На ней было простенькое легкое платье, никак не вязавшееся со здешним холодом и льдом. Хотя, в сущности, этот лед представлял не реальность, а состояние души.

Нострадамуса мучило желание попросить у нее прощения, но он почему-то сначала заглянул в темные глаза Жюмель. Они смотрели тепло, даже улыбались.

— Давай, Мишель, — сказала она. — Я знаю, тебе надо рассчитаться с большим долгом. Здесь у меня не получится ревновать.

— Спасибо, Жюмель, — прошептала Магдалена, подошла к Нострадамусу и протянула ему руку.

Он покрыл ее нежными поцелуями, а она сказала:

— Не надо мучить себя тем, что ты виноват передо мной. Прошло уже столько лет… Ты никогда не был злым. Если ты и причинил мне зло, то только потому, что, как и все мужчины, безотчетно разделял взгляды вот этого демона.

И она указала на Ульриха. Тот выглядел рассеянным: может, обдумывал возможные последствия происходящего.

А Нострадамус плакал, прижав к сердцу руку Магдалены. Он с нежностью выпустил ее из ладоней и сказал:

— Ведь я убил не только тебя, но и наших детей.

— Да нет же, вон они.

Магдалена указала на три звезды, сиявшие белым светом и хорошо видные на небе.

— Та, что в середине, — это я. Нет такой звезды, у которой не было бы души, и нет такой души, которая не была бы звездой.

Нострадамус судорожно разрыдался, притянул к себе Магдалену за плечи и обнял ее крепко-крепко. Он долго не выпускал ее из объятий, пока немного не успокоился и не вспомнил о Жюмель.

— Прости меня, — сказал он. — Думаю, ты меня понимаешь.

Она вздохнула.

— Конечно понимаю. Когда-то я тебе сказала, что Магдалена была намного сильнее меня. Она и сейчас сильнее. Она и есть ось той Троицы, которую ты хочешь воспроизвести. А обо мне не беспокойся, я всегда умела о себе позаботиться. У меня и в этом аду получится.

Тут Ульрих вышел из оцепенения.

— Какая трогательная семейная картинка! Это и есть враги, с которыми вместе ты будешь со мной драться, Мишель? Две дамочки, обе бывшие проститутки?

Нострадамус отстранился от Магдалены и скрестил руки на груди.

— Ты хорошо знаешь, что это они и есть. Ульрих, ты начинаешь бояться. Они любили меня, но в глубине души оставались моими врагами. С ними я и создам круг, который поможет перестроить Вселенную. И ты ничего не сможешь сделать. Маг не может быть настоящим Магом, если не обладает внутренней чистотой. Ты ею не обладаешь.

— А ты, значит, обладаешь?

— Чтобы ее достичь, мне понадобилась целая жизнь. И только в конце жизни я понял: чтобы уподобиться Богу, надо сочетать в себе самом и мужское, и женское начало. Думаю, что мне это удалось.

— Удалось, — прошептала Магдалена. — За это я тебя и люблю.

— И я тебя люблю за то же самое, — сказала Жюмель.

— Слишком поздно! — крикнул Ульрих и расхохотался деланным смехом. — Пока ты нежничал со своими шлюшками, Мишель, я запустил механизм уничтожения Шехины. Смотри, ты присутствуешь при величайшей в истории агонии, при увечье космоса.