Совсем не респектабелен - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Джо Патни cтр.№ 83

— Ты была бы потрясена, узнав, как много имеется людей, которые меня не обожают, — откровенно признался он.

Она рассмеялась.

— Надеюсь, тебя не ошеломляет такое количество новой родни? Нам не обязательно жить вместе с ними, но ты был прав, когда сказал, что я бы не пережила, если бы мне пришлось отдалиться от них. Я очень, очень рада, что мне не приходится выбирать между тобой и ими.

— Мне приятно, что у тебя так много родственников, которых ты искренне любишь, — серьезно сказал он. — У меня очень мало кровных родственников. Только Уилл да еще несколько кузенов Мастерсонов, которых я почему-то привожу в смущение. Вот Уилл, тот всегда был моим якорем, надежным и крепким, лучшим из всего, что у меня было в жизни, пока я не встретил тебя. Так что чем больше семья, тем лучше.

— Они определенно полюбят тебя, как только познакомятся, но иногда они могут свести с ума, — предупредила Кири.

— Судя по тому, что я видел, это часть радостей семейной жизни. Люди, которые чрезмерно заботятся о тебе, иногда вызывают досаду.

Мак ласково провел рукой по ее бедру.

— Я мечтаю о том времени, когда смогу реже бывать в «Деймиене» и чаще с тобой.

— А я мечтаю больше времени проводить в клубе. Думаю, я смогла бы создать парфюмерный бутик для твоих клиентов, — с озорной улыбкой сказала она.

— Великолепная мысль! — с энтузиазмом воскликнул он. — Но только если ты не будешь обнюхивать своих клиентов мужского пола.

— Ни один из них не может пахнуть даже наполовину так притягательно, как ты. — Она обнюхала его шею, что привело к следующему поцелую.

— Ты тоже пахнешь очень притягательно, — сказал он, и рука его скользнула между ее бедрами. — И твои чертовы разделенные на две штанины юбки хороши для верховой езды и приключений, но вовсе не для обольщения и любовных радостей.

Она скорчила печальную гримаску.

— Увы, сейчас не самое лучшее время для того и другого. Когда закончится церемония открытия, Адам намерен забрать меня в Эштон-Хаус. Предполагаю, что он и мои родители не спустят с меня глаз до тех пор, пока мы с тобой благополучно не сочетаемся браком.

— Значит, нам нужно пожениться как можно скорее, не так ли?

Керкленду удалось продержаться в вертикальном положении в течение церемонии открытия. Тронная речь принца-регента звучала превосходно. Когда этот человек делал что-то хорошее, то он делал это очень, очень хорошо.

После этого наипервейшее желание Керкленда заключалось в том, чтобы вернуться в свой собственный дом, лечь в свою собственную кровать и отключиться. Надолго. Но долг заставлял его сначала заехать в свой кабинет — убедиться, что не возникло никаких критических ситуаций, которые требовали бы его внимания. Он молил Бога, чтобы таковых не было. Ему предстояло также обрезать связанные с заговором ниточки, которые никуда не вели.

Спустившись в подвал, он сначала зашел в камеру Олли Брауна.

— Мистер Браун, вы свободны и можете идти. Я дал указание своему помощнику: он купит вам билет на почтово-пассажирский дилижанс до Ньюкасла, а также даст вам денег, чтобы вы могли поесть в дороге.

— Я могу ехать домой? Завтра? — Молодой боксер не верил своему счастью.

— Можете. Если желаете, можете провести ночь здесь, в тепле, но дверь вашей камеры будет не заперта. Утром один из моих людей отвезет вас на постоялый двор, где вы сядете в дилижанс, направляющийся к северу.

— Спасибо, сэр! — робко сказал парнишка. — Теперь я буду осторожен, очень осторожен, чтобы опять не попасть в беду, сэр. Клянусь!

— Держитесь поближе к тем, кто вас любит, и слушайтесь их советов. — Возможно, разум Оливера Брауна уже никогда полностью не восстановится после ударов, полученных на ринге, но если за ним будет присматривать семья, он проживет достойную жизнь вдали от опасностей, которые таит в себе Лондон. Керкленд протянул ему руку. — Счастливого пути, мистер Браун.

Олли долго тряс его руку.

— Если у меня когда-нибудь будет сын, я назову его вашим именем.

— Вы знаете, как меня зовут? — поинтересовался Керкленд.

У Олли вытянулось лицо.

— Нет, сэр. Не знаю. Но я могу назвать его «сэр».

Керкленд усмехнулся:

— Назови его Джеймсом.

Он направился в соседнюю камеру, где на койке, уставившись в пространство, лежал Пол Клемент. Когда Керкленд вошел, француз сел.

— Что-то произошло. Я вижу это по вашему лицу, — сказал он. — Вы пришли, чтобы передать меня в руки британского правосудия?

— Совсем наоборот, — сказал Керкленд. — Ваше предупреждение относительно открытия сессии парламента невозможно переоценить. Благодаря усилиям моих агентов мы предотвратили взрыв бомбы, от которого погибла бы вся верхушка Британии.

Клемент удивленно поднял брови.

— Значит, таков был их план? Я рад, что вы сумели предотвратить эту катастрофу. Убийство ни в чем не повинных людей не должно иметь места в нашей работе. А какова судьба заговорщиков?

Клемент по-прежнему не называл имен, поэтому за него это сделал Керкленд.

— Лорд Фендалл и Руперт Суиннертон мертвы.

Француз с удовлетворением кивнул:

— Так им и надо. Значит, я заслужил удобную тюремную камеру до конца войны? Если мне действительно повезет, то миловидная парижская вдовушка, за которой я ухаживал, может дождаться меня.

Керкленд устало прислонился к косяку двери. Он был не просто изнурен физически — он устал разрушать человеческие жизни, изображая из себя Господа Бога.

Но Бог может быть и великодушным, значит, и он, Керкленд, тоже может проявить великодушие.

— У меня есть для вас предложение, месье Клемент. Если вы дадите мне честное слово, что не станете больше заниматься шпионской деятельностью против Британии, я освобожу вас. Вы можете вернуться к своему портновскому ремеслу, к своим друзьям и своей парижской леди. Просто обещайте мне больше никогда не работать против моей страны.

Француз с надеждой и недоверием в глазах затаил дыхание:

— Вы освободите меня под честное слово? Вы примете мое слово, если я его дам?

— Мне кажется, мы договорились об этом, когда вас схватили. Так вы готовы не заниматься шпионскими делами?

— Еще бы я не был готов, милорд! С радостью. Шпионская деятельность иссушает мою душу. И вы… вы протянете мне руку?

— Разумеется. — Когда они обменивались рукопожатием, Керкленду пришла в голову одна мысль. — Я никогда не спрашивал вас об этом, но мой близкий друг по имени Уиндем был схвачен во Франции, когда закончилось действие Амьенского мирного договора. С тех пор о нем никто ничего не слышал. Полагаю, его уже давно нет в живых, однако… я должен спросить.