Призраки двадцатого века - читать онлайн книгу. Автор: Джо Хилл cтр.№ 11

Но после развода (дом он оставил жене, а сам переехал в маленькую квартирку под кинозалом), почти совпавшего с открытием на окраине города восьмиэкранного киноцентра, Алека снова стали преследовать навязчивые мысли. Правда, не столько о ней, сколько о самом кинотеатре. (Но какая разница? Никакой, считал Алек: мысли о кино всегда приводят его к мыслям о ней.) Он никогда не предполагал, что когда-нибудь станет таким старым и заработает столько денег. Теперь он плохо спит, потому что в голове бурлят идеи — сумасшедшие, отчаянные идеи — о том, как удержать кинотеатр на плаву. По ночам он не может отвлечься от мыслей о доходах, расходах, персонале, ликвидном имуществе. А когда он устает думать о деньгах, он начинает думать о том, что его ждет, если кинотеатр закроется. Воображение рисует ему дом престарелых: матрасы, воняющие мазью от боли в суставах, и сотня чудаковатых беззубых стариков, днями напролет сидящих перед телевизором в душной общей комнате. Он представляет себе место, где он поблекнет постепенно и безвольно, как линяют обои на ярком свете.

Ужасная картина. Но еще страшнее вообразить, что станет с ней, когда «Роузбад» закроется. Он видит кинозал без кресел — пустое гулкое помещение, горки пыли в углах, окаменевшие комки жевательной резинки, намертво приставшие к бетонному полу. По ночам сюда проникают местные подростки, чтобы выпить и заняться сексом. Он видит разбросанные бутылки, безграмотные граффити на стенах и одинокий использованный презерватив перед сценой. Он видит заброшенное и испоганенное пространство, где ей суждено выцвести в ничто.

Или не суждено… и это худшее из его опасений.

Алек впервые увидел ее и говорил с ней, когда ему было шестнадцать. Через шесть дней после того, как узнал о гибели старшего брата где-то на юге Тихого океана. Президент Трумэн прислал семье письмо с соболезнованиями. Это было стандартное письмо, но внизу страницы Трумэн расписался собственноручно. Алек тогда не плакал. Неделю он провел в состоянии шока, как понял много лет спустя. Он потерял самого дорогого человека в мире, что глубоко травмировало его, но в тысяча девятьсот сорок пятом году никто не использовал слово «травма» применительно к чувствам. Единственный шок, о котором тогда говорили, — это контузия.

По утрам он говорил матери, будто идет на занятия. Но в школу он в те дни не ходил. Он бродил по центру города в поисках неприятностей. Он воровал в закусочных шоколадки и ел их на заброшенной обувной фабрике — ее закрыли, потому что все мужчины сражались или во Франции, или на Тихом океане. Перевозбужденный поступлением сахара в кровь, он швырял в окна камни, отрабатывая технику броска.

Однажды он забрел в переулок позади «Роузбада» и заметил, что вход в кинозал закрыт неплотно. Створка двери, выходящая в переулок, представляла собой гладкий лист металла без ручки или единого выступа, но Алек сумел подцепить край ногтями, и дверь подалась. Время было дневное, и зал заполняли дети до десяти лет и их мамаши. Пожарный выход, сквозь который он проник внутрь, располагался в середине зала — там небольшое углубление в стене скрывала тень. Никто не видел, как он вошел. Алек прошмыгнул вдоль прохода к задним рядам, где разглядел несколько свободных мест.

— Джимми Стюарт [19] отправился на Тихий океан, — сказал ему брат Рэй, когда приезжал в отпуск в последний раз. Они перекидывались мячом на заднем дворе. — И сейчас, наверное, мистер Смит выколачивает из Токио красное дерьмо ковровой бомбежкой. Как тебе такая сумасшедшая идея?

Рэй называл себя фанатом кино. Вместе с Алеком они сходили на все фильмы, что крутили во время его месячного отпуска: «Батаан», [20] «Армия Донована», [21] «Идти своим путем». [22]

Теперь в зале «Роузбад» Алек смотрел киножурнал: очередную серию похождений поющего ковбоя с длинными ресницами и темными, почти черными губами. Это было неинтересно, Алек ковырял в носу и размышлял о том, как бы раздобыть кока-колы без денег. Наконец начался фильм.

В первые секунды Алек не мог понять, что это за дурацкое кино, а потом пришел в уныние: судя по началу, он попал на мюзикл. На синем экране появилась сцена, куда один за другим вышли оркестранты. Перед музыкантами встал человек в накрахмаленной рубашке и стал вещать о том, какое небывалое доселе развлечение предстоит зрителям. Когда речь зашла о киностудии Уолта Диснея и художниках, Алек втянул голову в плечи и стал потихоньку сползать вниз по сиденью. Оркестр грянул всеми своими струнными и духовыми что-то драматическое. В следующее мгновение явью стали самые страшные опасения Алека: это был не просто мюзикл — это был мультипликационный мюзикл. Ну разумеется, как же он сразу не догадался: зал набит детворой, время три часа пополудни, середина недели, а в качестве журнала показывают сериал о напомаженном ковбое, распевающем сладенькие песенки про высокогорные равнины. Само собой, за этим мог следовать только мультфильм.

Через некоторое время он все же приподнял голову и украдкой глянул на экран, а потом уже не отрывал глаз от странной абстрактной анимации: серебряные капли дождя на фоне клубов дыма, лучи расплавленного света, пересекающие пепельное небо. Он выпрямился и уселся поудобнее. В своих чувствах он пока не мог разобраться: ему скучно, но в то же время он увлечен, почти очарован. Трудно оторваться от экрана. Видеоряд лился на него непрерывным гипнотическим потоком: сполохи красного света, кружение звезд, царство облаков, окрашенных алым сиянием закатного солнца.

Вокруг Алека ерзали на складных сиденьях малыши. Девочка спросила громким шепотом: «Мама, а когда начнется про Микки?» Для детей такой необычный мультфильм был чем-то вроде урока в школе. А Алек тем временем вытянулся в струнку и даже наклонился немного вперед, положив руки на колени. Началась вторая часть мультфильма, оркестр от Баха перешел к Чайковскому. Перед завороженным взором порхали с ветки на ветку хрупкие феи в темном лесу. Они касались волшебными палочками цветов и нитей паутины, набрасывая на них сверкающее покрывало росы. Озадаченный и потрясенный Алек следил за их беззаботным полетом с каким-то странным томлением. Неожиданно для себя он понял, что готов сидеть и смотреть этот фильм вечно.

— Я могла бы сидеть здесь вечно, — прошептал кто-то рядом с ним. Голос был девичьим. — Сидела бы, смотрела и никуда бы не уходила.

Он понятия не имел, что рядом кто-то есть, и вздрогнул, услышав голос так близко. Когда Алек садился, ему казалось — нет, он был уверен, — что кресла по обе стороны от него пусты. Он повернул голову.