Рено, или Проклятие - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 24

– Она, перед тем как отправиться в паломничество, приказала взять меня под стражу, – пробормотал Рено себе под нос, начиная понимать и чувствовать всю тщетность своих попыток защититься от столь могущественных врагов. Ему казалось, что он говорит сам с собой, но прево расслышал его слова.

– Так оно и было! – признал он. – Вы сами должны понять, насколько не по нраву Ее Величеству, что столь высокое имя носит преступник.

– Но я не преступник! – закричал Рено, закипая от гнева. – Запомните, я никого и никогда не убивал!

– В таком случае вы вынуждаете меня… – проговорил прево и поднял руку.

Два сержанта вновь подошли к молодому человеку и повели его к низкой дверце в глубине комнаты, открыли ее и вывели на лестницу, которая вела вниз, к темной сводчатой галерее, освещенной факелами. Рено втолкнули в мрачное, похожее на погреб и едва освещенное помещение. Узкая полоска света пробивалась в эту конуру из щели под потолком; печка, устроенная в стене, отбрасывала на темные стены красноватые отблески пламени. Печь закрывалась решеткой, сквозь которую просунули, положив на раскаленные угли, странные инструменты – длинные железные пруты, щипцы и клещи. При одном только взгляде на них волосы на голове узника зашевелились. Он уже не сомневался, что ему предстоит испытать.

В самом деле, усомниться было трудно – здесь было собрано все необходимое для пыток. Кроме печки с раскаленными углями глаза Рено, расширенные от ужаса, рассмотрели в полутьме огромное колесо, утыканное шипами, каменную скамью, покрытую тонким кожаным матрасом с ремнями. Он был кое-где прожжен и испачкан следами запекшейся крови. Разглядел Рено и другие необычные предметы, о назначении которых мог лишь догадываться: что-то вроде ведер и воронок, грубо склоченную кровать с веревками на шкивах у изножья и в изголовье… Именно на это устрашающее ложе и поместили Рено, сняв с него одежду. Человек в маске и красном одеянии, которого Рено сразу не заметил, подошел к нему и привязал ему веревки от шкивов к щиколоткам и запястьям. Писарь уже стоял за пюпитром, приготовившись записывать показания. Прево, бесчестный бальи, который не скрывал своей радости, и еще два человека, один из которых был явно монахом, разместились вокруг. Палач занял свое место в изголовье, его помощник – в ногах. Прево заговорил:

– Согласно закону нашего королевства вы будете подвергнуты допросу. Готовы ли вы признать свою вину?

– Никогда! Никогда я не признаю себя виновным в чудовищном преступлении, которого я не совершал!

Монах наклонился над ним. Светлые волосы вокруг тонзуры, суровое, аскетическое, с резкими чертами лицо – от такого не жди добра! Однако в глазах монаха Рено прочитал сострадание.

– Сын мой, – тихо начал монах, – прошу вас, пока боль не завладела вашим телом, которое может остаться навсегда искалеченным, избавьте свою душу от тяжести греха. И чем искреннее вы будете, тем милосерднее будет к вам Господь.

Рено почувствовал ледяную струйку пота, которая потекла у него по спине, на лбу тоже выступили холодные капли. Он призвал себе на помощь все свое мужество, готовясь вытерпеть ожидающую его муку, потому что совсем уж нестерпимым страданием было бы для него признание в убийстве тех, кого он так нежно любил.

– Я невиновен, отец мой. Перед Господом, который ждет меня, клянусь, что говорю правду…

Последние его слова утонули в вопле, который он исторг от нестерпимой боли. По знаку прево палач и его помощник повернули колесо, и несчастному юноше показалось, что из него выдергивают руки и ноги. Слезы хлынули у него из глаз и покатились по щекам, но Рено их даже не заметил, до того ему было больно. И снова к нему наклонился прево.

– Лучше признайся, сынок. Ты еще слишком молод, чтобы вынести все, что тебя ждет. Освободи себя от мучений, и смерть твоя будет легкой и скорой.

– Говорят… король… справедлив и милосерден… Почему же он… хочет, чтобы… я признался… в том, чего не совершал?.. А-а-а-а-а!

Колесо повернулось второй раз, и в теле Рено не осталось ни жилочки, которая не вопила бы от адской боли. А вот колесо поворачивается в третий раз…

– Король хочет правды! Признавайтесь!

– Если он… хочет лжи… вместо правды… пусть будет так…

Чья-то рука зажала Рено рот, и он подумал, превозмогая страдание, что если его надумали задушить, то ничего лучшего он бы для себя не желал, но рука, помедлив секунду, исчезла, и он, крепко зажмурив глаза, собрал все свое мужество, чтобы вытерпеть новую пытку, которая вот-вот на него обрушится. Но ее не последовало. Рено не видел властного жеста монаха, который отвел от него пытку. Не видел, как, соглашаясь, склонил голову прево. Он услышал только слова:

– На сегодня довольно. Дадим ему ночь на размышление. А завтра снова начнем. И возможно, другими средствами…

Рено развязали, но когда собрались поставить на ноги, стоять он не смог.

– Отнесите его обратно в тюрьму, – распорядился прево.

Палач ощупал плечи, руки, колени и щиколотки своей жертвы.

– Крепкий оказался паренек, – сообщил он. – Если хватит ума не упрямиться, на виселицу пойдет своими ногами.

Рено не услышал рассуждений палача, он лишился сознания.

Когда он пришел в себя, то лежал уже в камере. Каждую клеточку его тела жгло нестерпимой болью. Но, ощупав себя, он убедился, что кости у него остались целы. Надеяться, что ему повезет и завтра, не приходилось, потому что с утра его ожидали новые пытки, возможно, более изощренные. Да и ночь походила на пытку. Рено не смог уснуть даже после того, как тюремщик смазал ему плечи, колени и щиколотки какой-то целебной мазью. Милосердие тюремщика было для Рено более чем удивительно, потому что страдалец точно знал: заплатить ему за услуги было некому… Боль немного утихла, но Рено не мог уснуть: мысли, одна за другой, теснились в его голове. Прево пообещал применить другие средства: перед глазами узника пламенела печь, где раскалялись пруты, щипцы и клещи. Страх комом подкатывал к горлу. Хватит ли у него выдержки молчать и дальше? Или они вырвут у него признание, которого добиваются? Признания, которое будет чистейшей ложью, но зато прекратит нестерпимые муки? Однако самой тяжкой мукой было отсутствие всякой надежды и еще непонимание: почему судьба обошлась с ним так жестоко? Почему именно его она избрала своей жертвой? Рено знал, почему его ненавидит Камар, – вор вцепился в награбленное и не желает с ним расставаться. Но почему неизвестный Куртене сразу стал его врагом? С какой стати? Потому что знатному сеньору не хочется делить свое имя с такой ничтожной персоной, как Рено? Или потому, что королева-мать возненавидела его с первого взгляда? Нет сомнения, что именно она задумала его погубить. Но почему? По какой причине?

Сон не мог одолеть Рено, он лежал и молился так усердно, как никогда в жизни. Рено просил дать ему сил, чтобы не уступить боли и не отречься от своей заветной мечты. С самого детства он грезил сравниться с самыми доблестными из тех, кто носил рыцарские доспехи, потому что его идеалом были самые безупречные. И, быть может, любимейшим среди них был тот самый юный король, чью живую плоть разъедала страшная болезнь – проказа, разъедала его тело, но не могла победить духа. Этого юного короля – Рено знал теперь доподлинно, что находится с ним в родстве, – он и молил в тяжкий ночной час помочь ему, словно тот был его святым покровителем. Пусть церковь не сочла нужным признать его святым, но Рено знал, что на его могиле свершались чудеса.