1812. Обрученные грозой - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Юрьева cтр.№ 55

Докки обернулась и увидела скачущих к ним нескольких военных. На какое-то мгновение в ней встрепенулась надежда, но тут же притихла, и она мысленно отругала себя за невольное ожидание чуда.

— Что им надобно? — проворчал Афанасьич, недружелюбно глядя на приближающихся всадников. — Чего кричат, чай, не глухие…

— Куда едете? — спросил их, приблизившись, один из офицеров, одетый в белый мундир с аксельбантом.

— В Друю, — нахохлившись, сказал Афанасьич.

— Туда ехать нельзя, французы на Динабург и Друю идут.

— Французы ж вон там остались, — не желал сдаваться слуга, кивая в ту сторону, откуда они приехали. — За рекой.

— Их много, — ответил на это офицер. — Они и за рекой, и у Динабурга, и у Минска.

— Тьфу, — сплюнул Афанасьич, вновь забывшись, за что получил сердитый взгляд от офицера, которого, казалось, шокировало такое поведение слуги при своей хозяйке.

— Сударыня, позвольте сопроводить вас в безопасное место, — он обратился к Докки с удивившей ее настойчивостью в голосе.

Она недоуменно приподняла брови.

— Право, это слишком большая честь для меня, — сказала она. — Вы можете просто подсказать нам безопасное направление на север. Мы едем в Петербург и…

— Позвольте, мадам, — офицер сделал жест рукой, приглашая ее следовать обратно в сторону развилки. — Мне надобно проследить, чтобы вы были доставлены в целости и сохранности.

Он кивнул своим спутникам, те развернули лошадей и поскакали назад, а сам офицер с легким поклоном и соответствующим движением рукой повторил:

— Прошу вас.

Докки переглянулась с Афанасьичем. Понимая, что в подобной ситуации не следует спорить с военными, она повернула кобылу и поехала за верховыми. Слуги последовали за ней, офицер скакал сбоку. Не доезжая развилки, передние всадники, а за ними и Докки со своим сопровождением свернули влево на лесную тропинку, выведшую их через вспаханные поля к пустой деревеньке, миновав которую, по проселочной дороге, идущей через луга, они достигли березовой рощицы. Сбоку, на опушке расположились военные, к которым направились провожатые старшего офицера, сам же он поехал прямо в рощу. Докки и Афанасьич, вновь переглянувшись, последовали за ним и через несколько минут оказались на поляне, где на поваленном стволе березы сидели еще какие-то офицеры, а перед ними стояли бородатые казаки в мохнатых шапках и взволнованный господин в статском мундире, горячо говоривший:

— Откуда же я знал? Воля ваша, все думали, что французы идут. Вот я и…

— По бумагам вы закупили фураж неделю назад и тогда же свезли в магазин, — сказал один из офицеров. — А подводы где взяли?

— Да я… — статский замялся. — Э… подводы были…

Офицер перебил его, ткнув в лист ведомости, которая лежала у него на коленях:

— Все подводы к тому времени в армию забрали. За ложь и воровство под суд пойдете.

Тот испуганно оправдывался, а Докки тихо сказала Афанасьичу:

— Не понимаю… Этот вроде как арестован, а нас зачем сюда?

Тут казаки переступились, и между ними в образовавшемся просвете Докки заметила офицера в белом мундире, что привез их сюда. Он о чем-то докладывал военному, сидевшему отдельно ото всех на складном стуле.

«Верно, рассказывает, как доблестно поймал злоумышленников, а то и шпионов, направлявшихся в Друю», — подумала Докки, пытаясь разглядеть этого начальника — его загораживала спина их провожатого. Ей было видно лишь колено над пыльным сапогом да край эполета. Но когда офицер наконец отошел, она увидела, что на стуле вразвалку сидит Палевский и смотрит прямо на нее уже не тем отстраненным и равнодушным взглядом, а острым и напряженным.

Если она не упала в обморок, то только потому, что после всех переживаний этого долгого утра у нее не нашлось сил на новые волнения. Она лишь пораженно уставилась на Палевского, а он встал и направился прямиком к ней. Казаки посторонились, пропуская его, и через несколько секунд он стоял возле вконец растерянной Докки.

— Madame la baronne, вот и вы, — сказал он, снимая ее с седла. Она оперлась на его плечи, когда он взял ее за талию, и с его помощью спрыгнула на землю. Тут оказалось, что ноги ее почему-то не держат, и она бы упала, не поддержи ее Палевский в своих объятиях.

Он был так близко. И это тогда, когда она уж не чаяла его вновь увидеть. Докки показалось бы, что это сон, если бы она не чувствовала, как ее держат его сильные руки — крепко и нежно, и не видела, что его прозрачные глаза сердито смотрят на нее. Они молча взирали друг на друга, пока это молчание не прервал возмущенный голос Афанасьича:

— Ты, ваше благородие, руки-то свои при себе держи. Отпусти барыню! Слышь, что говорю?

Палевский вздохнул и, продолжая обнимать Докки за талию и прижимая ее к своему боку, бросил через плечо:

— Слышу, слышу. Не бойся, ничего с твоей барыней не случится.

И повел Докки с собой, все обхватывая ее стан. Вскоре она обнаружила себя сидящей на его стуле, и только тогда заметила, что офицеры и тот статский куда-то подевались. Дольку уводил какой-то солдат, за ним ехали стременные и Афанасьич, продолжающий сверлить Палевского глазами и ворчать что-то себе под нос.

— Сколько вас? — спросил генерал у казаков, присаживаясь возле Докки на ствол березы и беря ее за руку.

— Да, почитай, полк, — ответил один из них. Он старался не смотреть на Докки, очевидно смущенный ее присутствием.

— Отдыхайте до вечера, — сказал Палевский. — А потом смените эскадрон, что дежурит у реки.

— Слушаюсь, ваше превосходительство, — казак поспешно удалился с поляны в сопровождении своих товарищей.

Докки осталась наедине с Палевским.

— Цербер у вас, а не слуга, — сказал он — от него явно не укрылись недовольные взгляды Афанасьича — и склонился над ее рукой, прижался губами к тыльной стороне запястья, как когда-то под Вильной, в их последнюю встречу.

У нее побежали мурашки по коже, когда она почувствовала его дыхание и теплые губы, ее целующие. Испугавшись, что Палевский заметит ее волнение, она потянула к себе руку, он не стал удерживать ее (к немалому огорчению Докки), а выпрямился и, нахмурившись, резко спросил:

— Как вы здесь оказались?

— Нас остановил какой-то офицер и привез сюда, — объяснила Докки, думая, что он сердится из-за того, что она свалилась на его голову.

«Или потому, что я была со Швайгеном и держалась с ним за руку? — засомневалась она. — Тогда, в Вильне, он заявил, что ревновал меня. Может быть, и сейчас…»

Она посмотрела на его сердитое лицо и быстро добавила:

— Я не поняла, почему нас задержали. Верно, это был какой-то патруль, который заворачивает путников, едущих в Друю, хотя впереди нас ехала бричка, и ее не остановили. Или я со слугами выглядела подозрительно? Но вы ведь объясните им, что знаете меня и…