Ксеноб-19 - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ливадный cтр.№ 26

На прощанье они крепко пожали друг другу руки, хотя Антон не до конца понимал, что на самом деле двигало поступками Миллера — профессиональная этика, помноженная на человечность или что-то иное, гораздо более личное?

— Я дам знать, когда устрою свои дела. — Пообещал Антон, твердо взглянув в глаза Генриха.

— Буду ждать. А пока мне придется огорчить полковника Зарезина фактом вашей кончины. До свидания, Антон Андреевич. Через сутки постарайтесь найти безопасное место для длительного отдыха, за применение экспресс-стимуляторов придется платить.

— Я понял. До свидания, док.

* * *

Антон не стал ломать голову над фактом своего избавления. Во-первых, он действительно не чувствовал за собой вины, во-вторых, действие стимуляторов блокировало сторонние мысли, напрямую не связанные с поиском безопасного места.

В первый момент он задумался — куда направить флайкар, но задачка, крути не крути, имела только одно решение, — нижние технические уровни Цитадели, где из-за обилия различных производств удаленный контроль со стороны СКАДА ослабевал, пропорционально расстоянию от сетки спутников. Светлов помнил те районы еще с детства, а по последним данным, просачивающимся в виде слухов, теперь «дно» города населяли не только нищие…

…

Старый парк умер.

Без надлежащего ухода, деревья засохли, им не хватило искусственного освещения, чтобы расти, и картина, врезавшаяся в память, выглядела теперь безрадостно, неузнаваемо: низкие постройки заброшенного городского квартала по мере обветшания укрепили стальными «корсетами» превратив в подобие опор для вышележащих уровней, но здесь, среди промышленных зон и площадок для переработки отходов, по-прежнему жили люди.

Это казалось странным, ведь с тех пор, как мегаполис был реконструирован и получил статус «Цитадели» все его граждане получили равные права и возможности — синтетическая пища, и обилие вакансий в службах охраны внешнего периметра должны были уничтожить само понятие «нищета».

Светлов понял, что ошибся в своем предвидении, когда заметил у подъезда одной из старых многоэтажек, несколько дорогих флайкаров.

Похоже, что обителями дна теперь являлись отнюдь не нищие, но по-прежнему асоциальные элементы общества.

Он оставил полицейскую машину, здраво рассудив, что радушного приема «блюстителю порядка» тут не окажут. Задав автопилоту курс на возвращение к зданию управления, он решил, что проще и безопаснее будет пешком прогуляться через старый парк. Заодно следовало обдумать события последних суток и создавшееся положение.

Впрочем, Светлов иллюзий не строил, и потому его мысли, не смотря на полученный стресс, были предельно лаконичны и ясны.

Свобода, которую он получил благодаря вмешательству Миллера, на самом деле не являлась полной. Антон все явственнее ощущал, что стоит на грани между прошлым существованием, и неопределенностью будущего. Сейчас, в эти минуты он постепенно осознавал необходимость внутреннего выбора. Что он станет делать дальше? Попытается вернуться?

Вернуться к чему? К гарантированному существованию, загнанному в рамки боевых дежурств? К виртуальным вселенным, создающим иллюзию жизни, в обмен на прозябание «реала».

А смогу ли я во второй раз перешагнуть через внутренние порывы, замкнуться, вновь создать для себя защитную скорлупу? — откровенно спросил себя Светлов и сам же ответил. — Нет.

Прошлое вернулось, пусть болезненно, но однозначно. Более того, оно обогатилось новыми фактами… Светлов не думал сейчас о том, что вновь побывал на волосок от гибели. Эффект от грубого вмешательства в его сознание оказался совершенно не таким, как пессимистично прогнозировал Миллер: В рассудке Антона все вдруг поменялось местами. Двадцать лет замкнутого безвыходного существования, как будто ушли в прошлое, а на поверхности памяти оказались вернувшиеся события детства, и рокового похожего на целую жизнь дня, но такая коллизия не расколола его личность, а заполнила тот моральный вакуум, что накапливался за годы конформизма, он вновь ощущал себя на двадцать лет моложе, но… его зрелый опыт прожитой жизни при этом не исчез, он как будто спелся с разбуженными, вырвавшимися из плена воспоминаниями, формируя новый взгляд на мир, новые позывы к действию, да и голос доктора Миллера звучал в сознании словно некий, побуждающий к немедленному действию код…

Их послали на смерть… Кто-то намеренно уничтожил часть информационных баз данных… Цитадель обречена… Нас атакуют кибернетические механизмы, и прогрессия их количественного роста не оставляет шансов…

Да, даже без глубокого анализа слова Генриха находили подтверждение.

Дана. Кто она?

Светлов остановился, оглядевшись вокруг.

Он стоял среди мертвого парка, так похожего на черный ксенобианский лес.

Ксенобианский…

Почему этот термин, так часто употребляемый в прошлом, не заставлял задуматься, что за существа вырастили его? Почему черные, перекрученные деревья называют «ксенобианскими». Раз существует название, должны быть и иные сведения.

Светлов смотрел на мертвые деревья, но его рассудок не тонул в разбуженных воспоминаниях. Он думал о дне сегодняшнем, конкретно — его мысли сосредоточились на образе полковника Зарезина.

Его люди контролировали сеть. Им были безразличны способы получения информации, тогда почему они не допросили ИПАМ, а просто расстреляли безобидный кибернетический механизм?

Вопросы цеплялись один за другой словно звенья бесконечной цепи.

Антон чувствовал, что изменился. Психологический пресс раздавил не его личность, а скорлупу, которую Светлов возвел вокруг себя, пытаясь примирить рассудок с серой данностью.

Нет. Я не хочу возвращаться. Но что может сделать один человек, чье оружие — смутные рожденные нечеткой логикой подозрения? Погибнуть, противопоставив себя системе?

Глупо. Цитадель действительно тупик, у нее нет перспективы развития в рамках сложившейся системы, она лишь мощное защитное сооружение, прибежище, призванное затянуть агонию, но не предотвратить ее.

О чем я думаю? Мне нужно думать о себе.

Нет, Антон. О себе ты думал двадцать лет, и к чему это привело? Твою скорлупу раскололи, а проблемы, которые следовало решать два десятилетия назад, стали лишь глубже, приняли почти необратимый, безысходный характер. Сколько лет… или дней, отделяет нас от уничтожения? Есть ли еще люди, кроме меня и Миллера — темной лошадки, — способных думать не о своих виртуальных вселенных, а о проблемах реала, и действенных способах их решения?

Вопросы сыпались градом, Антон стоял, окаменев, будто являлся одним из реликтовых деревьев, которые еще цеплялись корнями за иссохшую растрескавшуюся почву, но уже не могли дать молодого способного к жизни побега.

Ради чего велись раскопки древнего города? Что удалось узнать, и почему информация скрыта, даже от тех, кто определенно должен обладать ей?