Тот, кто скрывается во мне - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 11

Под стол провалиться со стыда, и только!

— Меня беспокоит, — сказал я, демонстративно глянув на часы, — что защита диссертации может надолго затянуться.

— Нет! — категорически возразил Календулов. — Мы все сделаем достаточно быстро. Есть только одно «но»…

Он выждал паузу, глядя на мой галстук. «Сейчас как скажет, что необходимо провести дискуссию с академиками по газовой динамике с моим участием в прямом эфире телевидения, — подумал я. — Вот народ потешится!»

Лицо Календулова приняло виноватое выражение, с каким просят деньги в метро «нездешние» люди.

— Диссертацию надо чуть-чуть доработать.

Хрен редьки не слаще! Я даже скривился, как от боли.

— А без доработки никак нельзя? — с надеждой в голосе спросил я.

Календулов отрицательно покачал головой:

— Я понимаю, что вы заняты, что у вас нет времени. Но это очень, очень нужно! Вы испекли замечательный пирог. Но осталось добавить последнюю изюминку, последнее маковое зернышко!

— А вы уверены, что игра стоит свеч? — проявил я занудливость. — А если все-таки диссертация достойна лишь мусорной корзины? Какой смысл ковыряться в ней, тратить время?

Календулов откинулся на спинку стула и сложил свои волосатые ручки на животике.

— Какой же вы все-таки скептик! — покачал он головой. — Да ваша диссертация уже в Интернете на сайте академии! И ее читает весь мир!

— Что? В Интернете? — повторил я и прикусил язык. Ох, круто дело развернулось!

— Да! — обрадовался моему удивлению Календулов. — Можете убедиться сами. Откройте наш сайт. Три «дабл ю» — точка — РИФА — точка — «ру».

Отказаться было невозможно. Да и с какой стати я должен был отказываться? Это только вызвало бы ненужные вопросы и подозрения. Молодой и перспективный ученый, какого я из себя корчил, просто обязан был с радостью взяться за «последнее маковое зернышко»!

— Что там надо доработать? — смиренно спросил я.

— В том месте, где вы ссылаетесь на дифференциальное уравнение Эйлера и переходите к уравнению Бернулли…

Он минут пять что-то говорил на совершенно непонятном мне языке, пока я не перебил его.

— Знаете что, — сказал я. — Мне трудно сориентироваться без текста, и голова сейчас ничего не варит. Если вам нетрудно, напишите все это на листочке.

— Хорошо! — согласился Календулов. — Я все подробно изложу и оставлю листок на вахте.

Мы пожали друг другу руки, и я с облегчением вышел вон.

Я сидел перед экраном компьютера и шлепал по клавишам. Секретарша Зоя принесла мне кофе, но уйти не торопилась. Села напротив, закинула ногу за ногу.

— Что ты там ищешь? — спросила она.

— Да где-то тут мою диссертацию поместили, — сказал я будничным голосом.

— Диссертацию? — удивилась Зоя, встала, подошла ко мне, заглянула через плечо.

Я перелистывал рубрики. Моя фамилия нигде не значилась. «Может, он напутал чего?» — подумал я и щелкнул по надписи «Разработки молодых ученых академии». И тут сразу увидел знакомый заголовок: «Течение с образованием волн разрежения…»

Мое сердце заколотилось столь сильно, что я испугался, как бы Зоя от стука не оглохла.

— Вот она, — сказал я голосом уставшего от симпозиумов и научных конференций физика.

— Правда? — Зоя изобразила неискренний восторг и склонилась еще ниже. Теперь ее волосы щекотали мне щеку. — А где фамилия?

Фамилии в самом деле не было. Наверное, так было принято — труды соискателей выставлять как общие наработки академии. Мне было даже лучше оставаться инкогнито, чтобы не слишком светиться в научном мире.

— А ты разве что-то понимаешь в физике? — нежно проворковала мне на ухо Зоя, едва не касаясь его губами.

«А ты думала, что только в сексе?» — мысленно ответил я ей. Стоило пару раз сказать Зойке откровенный комплимент, как она стала вести себя в моем кабинете как в собственной спальне.

— Да я в физике с детства души не чаю! — заявил я. — Трехкратный победитель межрайонных и общеевропейских физических олимпиад!

— Правда? — ахнула Зоя. — А я и не знала.

— Так-то, голубушка! — завершил я саморекламу и хлопнул ладонью по столу. — Все, извини! У меня сейчас важная встреча.

Зоя заметно приуныла и вышла. В фирме я слыл среди сотрудниц женихом номер один. Длинноногих «вешалок» у нас было предостаточно, выбирай не хочу. Работали у нас дочери военных, рабочих, бизнесменов, осужденных и даже негров. Но не было ни одной дочери академика, умеющей играть на скрипке. Потому мое сердце было закрыто для сотрудниц наглухо.

Так я и сказал Насте, когда мы, лежа в постели, курили и строили планы на будущее. В старую двухкомнатную хрущевку, доставшуюся мне от родителей, я Настю никогда не приглашал — там было слишком тоскливо. А в новой квартире все еще громыхал ремонт. Потому я использовал любой повод, чтобы заскочить к Насте в гости. Особенно мне нравилось бывать у нее в те вечера, когда профессор задерживался на симпозиумах.

— Мне придется снова ехать к Чемоданову, — сказал я.

— Зачем? — отрывисто спросила Настя, гася окурок в пепельнице.

— Научный руководитель требует какой-то абзац дописать.

— А сам не можешь? — то ли серьезно, то ли издеваясь, спросила Настя.

— Да там одни формулы Бельмондо фон де Фюнеса! На всю диссертацию всего два слова по-русски: «тема» и «содержание».

— Он может снова потребовать деньги, — предположила Настя.

— Ну дам я ему еще десять баксов, пусть подавится! — отмахнулся я.

Тут в дверь позвонили. Я почему-то почувствовал себя героем популярных анекдотов и едва не кинулся к шкафу. Настя накинула халат, нахмурилась и пробормотала: «Кого еще там принесло?» Она вышла и плотно прикрыла за собой дверь. Я одевался и смотрел в окно, за которым синели сумерки. Тут мне на ум пришел тихий и печально-лирический вывод. Я могу многое. Могу купить квартиру, сделать в ней евроремонт. Могу слетать с Настей в Египет, могу купить ей платье в самом дорогом и престижном бутике. Но никакие деньги не наделят меня способностью самолично написать и защитить диссертацию. А как, должно быть, прекрасен творческий процесс! Какой восторг, какой экстаз испытывает автор, когда слышит восхищенные отклики и признание силы своего ума! И он полон удовлетворения, полон сладкой усталости, и происходит удивительное единение личности с мировым научно-техническим прогрессом…

Я услышал за дверью приглушенные голоса — один женский, а другой мужской. «А какой общий метраж? — вещал женский голос. — А эти окна куда выходят, на север или на юг?» Настя что-то отвечала, но настолько тихо, что я не разобрал ни слова. «Окна у вас деревянные, — тараторила невидимая женщина, — а это плохо. Сейчас, знаете, пластиковые в моде!» — «Пластиковые мы всегда успеем поставить, — вторил ей мужской голос. — Главное, чтобы соседи нормальные были. Не заливают?» — «Так сколько вы за нее просите?» — перебил женский голос.