Конан и честь империи - читать онлайн книгу. Автор: Джеральд Старк cтр.№ 4

– Один из которых являлся известным гиперборийским магиком с законным, подверженным лично королем Пограничья, разрешением на занятие таковым ремеслом, – уныло завершает фразу Грайтис, – а также представлял в Вольфгарде двор Халоги. В посольстве нас заживо сожрут, когда узнают… Отчего этому ублюдку приспичило наведаться сюда, а не в приличное заведение госпожи Зифты? А, хозяин? Что он у вас забыл?

Цвет физиономии владельца «Снежной ящерицы» меняется с болотно-желтоватого на бледно-синеватый. Такой краской на жестяной вывеске изображена шкура зверя, давшего название постоялому двору. Он нерешительно мнется, локтем подпихивая супружницу – то ли ожидая совета, то ли напротив, предупреждая о молчании. Собравшись с духом, бочком придвигается к месьору Грайтису и начинает вполголоса объяснять, помогая в особенно затруднительных местах взмахами рук и выразительными гримасами. Хозяйка поддакивает, но, когда стражники выволакивают из каморки завернутый в половик труп, оставляющий на полу размытую кровавую полосу, не выдерживает и убегает, негромко подвывая.

– Получается, Унтамо навещал твоих красоток почти каждую седмицу? – деловито переспрашивает Грайтис. – Желая при том близкого общения с особами как можно более юных лет? И непременно приводил с собой телохранителя, а то и двух? Они торчали под дверью или дожидались его в общем зале? Нынче все происходило, как обычно?

– Он явился незадолго до полуночи, – запинаясь, вспоминает трактирщик. – Потребовал Мави – чем-то она ему приглянулась, он уже третий раз к ней шастал – и поднялся наверх. Охранник, как водится, остался в коридоре. Вон там сидел, – он указывает на опрокинутую скамью почти напротив двери. – Перед самым рассветом как начали голосить на весь дом! Сторож, наверное, вскочил спросонья и бросился выручать хозяина. Мы-то замешкались, когда прибежали, тут уже все было… вот такое. Эти двое лежат, не шелохнутся, а девка забилась в угол и завывает.

– Понятно, – Грайтис рассеянно кивает и начинает распоряжаться: – На три-четыре дня всех гулящих красоток отсюда долой. Комнату мы запрем и опечатаем. Лучше бы тебе и таверну прикрыть, но ярмарка на носу… Ты же предпочтешь удавиться, чем упустить постояльцев, верно? Поглядывай за спину – вдруг гиперборейцы возжелают отомстить за убиенного сородича. А сейчас соверши полезное дело: быстренько раздобудь повозку и две большие холстины. Эй! – он заглядывает в комнатушку, где стражники примериваются, как бы половчее стащить с кровати тело мертвого колдуна. – Уведите сперва девчонку. И поосторожнее там, чтобы покойник на части не развалился!

Мави не сопротивляется, когда две блюстителей пробираются к ней и поднимают на ноги. Шатаясь, она послушно ковыляет к двери, глядя прямо перед собой отсутствующими, чуть косящими глазами. Кто-то догадался принести широкий плащ и набросить его на плечи девушки. Она стоит, сгорбившись и неуклюже топчась по выскобленным доскам босыми ногами, оставляющими липкие темные следы.

– Куда ее, ваша милость? – спрашивает один из гвардейцев. – В городскую тюрьму или?..

– В крепость, – быстро переглянувшись с Рэфом, решает месьор Грайтис. – Подыщите комнату с хорошим засовом и не оставляйте без присмотра. Да, пусть ее как можно быстрее осмотрит лекарь. Прочим знать об этой девице необязательно… особенно аквилонцам. Все меня поняли?

* * *

Позаимствованная на конюшне «Снежной ящерицы» подвода, запряженная гнедым мерином почтенных лет, бодро громыхала по окраинным улицам, направляясь к Закатному кварталу. На дне возка, прикрытая холстиной и старыми мешками, таилась пара продолговатых предметов, иногда перекатывавшихся из стороны в сторону и слегка подпрыгивавших.

Следом топали стражники, шагах в десяти за ними – вроде бы сопровождая подводу и в то же время сами по себе – ехали двое верховых, без труда узнаваемых почти каждым жителем столицы Пограничья: вольфгардский ширриф Грайтис и его доверенный помощник, писец и дознаватель Рэф. О последнем шептались, будто он умудряется узнавать о любой мелочи в городе едва ли не раньше, чем та начнет происходить. Парочка столпов городской власти выглядела на удивление мрачно, на приветствия не отвечала и между собой не разговаривала. Это казалось столь зловещим и необъяснимым, что позади таинственной процессии вскоре возникла еще одна – из любопытствующих, желающих узнать, куда, собственно, держит путь месьор Грайтис.

Повозка остановилась в конце Медовой аллеи, подле внушительных, окованных потемневшими железными полосами ворот большого подворья, возведенного наособицу. Мало кто из горожан решился бы явиться сюда по доброй воле, да и сами владельцы усадьбы, где размещалось посольство Гипербореи, не славились гостеприимством. Лет двести тому назад часть Пограничья краткое время пребывала под властью обитателей полуночной стороны Граскаальского хребта. Те времена по сию пору звались «гибельными», а Гиперборея при каждом удобном и неудобном случае напоминала о былом праве на кусок чужой земли, подтверждая его набегами на рубежи соседей.

Словно для укрепления бытующей скверной репутации, на звон болтающегося колокола и крики долго никто не отзывался, хотя за могучими вратами слышались невнятные шорохи, скрипы и далекие голоса. Кто-то из стражников уже начал ворчать, что давно пора запалить колдовское логово с четырех концов, когда в толще створок на миг приоткрылось круглое оконце. Мелькнуло чье-то лицо, потом раздался приглушенный лязг, скрежет, краткий пронзительный скрип и огромная воротина беззвучно и легко отодвинулась в сторону. Высунулся приземистый, напоминающий обрюзгшего хряка тип – скорее всего, привратник. Подозрительно оглядел незваных гостей и кучку зевак в отдалении, и с величайшей неохотой отдвинулся в сторону, жестом разрешая заезжать и заходить.

Обширный двор за воротами пустовал – обычную мелкую живность тоже прогнали с глаз долой – двери конюшен, амбаров и прочих хозяйственных построек стояли закрытыми, но чувствовалось, что визитеров пристально разглядывают через все имеющиеся щели, глазки и отверстия. Наведавшись к гиперборейцам в первый раз, Грайтис чрезвычайно удивился такому порядку. Потом привык, хотя по-прежнему возмущался, что приезжих (даже с поручениями от короля!) никогда не впускают в дом.

Здание посольства – одно из редких в Вольфгарде каменных строений, приземистое, темно-красного цвета – слепо взирало на пришлецов наглухо закрытыми ставнями. Над высоким крыльцом поблескивал облупившейся эмалью пятиугольный герб-джунарг с известным всей Полуночи символом: белая ладонь на черном поле. Открылась дверь, по ступенькам с достоинством спустился некий долговязый субъект в сером плаще, обильно расшитом по краям непонятными знаками – не то оберегающими рунами, не то обычным, принятым на его родине узором.

Завидев блеклую физиономию встречающего, похожую на уныло-торжественную морду вяленой рыбины, Грайтис и Рэф с одинаково страдальческим выражением лиц закатили глаза. В глубине души оба надеялись, что им придется иметь дело с кем-нибудь другим, но через двор шествовал именно он – старший письмоводитель гиперборейского посольства, месьор Эгарнейд, славный пристрастием к крючкотворству и тем, что доселе никому не удавалось хоть на миг лишить его холодной невозмутимости.