Туманы Авалона - читать онлайн книгу. Автор: Мэрион Зиммер Брэдли cтр.№ 170

– Думается мне, что, если бы запретов и не было, ты все равно вряд ли отправилась бы в поля на праздник Белтайн, госпожа моя, – улыбнулся Талиесин. – Я так примечаю, ты вообще не слишком-то любишь выходить за двери.

– Мне пошли на пользу христианские наставления и советы священников; я сама предпочитаю никуда не ходить, – резко отозвалась она.

– Но, Гвенвифар, подумай вот о чем, – очень мягко произнес Талиесин; его выцветшие голубые глаза глядели на собеседницу из сетки морщин и складочек на его лице. – Предположим, что есть закон и есть запрет, но совесть подсказывает тебе, что это правильно и хорошо – безоглядно вручать себя Богине в знак того, что все мы – в ее руках и телом, и душою. Если твоя Богиня желает, чтобы ты так поступала и впредь, – тогда, дорогая моя госпожа, неужто закон, запрещающий костры Белтайна, тебя остановит? Подумай, милая леди: не более чем двести лет назад – неужто епископ Патриций тебе о том не рассказывал? – здесь, в Летней стране, было строго-настрого запрещено поклоняться Христу, ибо тем самым римские боги лишались того, что принадлежало им по справедливости и праву. И среди христиан находились те, что предпочитали скорее умереть, нежели свершить сущий пустяк: бросить щепоть благовоний перед одним из идолов… да, вижу, эту историю ты слышала. Захочешь ли ты, чтобы твой Бог был тираном более беспощадным, нежели римские императоры?

– Но Господь и впрямь существует, а то были лишь идолы, сработанные руками людей, – отозвалась Гвенвифар.

– Не совсем так; не более чем образ Девы Марии, что Артур взял с собою в битву… – возразил Талиесин. – Образ, дарующий утешение умам верующих. Мне, друиду, строго-настрого запрещено держать при себе изображения каких бы то ни было богов; ибо учили меня, во многих моих воплощениях, что я в них не нуждаюсь – мне достаточно подумать о Боге, и он здесь, со мною. Но однажды рожденные на такое неспособны; им нужна их Богиня – в круглых камнях и заводях, точно так же, как простецам-христианам потребен образ Девы Марии и крест; некоторые ваши рыцари изображают его на щитах, чтобы люди распознавали в них христианских воинов.

Гвенвифар отлично знала, что доводы его не без изъяна, но спорить с Мерлином не могла. Впрочем, зачем? – все равно он только старик и язычник в придачу.

«Когда я рожу Артуру сына, – однажды король сказал мне, что тогда исполнит любую мою просьбу, что только в его силах, – тогда-то я и попрошу его запретить костры Белтайна и праздники урожая».

Этот разговор Гвенвифар вспоминала много месяцев спустя, утром, пробудившись от ужасного сна. Надо думать, Моргейна непременно посоветовала бы ей отправиться с Ланселетом к кострам… Артур говорил, что, если она родит ребенка, он никогда ни о чем ее не спросит, он, по сути дела, дал ей дозволение взять в любовники Ланселета… Склоняясь над вышивкой, королева чувствовала, что лицо ее пылает; она недостойна даже прикасаться к кресту! Гвенвифар отодвинула от себя алтарный покров и завернула его в ткань погрубее. Она вновь займется вышивкой, как только слегка успокоится.

У дверей послышалась прихрамывающая поступь Кэя.

– Госпожа, – промолвил он. – Король спрашивает, не спуститесь ли вы на ристалище – поглядеть на происходящее. Он хочет вам кое-что показать.

Гвенвифар кивнула своим дамам.

– Элейна, Мелеас, ступайте со мной, – позвала она. – Остальные могут тоже пойти или остаться работать, как пожелают.

Одна из женщин, уже пожилая и близорукая, предпочла остаться за прялкой; остальные, радуясь возможности подышать свежим воздухом, толпой устремились за королевой.

Накануне ночью мела метель, но силы зимы были уже на исходе, и теперь снег быстро таял под солнцем. Крохотные луковки уже проталкивали листики сквозь траву; уже через месяц здесь буйно разрастутся цветы. Когда королева переехала в Камелот, ее отец Леодегранс прислал ей своего любимого садовника, чтобы тот решил, какие овощи и кухонные травы лучше всего выращивать на этом месте. Но этот холм был обжит задолго до римлян, и пряности здесь уже росли; Гвенвифар велела садовнику пересадить их все на свой огород, а обнаружив целые заросли диких цветов, упросила Артура оставить этот уголок ей под лужайку, и тот разбил ристалище чуть в стороне.

Идя через лужайку, королева робко поглядывала по сторонам. Уж больно открытое здесь место, до неба словно рукой подать; вот Каэрлеон жался к самой земле. А здесь, в Камелоте, в дождливые дни чувствуешь себя на острове туманного марева, вроде Авалона, – в ясные же, солнечные дни, как сегодня, высокий холм открыт всем ветрам, и с вершины его видна вся округа; если встать на краю, взгляду открываются мили и мили холмов и лесов…

Ощущение такое, что слишком близко ты к Небесам; воистину, не подобает людям, этим жалким смертным, видеть так далеко… но Артур говорил, что, хотя в земле царит мир, королевский замок должен быть неприступен.

Навстречу ей вышел не Артур, но Ланселет. «С годами он похорошел еще больше», – думала про себя королева. Теперь, когда отпала нужда обрезать волосы совсем коротко, памятуя о боевом шлеме, длинные локоны его, завиваясь, рассыпались по плечам. А еще он отрастил короткую бородку; по мнению Гвенвифар, она Ланселету очень шла, хотя Артур безжалостно дразнил и вышучивал друга, упрекая его в тщеславии. Сам Артур волосы подстригал коротко, на солдатский манер, и заставлял цирюльника брить себя каждый день.

– Госпожа, король ждет тебя, – промолвил Ланселет и, взяв королеву под руку, сопроводил ее к рядам скамей, распоряжением Артура возведенных близ деревянного заграждения учебного поля.

Артур поклонился жене, поблагодарил Ланселета улыбкой, взял Гвенвифар за руку.

– Иди сюда, Гвен, присядь рядом со мной… я позвал тебя затем, чтобы показать тебе нечто любопытное. Глянь-ка вон туда…

Группа рыцарей помоложе и юных отроков, состоящих у Артура в услужении, вели учебный бой: поделившись на два отряда, они сражались друг с другом при помощи деревянных мечей и огромных щитов.

– Глянь-ка вон на того, крупного, в изорванной шафрановой рубашке, – промолвил Артур. – Он тебе, часом, никого не напоминает?

Гвенвифар пригляделась к отроку, умело управляющемуся с мечом и щитом: оторвавшись от остальных, он смерчем налетал на противников, сбивая их с ног, одного хватил по голове с такой силой, что тот без чувств рухнул наземь, и могучим ударом по щиту едва не опрокинул второго. Мальчик был совсем юн: на его розовощекой физиономии лишь пробивался первый «пушок»; сущий херувимчик, если бы не шестифутовый рост и не широкие, точно у быка, плечи.

– Он сражается как сам дьявол, – промолвила Гвенвифар, – но кто же он? Кажется, я мельком видела его при дворе…

– Да это тот самый паренек, что явился ко двору, а имя свое назвать отказался, – пояснил усевшийся рядом Ланселет, – так что ты поручила его Кэю, чтобы на кухне помогал. Его еще Красавчиком прозвали за то, что руки у него такие холеные да белые. Кэй на грубые шутки не скупился: дескать, то-то запачкает он нежные пальчики, вращая вертел и чистя овощи. Нашему Кэю на язык лучше не попадаться.