Крылья империи - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Коваленко cтр.№ 94

Надо представить, надо быстро выбрать наилучший вариант — и исполнять. Причем сделать это быстро. Можно сказать, на инстинктах. При этом — не ошибиться. Следствие: необходимо чувствовать операцию на один уровень выше. Следствие второе: необходимо своим подчиненным тоже разъяснить свой уровень операции, а лучше — выше. Бывает, и мичману приходится командовать линкором. Необязательно рассказывать все. Но проявить дух и показать рисунок — непременно.

Теперь — основные варианты действий.

Во-первых, яшмовый. Все или ничего. Из поставленных целей выделяется главная, прочие игнорируются, к главной ломимся всеми оставшимися силами. Девиз: сражение не проиграно, пока не закончено.

Во-вторых, золотой. Найти способ заменить достижение поставленных целей другими действиями, приводящими к сходным результатам и исполнимыми сохраняющимися средствами. Девиз: исход сражения никак не отразится на ходе кампании.

Эти способы все еще посвящены победе на этом же уровне. Они идеальны, но требуют и от начальствующего лица, и от каждого подчиненного известной степени совершенства. Особенно яшмовый. Золотой большую часть требований предъявляет к мозгу командира. Если некто обыденно практикует золотой способ — он непобедим. И он гениален. Из известных вам полководцев к такому типу можно отнести, пожалуй, Субудая, Фабия Кунктатора и Ивана Третьего. За Сунь-Цзы не поручусь — у него поражений, кажется, вовсе не было. Первые три, кстати, прибирали за другими. Если некто обыденно практикует яшмовый способ — он командует идеальной армией. Ну или флотом. Переоценка сил ведет к катастрофе — это мы наблюдали при Кунерсдорфе.

Другие способы — это всего лишь методы уменьшения вреда от неудачи.

Серебряный — сделать хоть что-то, польза от чего на более высоком уровне превысит вред от потерь при продолжении сражения. Задержать, отвлечь, обеспечить.

Если и этого нельзя, то есть командир не информирован или глуп, или совершенно отсутствует возможность для маневра, то можно еще или спасти свои силы для дальнейшей борьбы, или хотя бы жизни людей, за которых командующий в ответе. Последнее обычно подразумевает капитуляцию.

Если мы подставим тут вместо сражения и кампании стычку и бой, бой и сражение, кампанию и войну, войну и — не рано вам ТАКИМ уровнем мыслить? — исторический период, то поправленные формулировки будут все так же верны для уровней тактики, большой тактики, оперативного искусства, стратегии, большой стратегии и чего-то, для чего в русском языке определения я пока не нашел. Так что идеи эти может применять каждый военный, вне зависимости от рода войск и занимаемой должности…

Величественно и церемонно покинул зал. И сразу же на лестнице сложился пополам от смеха.

— Михаил Петрович, ну скажи, что тебя так рассмешило!

— Портрет, конечно. Что же еще?

Цесаревич Павел зримо поник.

— Я надеялся, тебе понравится.

— А мне понравилось. Мне вообще моя жена нравится. В любом виде. В том числе в фельдмаршальском мундире и перекрашенная под тимматца. А ей такой портрет понравится не очень. Вот я все время и представлял ее реакцию на такой портрет. Полагаю, хохот, несколько нервный, но безудержный. Позволь задать тебе вопрос: почему ты решил ее изобразить именно так и повесить именно в Морском корпусе? Моя скромная персона и то более подходит. Виа же из-за неприятностей, о которых я тебе рассказывал, боится любой лужи объемом более стакана.

— Собственно, мы думали, что получишься именно ты.

— Правда? Но почему?

Выяснилось: Павел задумал сюрприз. Портрет Баглира. Сам Баглир был наблюдению недоступен. Потому как воевал с турками. Павел решил действовать методически. Как учил отец. Поговорил с Ломоносовым. Нашел Левицкого, который некоторое время назад писал парадный портрет Виа Тембенчинской, — и упросил написать «портрет Баглира» без натуры. Мол, достаточно цвета поменять.

Левицкий, как истый художник, понимал — просто цвет поменять недостаточно. Поэтому Виа на портрете смотрела яростно, стояла в подчеркнуто агрессивной позе и выглядела очень воинственной. И, пожалуй, излишне угловатой. Но и не более того.

Вот вам и хваленый научный подход!

— Вообще-то Михайле Васильевичу надобно морду расцарапать, — заявил Баглир, — но уж простим ошибку гению. Тебя тоже стоило бы вздуть — да вон какой вырос, выше меня. Потому кулаками не получится, а когти против детей я не выпускаю.

— За что?

— За уподобление несравненной княгини Виа Рес Дуэ Тембенчинской, подполковника гвардии и кавалера, дикой лесной зверушке. Со мной ладно, но за честь жены любого загрызу. Ррррр!

Со стороны выглядело грозно. Но Павел знал: раз рычит, значит, в обиду только играет. Именно потому, что не зверь лесной, а рафинированный аристократ, с удовольствием играющий в звероподобие.

— А когда мы уподобляли?

— Мог бы и сам догадаться. Только ведь снова забредешь со своей методичностью куда-нибудь не туда. Вариативный окрас, когда самец одного цвета, а самка другого, — дело чисто зверское. У людей по цветам различаются только расы. Если тебя покрасить в желтый цвет, то получится китаец, а не девушка. Так?

— Так.

— Теперь веди — где Левицкий обретается. Пусть напишет для корпуса другой портрет. А этот я себе заберу…

Лаинский язык странного зеленого человека был излишне отрывист.

— Знакомый у тебя акцент, — сказал Баглиру Лан, растирая затекшие от повязок руки, — Шианийский? Ассианский?

— Тимматский.

Лан не бросился кусаться, а просто открыл глаза пошире:

— А что ты тут делаешь? Вы же победили!

— Сослали. Я, как видишь, бесхвост.

— Понятно… А как ты приручил этих монстров?

— Взаимно. То есть они меня, я их. Существует, видишь ли, в этом мире государство, которое к внешности подданных относится довольно безразлично. Кстати, я там довольно большая шишка. Собственно, я и собирался вас эвакуировать — у меня образовался хороший кусок земли, почти не заселенный…

— Об этом тебе надо говорить не со мной.

— А с кем? Отвести сможешь?

— Если монстры не перехватят.

— Кажется, мы перестарались.

Император Петр был, как всегда, очень снисходителен. Но Виа Рес Дуэ знала: перестаралась именно она. Мало ли что идея представить загранице императора Иоанна светочем зла, только и ждущим возможности начать крестовый поход на раскольные латинские земли, первая пришла в голову именно Петру. Ведь предвидеть и предупреждать дурные решения входило в обязанности ее довольно беззубой спецслужбы. А уж о том, что со временем Европа будет отчаянно нуждаться в поводе для всеобщей войны против России, догадаться было нетрудно.

Но Виа думала, что у нее есть еще лет десять. Это по меньшей мере.