Крылья империи - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Коваленко cтр.№ 35

— Но я не столь уж плох, — хорохорился немного присмиревший Баглир. — И должен же я посмотреть на результат своих усилий?

— А смотреть-то не на что. Это ведь уже салют. Боев никаких и не было. При пожаре во дворце погибли почти все заговорщики, и гетман, и сама императрица… Остальные сдались на милость. Просто меч судьбы… Тимматцев бы так пожгло!

Баглир замолчал. План поджога деревянного Зимнего они составили вместе с Кужелевым. Семь офицеров, подобранных Вадковским, подожгли трухлявое здание, высушенное двумя безоблачными неделями летнего зноя. Причем так, что выбраться было никак нельзя, а перекрытия рухнули спустя считаные минуты после начала пожара. Кужелев не только в орудиях разбирался. И наконец заместитель Вадковского руководил тушением обреченного здания. Интересно, кого он, вместо того чтобы спасать, запихнул поглубже?

Вот она, его первая бескровная победа. И никто о ней не узнает. Точно, как сказано в лаинских книгах — истинные победы не приносят славы. Так же, как никто не узнал бы о грандиозной победе, которую могла одержать крохотная Дания над могучей Россией, благодаря тому что назначила главнокомандующим на эту безнадежную кампанию не признанного полководца-солдафона, а блестящего авантюриста графа Сен-Жермена. А ведь он чуть-чуть не выиграл!

И еще отнюдь не проиграл. Во всяком случае Баглир предвкушал новую встречу — на бастионах Копенгагена.

Датская агрессия была отражена. Можно было думать о наступлении. Только сначала — подлечиться и отдохнуть. И жениться на единственной и неповторимой Виа Рес Дуэ. Другой-то точно нет. А героя должен кто-то ждать. Иначе для чего совершать подвиги?

Одержав победу, толковый полководец организовывает преследование. Именно во время преследования достигаются результаты, без которых сама виктория стоит удивительно мало.

А лучший род войск для преследования — кавалерия. В частности, кирасиры.

Об этом Баглир недвусмысленно заявил своей нареченной. Виа его на подвиги не отпустила — и в результате пошла следом за ним. В качестве советчика, сиделки и костыля.

Ходить с распушенными крыльями было очень неудобно — качало из стороны в сторону. Но голова оставалась ясной. А значит, способность к тому характерному виду преследования, который требуется после подавления мятежа, у него сохранялась.

Впрочем, не только у него.

Десантной партией командовал Миних — и не упустил пока ничего. Город был оцеплен, мятежные полки разоружены и согнаны в собственные казармы. Заговорщиков по заранее подготовленным спискам искали по домам, а заодно — по домам родных и знакомых. Но это была даже не верхушка — пена. Гной, уже вышедший на поверхность. Больше всего было идиотов, которые, едва власть в городе поменялась, занялись рьяным холуяжем, стараясь засветить лица перед новыми владыками: «Смотрите, мы были с вами, когда все еще не решилось до конца!». Теперь этих торопыг, за неимением тюрем, бросали в трюмы кораблей.

За линкоры и фрегаты можно было не беспокоиться: морское офицерство давно стало своеобычной кастой, жившей с жалованья и не имеющей ничего общего с теми раззолоченными кульками, которые бросали в чрева их кораблей. Кульки же арестованные напоминали здорово, потому как избивали их до бессознательного состояния, да еще и связывали.

Жалости эти существа у Баглира не вызывали. Но и интереса — тоже.

Поэтому он выклянчил у Миниха из десанта роту Апшеронского полка и начал выдавливать прыщ полностью. Половину сразу отправил искать по домам конноартиллеристов. Вскоре его штат расширился вдвое.

Самое славное — нашелся Кужелев. Обнялись. Но между — как будто пленка.

— Вадковского убили, — сообщил поручик буднично, — а я вот живой. Сен-Жермен, оказывается, слово держит. Хотя и считает, что ты победил нечестно.

— Я на это надеялся, — виновато объяснил Баглир. — Не бросать же было ребенка. А что же они коменданта-то?

— А он был ихний. То есть — присягал Екатерине. А потом спастись возжелал. За то и растерзали. Тут уж никакой граф помочь не мог.

— Даже не скажу, что жаль. Есть что-то правильное в этой дряни. Поработать хочешь?

— По авантюрной части? Хватит с меня. Уволь. Вот если из пушек…

Баглир кивнул, набросал записку — к Миниху.

— Не удивлюсь, если завтра будешь фельдцейхмейстером. Удачи.

Повернулся к остальным:

— Особых авантюр не будет. Будет много бумажной работы и разговоров.

Для начала пошел в те же казармы. И велел по одному вызывать солдат.

После чего просил рассказать, как было дело. Особенно в первые дни.

— А пошел бы ты… — Далее варианты ответов рознились по цветистости, но не по духу.

— А ведь я тебя на товарищей доносить не прошу, — говорил тогда Баглир. — И на начальников — тоже. Я ведь не палач, не прокурор, а кирасир. Тайной канцелярии уже нету. И записей никаких не веду. Просто хочу разобраться — как было. Чтобы не повторилось. Поэтому рассказывай. Без имен.

Их товарищи, топчущиеся поодаль в ожидании своей очереди, его и вправду ничуть не интересовали. А интересовали сущие мелочи: откуда прикатили бочки с вином? Звонили ли колокола? Подолгу ли горел свет?

А за тонкой стенкой сидел, живым укором за вранье, чуткоухий писарь. Еще оттуда, из недоброй памяти Тайной канцелярии. Такие таланты нужны в любые времена! И еще там сидела Виа и настороженно слушала — не сползает ли с безмолвно искаженным лицом ее жених на пол, потеряв сознание от переутруждения.

А Баглир приветливо щурился, наливал стопочку — за старанье, нет, какие подозрения, разве русского человека развезет с такой малости? А хорошему человеку отчего не оказать удовольствие?

И, действительно — не пьянели. Зато от враждебности и настороженности отчасти помогало. Скоро Баглира перестали посылать куда подальше и охотно болтали с чудаковатым офицером о наболевшем, спрашивали о возможной судьбе.

— Всяко повернуться может, — отвечал он уклончиво.

И тут многие начинали просить. Нет, не все бросались в ноги и мазали кавалерийские сапоги слезами и соплями. Разговаривали достойно, иной раз и с вызовом. Но — просили. Что интересно — не всегда за себя. И называли имена.

Баглир терпел, утешал. А человечек за дверью записывал. И на бумаге чудесным образом не оказывалось ни наглой бесшабашности, ни низкой подлости, ни тающей надежды. А были улики и имена. И когда улики вели к именам — отделение, а то и плутонг апшеронцев срывались с места, хватали и волокли в совсем другое место.

При процедуре присутствовали трое офицеров-артиллеристов. Боевых офицеров. Час спустя Баглир предложил им попробовать поговорить самим. И ни один не ломался. Это ведь не в пыточной кнутобойствовать. Просто вежливый опрос пленных, без всякого бесчестья. И стопка за страдания. Получилось немногим хуже, чем у самого князя Тембенчинского!