Конан и воин из пророчества - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Брайан cтр.№ 17

В сворке щенков выбирают самого злого. Из мальчиков раджа Авенир выбрал наконец самого сильного.

— Ты молодец, Арилье, — проговорил раджа, коснувшись волос подростка. — Я видел, как ты опередил всех.

Арилье, верное сердце, справедливости ради возразил:

— Мы вместе с Траванкором первыми пришли.

Да. Траванкор. Второй мальчик, к которому невольно потянулся раджа. Кто же его сын, тот или этот? Хороши оба… Арилье, кажется, все-таки лучше…

Шлока молча наблюдал за раджой.

И Авенир понял: ни за что не скажет ему правды хитрый Шлока. Время еще не подошло. Оставалось лишь радоваться тому, что сын его жив, полон сил и здоровья, что он растет под надежным присмотром, набирается умений, столь ему необходимых. И, в последний раз посмотрев на Арилье, раджа обратился к учителю:

— Хорошие у тебя ученики, Шлока.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и ушел прочь, увлекая за собой свиту.

Шлока и бровью не повел.

— Продолжим занятия!

Он всегда таким был, Шлока. Никому еще не удавалось вывести его из себя. Даже если очень сильно задаться такой целью. Иногда мальчики задумывались: каков же их учитель в гневе? Не в притворном, который вспыхивает и угасает по требованию самого гневающегося, а в истинном, над которым никто не властен, кроме богов?

Наверное, лучше такого себе не представлять.

* * *

Священное дерево росло здесь с незапамятных времен. Наверное, оно появилось сразу после того, как младшие боги убили первочеловека, чтобы из его плоти сотворить весь обитаемый ныне мир: из черепа — небесный свод, из крови — реки и моря, из плоти — плодородную землю, из костей — скалистые горы. Это дерево помнило богиню Кали в те дни, когда она была молодой и счастливой в супружестве. Лишь изредка возвращается теперь Кали в свою благую ипостась. В былые же времена, далекие и почти забытые, и дерево было полным сил, и Кали не жаждала смерти людей.

Теперь священное дерево стало старым и больным. Бесчисленные хвори нападали на него и постепенно взяли верх над переполнявшими его жизненными силами, как, случается, одолевают болезни подточенного возрастом человека. Дерево засыхало. На сухих его ветках, среди сморщенных листьев, трепетали на ветру бесчисленные разноцветные лоскутки, шевелились золотые и серебряные цепочки, поблескивали жемчужины. Те люди, что были побогаче, подносили древу и хранимой им памяти об истории человечества, богатые дары: золото, серебро, монеты, украшения. Но и бедняки чтили священное дерево. Ничего не было у них, кроме их одежды, и они отрывали лоскутки от своих платьев и набедренных повязок, чтобы украсить ими ветки.

Одни лоскуты были еще яркими, другие почти истлели, выцвели под дождем и солнцем… Но за каждым Шлока угадывал целую человеческую судьбу с ее бедами и невзгодами, с ее надеждами и упованием на милость древних богов, которые, возможно, вспомнят о людях и снизойдут к их просьбам о помощи…

Вот жемчужное ожерелье. Его принесла богатая женщина, которая никак не могла забеременеть. Она боялась, что муж оставит ее, и тогда ей придется доживать свои дни в печальном одиночестве. А вот тонкая серая полоска ткани — подношение нищенки, которую, словно бы в насмешку, боги наделили чадородием. Одного за другим рожала она малышей, и нечем было ей кормить своих отпрысков. Бедняжка просила богиню затворить ее чрево, дабы не производить ей больше на свет голодных ребятишек…

К этому дереву, средоточию тщетности человеческой жизни, воплощению самого Времени, Памяти и Воли Богов, привел однажды своих учеников Шлока. Солнце начало клониться к закату. Пора было им объединиться не только в играх и состязаниях. Настало время освятить их дружбу клятвой.

Но сперва следовало показать ученикам еще одну вещь.

— Видите, вон там блестит маленькое озерцо?

Мальчики дружно закивали.

— О том, что это за озеро, знают очень немногие, и я — в их числе. Там не гнездятся птицы, и запах вокруг стоит неприятный. Многие считают, что это — гнилое болото, дыра в преисподнюю, куда приходят купаться злые духи.

— Но это, конечно, клевета на чудесный дар богов людям? — подал голос Арилье.

Учитель благосклонно кивнул ему:

— Ты прав. Там, на дне этого озера, — большие запасы земляного масла. Удивительное масло! На нем нельзя жарить мясо, его нельзя употреблять в пищу…

— И еще оно воняет! — вставил Арилье, весело блестя глазами.

Обычно учитель не одобрял подобного поведения, но сейчас Шлока лишь кивнул мальчику:

— Опять ты прав, Арилье. Оно воняет. И очень хорошо горит. Запоминайте! Когда-нибудь вам очень пригодится это знание. Когда-нибудь…

Когда-нибудь… когда враг придет под стены Патампура, и новому радже понадобятся все его знания, все его умениям вся хитрость, чтобы отразить натиск доселе непобедимого врага.

Но это случится очень нескоро. Во всяком случае, Шлока хотел на это надеяться.

А пока…

— Загадывайте желания! — воскликнул учитель, показывая рукой на священное дерево. — Загадывайте и просите богов, чтобы те исполнили их!

— И что, сбудется? — спросил бойкий Арилье.

— Если твое желание достойно, если оно позабавит богов или если оно совпадет с желанием кого-то из могущественных духов — непременно сбудется…

Один за другим мальчики подходили к дереву и привязывали лоскутки к ветвям. Учитель наблюдал за ними с легкой улыбкой. Как будто знал, какое желание загадал каждый. Нетрудно, впрочем, догадаться: мысли-то у них у всех нехитрые, и желания таковы же.

Когда они все вернулись к Шлоке, он медленно обвел их взглядом. Улыбка пропала с лица учителя, глаза его стали серьезны, и мальчики притихли, ожидая, что сейчас услышат от него нечто важное.

И Шлока заговорил. Он говорил вполголоса, но так, что каждое его слово отчетливо слышали все. И сразу же все загаданное мальчиками стало казаться им таким простым, таким ненужным и жалким: один хотел победить в скачках, другой мечтал о лошади вроде той, что видел у раджи, третьему хотелось красивую одежду — не сейчас, потом, когда вырастет…

Каждый из них думал о себе, о своем. Шлока заговорил об общем деле. О том, ради чего он жил, чему посвятил свои дни без остатка. «Может быть, поэтому он — великий человек, — думал Траванкор. — Потому что действительно отдал себя всему народу, а не как мы — только себе…»

Никогда прежде он не осознавал величие своего учителя так сильно, как в тот день.

Шлока обращался к священному дереву. Он говорил задумчиво, так что каждое его слово как будто бы исходило из самой глубины души:

— Священное дерево… О, священное дерево, хранящее память о молодости богов! В память об ушедших предках, я прошу тебя: напомни о нас добрым богам! Дай нам в союзники благодетельных духов! Помоги нам сделать так, чтобы земля наша избавилась от врагов и возродилась.