Рыбья Кровь и княжна - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Таганов cтр.№ 52

— Намерены ли вы заходить в Талес? — спросили с лодки сначала по-ромейски, потом по-словенски.

— Намерены, — по знаку Дарника отвечал кормщик.

— Мы должны осмотреть ваше судно. — С лодки безбоязненно перепрыгнули на дракар четверо ромеев. Впрочем, вели они себя весьма вежливо: мимо гребцов проскальзывали, никого не задевая, все, что брали, аккуратно клали на место, завязанные мешки лишь ощупывали, до мечей и колчанов со стрелами вообще не дотрагивались. Оставив на дракаре лоцмана и толмача, пограничная стража наконец удалилась. От дракара их лодка направилась к стругам моричей, оставалось надеяться, что опытные «волки моря» сумеют сами выкрутиться.

— Подай команду, чтобы все делали как мы, — передал толмач команду лоцмана кормщику. Дарник чуть заметно кивнул, и приказ пошел ко всем лодиям.

Необходимость в умелой проводке судов стала ясна, когда входили в бухту, — кроме видимых над водой скал, заметили еще и подводные. За свою работу лоцман запросил по одному медному фолису с каждой лодии. Причал, как и дамба, был сложен из тесаных камней и имел специальные столбы, на которые закинули причальные концы с головных судов, остальные швартовались уже к самим дракарам.

Явившиеся таможенники ограничились сбором по серебряному милиарисию с лодии, если их и удивляло слишком большое количество словенских судов, то они вслух любопытства не проявляли. На Русском море кроме моричей пошаливали славутские и истрские пираты, и то, что купеческие караваны словен собрались в крупную флотилию, было вполне объяснимо.

— Больше чем по десять человек по Талесу и пригороду ходить нельзя. С собой можно иметь только ножи, лезвие которых не превышает четырех вершков. Костры разводить в отведенных местах, — монотонно перечислил ромейские порядки старший таможенник.

Едва отошли чиновники, как к лодиям набежали увешанные товаром продавцы, все они знали хоть несколько слов по-словенски и навязчиво искали покупателей. Оглушенный их криками Дарник послал передать всем воинам, как будет по-ромейски «не хочу», чтобы отделываться от приставал. Второй волной нахлынули разного сорта перекупщики, желающие прямо с лодий выкупить весь имеющийся товар. Позже Рыбья Кровь с удивлением узнал, что эти перекупщики только тем и живут: покупают и продают, продают и покупают, порой даже не утруждаясь перетаскивать купленные товары с места на место, а подводя к продавцу найденного покупателя. Была еще и третья волна талесцев в виде бойких молодчиков, предлагающих живой товар для изголодавшихся по женщинам мореходов. Князь на всякий случай распорядился, чтобы от лодий отходило не больше половины гребцов.

Самому Дарнику тоже не терпелось размять ноги, и, прихватив с собой ватагу арсов, десять и десять человек, следовавших друг за другом в отдалении, он отправился осматривать Талес. Откуда ни возьмись, рядом появился молодой горбун, бойко говоривший по-словенски, который за медную монету готов был все местное показать и рассказать.

— Только будешь говорить, когда я спрошу, — строго предупредил его Рыбья Кровь.

Город делился на три части: Крепость, Спящий город и Гавань. Чтобы попасть в Крепость, требовалось особое разрешение. Горбун тут же предложил за отдельное вознаграждение достать такое разрешение.

— В другой раз, — отказался князь, больше желая увидеть сам город.

Сколько ему приходилось слышать и читать про Романию, про ее города и порядки, и все равно увиденное было во многом неожиданно и ни с чем не сравнимо. Никаких отдельных дворищ, а ряды двух-трехъярусных домов, вплотную примыкавших друг к другу. На нижнем ярусе лавки, склады и мастерские ремесленников, верхние служили им жилищем. Не только узкие улочки, но и площади-перекрестки выложены каменными гладкими плитами. Вот лебедка, легко вращая ее ручку, один человек поднимает с судов многопудовые грузы, вот фонтан в каменной узорчатой чаше, чуть дальше солнечные часы на городской площади и — самое замечательное — деревянные балконы на каменных домах. Небольшие, всего на аршин выступающие наружу, они от жары полностью были укрыты деревянными рейками, но не это поразило князя.

— Не смотри, девиц там все равно не рассмотришь, — посоветовал проводник.

Какие там девицы! Подобный балкон на крепостной стене позволил бы одному-двум лучникам стрелять сразу по трем направлениям, а через отверстия в полу еще и вниз. Как раз такой возможности всегда и не хватало ему, когда он думал о защите своих городищ и веж, чтобы без риска выглянуть из бойницы и верно оценить, в каком месте вражеский приступ особенно опасен.

Обращало на себя внимание и почти полное отсутствие противных запахов, свойственных любым торговым рядам.

— Все, что воняет, продается в другом конце Гавани, — объяснил горбун.

Следующим открытием было, что цены на основные товары назначает стратиг фемы.

— А какой смысл тогда в самом торге? — недоумевал Дарник.

— В приятном обхождении. Великое искусство привлечь не помышляющего о покупках человека и продать ему то, что ему совсем не надо. Кто-то вообще покупает просто в благодарность за интересный разговор.

Когда Дарник задержался возле лавки с шелком и парчой, горбун счел нужным его предупредить:

— Можешь даже не смотреть, чужеземцам это вывозить запрещено.

— Почему? В Хазарии такого добра тоже полно.

— Такое, да не такое. Предметы большой роскоши только для самих ромеев.

Возле книжной лавки князь снова остановился.

— Книги и свитки тоже вывозить нельзя?

— Такие — нельзя! — Горбун указал на дорогие книги с золотыми и серебряными окладами.

Дарник бегло просмотрел некоторые из имеющихся старых книг и свитков. В основном это были жития ромейских святых и назидательные любовные истории о торжествующей добродетели. Удалось выбрать лишь две книги и два свитка о чужеземных странах и диковинных зверях.

— Пятнадцать милиарисиев, — подсчитал продавец.

— Восемь, — сказал князь.

— Тринадцать.

— Девять, — чуть уступил Дарник.

За одиннадцать серебряных монет книги перекочевали в торбу Корнея.

— А ты говорил: назначенные цены, — подначил князь горбуна.

— Назначается верхний порог цены, с него и берется налог, — ничуть не смутился тот. — Но лучше продать с малой прибылью, чем ничего не продать.

Дарник попросил показать ему невольничий рынок. Он представлял его в виде специального помоста, куда выводят раба или рабыню и показывают со всех сторон покупателям. В действительности невольничий рынок находился в самом дальнем углу талесского пригорода, подальше от священников и чересчур религиозных ромеев. Никто криками покупателей не подзывал, на рабах не было ни цепей, ни железных ошейников. На отполированных тумбах сидели обычные мужчины, женщины и дети, и только не ромейские прически и одежды свидетельствовали, что это не свободные талесцы, а именно рабы. Цены тоже были умеренные: крепкий двадцатилетний раб стоил всего пятьдесят милиарисиев, за молодую привлекательную рабыню просили восемьдесят милиарисиев, которые тотчас сбавлялись до шестидесяти, стоило вам сделать шаг в сторону.