Клинок Тишалла - читать онлайн книгу. Автор: Мэтью Стовер cтр.№ 28

– Так ты называешь свое отчаяние? Гадский кризис среднего возраста?

– Ну-у… или не так. Зови как хочешь, мне-то…

– Хватит! – пророкотал Тан’элКот. Ладонь величиной с лапу пещерного медведя легла на плечо Хэри и стиснула с такой силой, что едва не хрустнули кости. – Ты не сможешь умерить боль, как ни обзывайся. Ты забыл, с кем говоришь, Кейн.

Глаза Тан’элКота сверкали, и этот взгляд держал Хэри Майклсона крепче великанской руки.

– В этом мы с тобой братья. Я пережил то, что чувствуешь ты, и оба мы знаем, что нет на свете слов, способных описать и сдержать эту муку. Мы ранены, ты и я, и наши раны не излечит время. С каждым часом они болят все сильней – как гангрена, как рак. Они убивают нас.

Хэри опустил голову. Сердце так болело, что слова путались в голове, и оставалось лишь молча смотреть, стиснув зубы, на исчерченные шрамами костяшки пальцев.

Позади послышались пьяные голоса.

– Эй вы, педики! Вы, засранцы!

Хэри и Тан’элКот обернулись. Двое алкоголиков, которых великан спихнул с дороги, теперь перли на них через всю улицу, неровными шагами перебираясь через лужу ртутно-аргонового света. У одного в руках Хэри заметил обрезок трубы, у другого – стальной клинок сантиметров двадцати.

– Вы, блн, кты т’кие? – пьяно поинтересовался тот, что с ножом, мотая головой, будто пытался найти щелку в застлавшей глаза пелене. – На к’го наезж’ть взялись?

Этот шел первым; Хэри шагнул вперед, ему наперерез. Придурок светился сигналами, точно рекламный щит. Нож у него – напоказ, для страха, для самоуважения: восемь дюймов стального члена, блестящего и негнущегося.

Уладить ситуацию можно было тремя способами. Можно извиниться, поставить ребятам по банке, остудить немного, погладить по самолюбию – чего они на самом деле хотят. Можно вытащить наладонник, вызвать социальную полицию, а потом сообщить алкашам, что он администратор, Тан’элКот – профессионал, и если мужики не отстанут, то завтра им волочить ярмо. А проще всего – сразу сказать, кто он такой. Работяги поклоняются знаменитостям не меньше всех остальных и, нежданно встретив на улице самого Кейна, придут в восторг.

Но вместо этого Хэри повернулся к парню с ножом левым боком на четверть оборота, свесив руки. По нервам пробежала знакомая искра.

– Знаешь, если не хочешь пускать в ход нож – не пугай.

– Кто сказал, что я не собира…

Хэри вложил в удар всю инерцию худощавого тела. Взмыв от бедра, его кулак очертил короткую дугу и врезался в переносицу нападавшему. Послышалось влажное «хлюп», точно упало мокрое полотенце, голова алкоголика запрокинулась почти под прямым углом, так что второй удар – правой – пришелся точно в подбородок.

Хэри пошатнулся, скривившись от злости – шунт сбивал чувство равновесия, заставив сделать лишние полшага и открыться для ответного удара ножом, но это было уже неважно. Алкаш рухнул на спину, как подрубленное дерево, и растянулся на мостовой.

– Да наплевать на то, что ты собирался, – пробормотал Хэри.

Кулаки жгло огнем. Это была приятная боль. Он ей только радовался.

– …мою мать! – выдохнул второй алкаш. Про обрезок трубы в руках он забыл напрочь. – Ты… я тебя знаю! Это же ты , да? То есть… вы ведь Кейн?!

– Был когда-то, – согласился Хэри.

– Я твой покло…

– Спасибо. А теперь вали отсюда.

– Не, я серьезно! Я правда…

– Верю. А теперь уноси ноги, пока я тебя не грохнул.

Алкаш уковылял, бормоча себе под нос: «Мать, твою мать, твою в жопу долбаную мать…»

– Он мертв? – Тан’элКот кивнул в сторону лежащего.

– Может быть. – Хэри пожал плечами. – Но вряд ли.

Боевое исступление прошло так же быстро, как накатило, оставив по себе тоску, горечь, тошноту. Пальцы ныли, во рту стоял привкус молотого кофе. «Вот и я тридцать лет спустя, до сих пор бью морды пьяным в районе Старой Миссии».

Ну что, пошарим по карманам, раз взялся за старое?

– Ты спрашивал, чего я желаю. Я тебе скажу… – медленно проговорил Хэри. – Я тебе скажу, чего хочу на самом деле.

Он потыкал лежащего носком башмака. Глаза его не видели тела: в этом пьяном окровавленном работяге, который валялся на улице с разбитой мордой, потому что у него не хватило ума вовремя отвалить, он видел себя самого.

– Я хочу найти того, кто тянет лапы к моей жизни и превращает в дерьмо все, чего я ни коснусь, – проговорил Хэри. – Я хочу его встретить. Я многого не прошу: я хочу поделиться с ним ма-аленьким кусочком боли. – Он стиснул кулаки и процедил сквозь зубы: – Я хочу… добраться до этой сволочи.

– М-м. Это желание я мог бы с тобой разделить, Кейн. – Рука Тан’элКота снова легла на плечо Хэри, точно плащ, и этим прикосновением двоих мужчин связало понимание .

Хэри отстранился.

Тан’элКот не опустил руку, повернув ее так, словно пытался прочитать линии на своей ладони. Он возвышался над Хэри непроницаемой, непроглядной, нечеловечески плотной тушей – силуэт дольмена на фоне подсвеченных зарей облаков.

– Будь осторожен в своих стремлениях, – предупредил он тихонько. – Один великий мудрец вашего мира сказал когда-то, что, когда боги желают наказать нас, они исполняют наши желания.

Бог праха и пепла спал от начала эпох, погладывая в беспокойной от неутолимого голода дремоте безвкусный огрызок своих прежних владений.

И, хотя бог спал, сами сновидения поддерживали его страшную власть, ибо богу служили жрецы, даже не догадывающиеся о его существовании. Его церковь не походила на церковь, религия не полагала себя религией, его последователи молились иным богам – а то не молились никому. Между пробужденьями спящего бога проходили долгие годы – но стоило ему проснуться, как армии вставали ему на службу, думая, что служат себе одним.

Ибо такова сила властителя праха и пепла: сплетать судьбы своих поклонников, так что узоры получившегося гобелена оказываются неожиданны для них.

Прохладный денек в охвостье лета клонился к закату. Тень хребта Божьих Зубов тянулась на восток, заглатывая сначала рудники, чтобы стереть воздвигшиеся над ними столбы дыма, потом Северо-западный тракт и в конце концов, затопив сумерками Терновое ущелье, крошечную столицу Забожья.

Посол Монастырей в Забожье, юноша, известный в миру как Райте из Анханы, сидел в исключительно неудобном кресле с прямой спинкой, без обивки и украшений и равнодушно следил, как надвигается на город тень.

Его глаза внушали страх: блекло-сизые, точно зимний лед, они странно выделялись на лице смуглом и суровом, как у кочевников из Корской пустыни. Это несоответствие делало взгляд Райте пугающим, почти опасным – немногие рисковали смотреть ему в глаза. И таких смельчаков стало бы еще меньше, если бы кто-то догадался, как глубоко эти бесцветные очи способны проникать.