Бродяга Гора - читать онлайн книгу. Автор: Джон Норман cтр.№ 80

Такого рода оковы надежно удерживают пленника на месте и вместе с тем позволяют ему совершать минимум движений, необходимый для того, чтобы вращать поворотный вал механизма.

— Налегай! — проорал пират и ожег мою спину плетью.

Я изо всех сил навалился на брус. Плеть свистнула снова, и позади меня другой пленник вскрикнул от боли.

Всего в главный стержень поворотного механизма вставлялись пять больших стальных рычагов. У каждого трудились пять человек, закованных в цепи. Когда лебедка работает, люди движутся по кругу, налегая на рычаги, зафиксированные примерно на уровне смиренно опущенной головы.

— Налегай! — орал пират. — Пошевеливайся!

По потным напряженным спинам вовсю гуляла плеть. Мы улавливали движение противовесов, качавшихся на цепях. Без них наших усилий не хватило бы даже на то, чтобы сдвинуть решетку.

Пират, расхаживавший с плетью, вновь и вновь пускал ее в ход. Досталось в очередной раз и мне.

В каземате подъемного механизма царили сумрак и затхлость. Днем здесь жарко, и мои потные ладони скользят по стали рычага, а ночью может быть очень даже холодно. Воняет нечистотами. Возможно, нам было бы малость полегче, будь у нас хоть какая-то одежда.

— Работать! Работать! — гаркнул пират, почему-то на сей раз не сопроводив выкрик ударом. — Не отлынивать!

Под нашим напором противовесы пришли в движение.

Единственными отдушинами прикованных к механизму узников являются еда, питье и сон. Вода наполняет мелкое углубление, вытесанное в камне возле стены, из которого ее приходится лакать. Корм — иначе нашу пищу, состоящую из пиратских огрызков и объедков, не назовешь — швыряют прямо на пол, и лишь когда сморенные тяжким трудом невольники засыпают, сны приносят им недолгое утешение. Снятся, как правило, рабыни — нежные, чувственные, страстные и покорные. Но увы — крик надсмотрщика вырывает пленников из сладких грез, возвращая их к реальности: холоду, сырым камням, бичу, надсадному труду и тяжким железным оковам.

Как и говорил мне Поликрат, никаких красоток рабынь в каземате не было, а если одна, мисс Беверли Хендерсон, и появлялась там, то только в моих снах. Она снилась мне то на городской улице, обернувшаяся, чтобы приветствовать меня, то на рынке, умоляющая купить ее, в то время как я стоял перед помостом с полным кошельком золота. Иногда она принимала облик воровки, пойманной с поличным. И всегда Беверли оказывалась именно рабыней, а не свободной красавицей с Земли.

«Мой господин!» — произносила мисс Хендерсон и опускалась передо мной на колени, признавая себя моей собственностью.

Один и тот же сон повторялся несколько раз. Точно так же, как это было давным-давно, на Земле, когда мы сидели с ней в ресторане. На ней было белое атласное платье с открытыми плечами, в руках — вышитая бисером сумочка. Дрожащий свет свечей подчеркивал ее красоту. Закончив ужин, я расплачивался по счету, после чего говорил ей:

«Раздевайся! Я сделаю тебя рабыней!»

«Это невозможно!»

«Ты ошибаешься, очень даже возможно».

«Как я могу ошибаться? Ведь рабовладение давно отменено!»

«Очень просто. Нельзя отменить то, что заложено в человеческой природе».

«Но это общественное место».

«Ничего страшного».

Растерянная мисс Хендерсон оборачивается к мужчине, сидящему за соседним столиком, и говорит:

«Вы только послушайте, какой ужас! Этот тип хочет сделать меня рабыней!»

«Ничего страшного, — повторяет мои слова посетитель ресторана, — ты и есть рабыня».

«А ну раздевайся и не тяни время, женщина!» — произношу я с нетерпением и угрозой в голосе.

И тут — разумеется, это происходит только во сне — одежда, словно сама по себе, спадает, и мисс Хендерсон остается совершенно нагой. Я распускаю ее волосы.

Никто в ресторане не обращает на нас ни малейшего внимания. Достав из кармана черный кожаный шнур, я связываю запястья Беверли у нее за спиной. Шнур оказывается таким длинным, что его свободные концы свисают сзади до колен.

«Сейчас мы выйдем из ресторана, — говорю ей я. — Иди вперед: мне хочется посмотреть, как ты движешься».

Беверли направляется в проход между столиками и по пути к выходу минует сидящих за столом знакомых женщин.

«Мой господин раздел и связал меня», — сообщает она им.

«Да, вижу», — пожимает плечами та, что повыше ростом.

Другая, миниатюрная, просто понимающе кивает.

Приближаясь к двери, мы проходим мимо гардероба, и белокурая гардеробщица Пегги, провожая Беверли взглядом, говорит:

«Прекрасная рабыня, вполне годна к употреблению».

«Так же как и ты», — отзываюсь я.

«Но господин еще не призвал меня служить ему», — возражает Пегги.

«Наберись терпения, настанет и твой черед».

«Пегги будет терпеливо ждать, господин», — звучит покорный ответ.

У самого выхода я приказываю Беверли остановиться.

«Там, за порогом, находится другой мир, — сообщаю я ей. — Он называется Гор и совершенно не похож на тот, к которому ты привыкла. Оказавшись там, ты уже не сможешь вернуться. Поняла?»

«Да, Джейсон», — отвечает Беверли.

«И в том мире, — продолжаю я, — ты будешь моей рабыней».

«Да, Джейсон».

Я открываю дверь, и оказывается, что за порогом находится не грязная, замусоренная и задымленная улица со сточными канавами, мусорными баками и нескончаемым потоком вонючего транспорта, а бескрайние изумрудно-зеленые луга, раскинувшиеся под восхитительно голубым небом, усеянным плывущими белоснежными облаками. Снаружи веет свежестью и чистотой воздуха, свободного от выхлопных газов. Переступив последнюю затоптанную половицу, Беверли выходит навстречу траве, лучам солнца и ветерку.

«Ты переступила порог в мир Гора», — говорю я.

«Да, господин», — отвечает она, обернувшись.

Я затворяю массивную дверь, темную, застекленную и завешенную изнутри, и в тот же миг эта дверь, ресторан и весь земной мир исчезают. Мы остаемся вдвоем посреди просторного, освещенного солнцем луга.

«Тебе пора начинать приучаться к рабству», — говорю я девушке.

«Да, господин», — покорно отвечает она.

«А ну ложись на спину, рабыня!»

«Повинуюсь, господин…»

«А ну не ленись, поганая самка слина!»

На сей раз мои сладкие грезы прерывают крик надсмотрщика и свист плети.

— Работать! Работать!

В течение нескольких последних дней нам приходилось поднимать и опускать решетку ворот множество раз. Поразмыслив, я пришел к выводу, что эта деятельность связана с приходом и отплытием разведывательных кораблей и судов с припасами. Обычно ворота открывались ненадолго, но вчера решетка оставалась поднятой около четырех часов. По-видимому, в это время флот Поликрата выходил из крепости. Еще в тот день, когда рабыни пирата старались довести меня до экстаза, мне довелось услышать, как в разговоре с Клиоменом он обмолвился о намерении отправить корабли на восток. По всему выходило, что теперь это намерение осуществилось. Разумеется, он сделал это, чтобы отбить у восточных городов охоту даже пытаться сформировать противопиратский альянс.