Пятый ребенок - читать онлайн книгу. Автор: Дорис Лессинг cтр.№ 14

— А он необычный, — сказал Дэвид, ободряя жену.

— Да, он такой, совершенно не обычный.

— Но он нормальный, он просто…

— «Нормальный здоровый отличный ребенок», — сказала Гарриет едко, цитируя медиков из роддома.

Дэвид молчал: эта злость и эта горечь в Гарриет — он не знал, чем их объяснить.

Она подняла Бена повыше в воздух. Тот сопротивлялся, извивался, бился и орал на свой особый лад — не то ревел, не то мычал и при этом становился от гнева желтым, а не красным, как нормальный ребенок, когда сердится.

Если Гарриет поднимала Бена, чтобы срыгнул, он, казалось, вставал в ее руках, и Гарриет слабела от страха при мысли о том, что еще так недавно эта мощь сидела у нее внутри и угрожала ей. Месяцами он боролся, чтобы выбраться наружу, точно так же он бился сейчас в ее руках, требуя самостоятельности.

Гарриет опустила его в кроватку — она всегда делала это с радостью, потому что руки ужасно уставали, — и Бен взревел в гневе, но скоро стих и лежал, не засыпая, совершенно бодрый, глаза внимательные, то расслабляясь, то выгибая тело сильными толчками пяток и головы, с которыми Гарриет была хорошо знакома: именно из-за них ей казалось, что ее разрывают на части, когда Бен еще был в утробе.

Она вернулась в кровать, легла рядом с мужем. Он вытянул руку, чтобы Гарриет легла на нее, поближе, но Гарриет чувствовала себя предательницей и лгуньей, потому что Дэвиду не понравилось бы то, что она сейчас думает.

Скоро кормления изнурили ее. И не то чтобы Бен не рос — он рос. В месяц он набрал уже два фунта весу — если бы он родился в срок, теперь ему не было бы и недели.

Груди у нее болели. Производя молока больше, чем когда-либо раньше, они разбухали в два лопающихся белых шара задолго до того, как придет время следующего кормления. Но Бен уже орал, требуя, и она кормила его, и он выпивал все до капли, в две или три минуты. Гарриет чувствовала, что молоко тянется из нее потоками. Теперь Бен затеял кое-что новое: он стал по несколько раз прерывать ожесточенное сосание, чтобы сомкнуть челюсти, словно бы резко перемалывая сосок, и Гарриет кричала от боли. Его маленькие холодные глазки казались ей злорадными.

— Я переведу его на бутылочку, — сказала она Дороти, которая наблюдала за сражением с тем же видом, какой Гарриет замечала у всякого, кто смотрел на Бена. Дороти смотрела совершенно неподвижно и сосредоточенно, зачарованно, как под гипнозом, но с отвращением. И страхом?

Гарриет думала, что мать возразит: «Ему только пять недель от роду!» — но ответ Дороти был:

— Так и надо, иначе ты заболеешь. — Немного позже, глядя, как Бен ревет, выгибается и отбивается, Дороти заметила: — Скоро все съедутся на лето.

Она говорила в непривычной манере, будто прислушивалась к себе, боясь сказать лишнее. Гарриет узнала эту манеру, потому что сама теперь ощущала себя так же, о чем бы ни говорила. Так говорят люди, чьи мысли движутся тайными путями, о которых другие не должны знать.

В тот же день Дороти вошла в спальню, где Гарриет кормила Бена, когда та отнимала ребенка от груди, и увидела, что вокруг сосков у нее синяки. Дороти сказала:

— Пора. Хватит. Я купила бутылочки и молоко. Сейчас стерилизую.

— Да, отнимем его. — Дэвид согласился, не задумываясь.

Но первых четверых она кормила по четыре месяца, и тогда в доме вряд ли нашлась бы хоть одна бутылочка.

Взрослые — Гарриет с Дэвидом, Дороти и Элис — сидели вокруг большого стола, дети ушли спать, и Гарриет попробовала кормить Бена из бутылочки. Он выпил все в один миг, пока его тело сжималось и разжималось: колени подтягивались к животу, а потом пружиной распрямлялись. Опустошив посудину, он взревел.

— Дадим ему еще, — сказала Дороти и стала готовить новую порцию.

— Какой аппетит, — сказала Элис, на совесть стараясь поддержать компанию, но выглядела испуганной.

Бен опорожнил вторую бутылку: он придерживал ее сам, двумя кулаками. Гарриет почти не нужно было дотрагиваться до нее.

— Неандертальский ребенок, — сказала Гарриет.

— Давай, мужичок, давай, бедняга, — сказал Дэвид неуверенно.

— Господи, Дэвид, — сказала Гарриет, — бедняга здесь скорее Гарриет.

— Согласен, согласен — гены в этот раз сложились во что-то особенное.

— Но во что, вот вопрос, — сказала Гарриет. — Кто он?

Остальные трое не сказали ничего — или, вернее, своим молчанием дали понять, что не хотели бы углубляться в этот вопрос.

— Ладно, — произнесла Гарриет, — давайте просто скажем, что у него здоровый аппетит, если от этого все будут счастливы.

Дороти взяла отбивающегося младенца из рук Гарриет, и та в изнеможении рухнула обратно на стул. Почуяв грубую массу Бена и его неукротимый норов, Дороти изменилась в лице и передвинулась так, чтобы его молотящие по воздуху ноги не могли ее задеть.

Скоро Бен стал съедать вдвое больше, чем предполагали его возраст и стадия развития: десять бутылочек в день или больше.

Он подхватил кишечную инфекцию, и Гарриет понесла его к доктору Бретту.

— Ребенок на грудном вскармливании не мог подхватить инфекцию, — сказал доктор.

— Я не кормлю его грудью.

— Это не похоже на вас, Гарриет. Сколько ему?

— Два месяца, — ответила Гарриет.

Она распахнула платье и показала свои груди, в которых еще копилось молоко, словно они отзывались на Бенов ненасытный аппетит. Вокруг сосков они все были дочерна искусаны.

Доктор Бретт молча смотрел на ее бедные груди, а Гарриет смотрела на его сдержанное внимательное лицо: доктор столкнулся с проблемой, которая оказалась ему не по силам.

— Плохой мальчик, — признал он, и Гарриет громко рассмеялась от удивления.

Доктор Бретт покраснел, на миг встретился с Гарриет глазами, принимая ее упрек, и отвел взгляд.

— Мне нужен только рецепт от диареи, — сказала Гарриет. И добавила нарочно, глядя на доктора, вызывая его посмотреть ей в глаза: — В конце концов, я не собираюсь убивать маленького изверга.

Доктор вздохнул, снял очки и осторожно протер линзы. Он хмурился, но не укоризненно. Затем сказал:

— Нет ничего ненормального в том, что мать не любит ребенка. Я все время такое вижу. К сожалению.

Гарриет промолчала, но улыбалась нехорошо и понимала это.

— Позвольте мне на него посмотреть.

Гарриет вынула Бена из коляски и положила на смотровой стол. Он тут же перевернулся на живот и стал пробовать подняться на четвереньки. Рухнул, но на какой-то миг устоял.

Гарриет пристально смотрела на доктора Бретта, но тот отвернулся выписать рецепт.

— Никаких особых отклонений у него не заметно, — сказал доктор с той раздражительной недоуменной интонацией, которую Бен всегда вызывал в людях.