Песчаные черви Дюны - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Герберт, Кевин Андерсон cтр.№ 34

Старик хрипло закашлял на своей постели, и молодой гхола наклонился над ним. По щекам юноши катились слезы. Старый Скиталь начал харкать кровью. Отчаяние и разочарование старика можно было, казалось, потрогать руками.

Дверной сигнал возвестил о приходе двух врачей Сук. Раввин не скрывал своего отвращения к больному и очень неохотно согласился идти к нему, а Юйэ все еще не мог оправиться от потрясения, вызванного возвращением памяти. По глазам обоих врачей старый Скиталь понял, что они знают, что часы его сочтены.

Среди ведьм тоже были врачи школы Сук, но Скиталь настоял на том, чтобы его лечил только раввин, и то только в случаях крайней необходимости. Они все, конечно, нечистые повиндахи, но по крайней мере раввин не был ненавистной самкой. Может быть, следовало предпочесть Юйэ старому еврею. Старому Скиталю пришлось принять медицинскую помощь, ибо он надеялся, что врачи помогут ему дождаться, когда у «сына» пробудится память.

Скиталь поднял голову:

– Уходите, мы молимся!

– Вы думаете, мне очень нравится лечить гхола? Мерзкого тлейлакса? Вы думаете, что мне хочется быть здесь? Вы оба можете умереть, мне все равно!

Однако Юйэ, держа в руке медицинский набор, прошел в каюту, отстранил молодого Скиталя и принялся осматривать умирающего. За спиной Юйэ встал раввин. Он хищно прищурил глаза за стеклами очков и процедил:

– Это не продлится долго.

Какой странный этот святой старик, подумал молодой Скиталь. Даже на фоне резких запахов дезинфекции, лекарств и страдания, от старого раввина всегда исходил какой-то странный, необычный и чуждый запах.

Юйэ попытался придать своему голосу сочувствие:

– Едва ли мы сможем помочь.

Судорожно вздохнув, старый Скиталь приподнялся на локте и прохрипел:

– Мастер Тлейлаксу не должен быть таким слабым и немощным… Это непристойно.

Юная копия Скиталя, в который уже раз, попыталась запустить поток возрождаемой памяти, выдавить его в мозг. Истинная память должна быть где-то там, погребенная внутри дремлющих клеток какого-то сокровенного уголка сознания. Но у него опять ничего не получилось, не было даже проблеска пробуждения. Что, если ее там нет вовсе? Что, если процесс воссоздания гхола пошел не так, как надо? Его охватила паника, сердце бешено застучало. Как мало времени! Времени всегда не хватает!

Он постарался отогнать страшную мысль. В теле так много клеточного материала. Можно создать еще одного гхола Скиталя, пытаться снова и снова, если это окажется необходимым. Но если его собственная память откажется пробуждаться, то где гарантия, что идентичный гхола будет иметь больше шансов на возрождение, тем более не имея в наставниках оригинального мастера?

«Я – единственный, кто близко знал настоящего мастера».

Ему хотелось тряхнуть Юйэ за плечи, потребовать у него ответа на мучительный вопрос: как удалось ему восстановить свою память? Слезы текли по щекам молодого Скиталя, капали на руку умирающего старика, но Скиталь понимал, что все это не поможет. Грудь старого мастера начала судорожно подниматься и опускаться, смерть неотвратимо вступала в свои права. С громким жужжанием заработала система жизнеобеспечения. На дисплеях приборов светились данные.

– Он впал в кому, – произнес Юйэ.

Раввин согласно кивнул. Как палач, объявляющий о своих планах, он сказал:

– Он слишком слаб. Сейчас он умрет.

У молодого Скиталя упало сердце.

– Он так надеялся на меня. – Теперь отец так и не узнает, что будет дальше, он погибнет в сомнениях и тревоге, это будет последнее крушение в долгой цепи бед и катастроф, обрушившихся на расу тлейлаксов.

Он схватил умирающего за руку. Как она холодна, как холодна. «Я не смог!»

Словно пораженный станнером, Скиталь упал на колени у смертного одра старого тлейлакса. В отчаянии он вдруг отчетливо понял, что ему никогда, никогда, не удастся восстановить свою окостеневшую память. Не осталось ни единого шанса. Все погибло! Навсегда погибло! Все, что составляло славу и величие расы тлейлаксов. Громадность несчастья была невыносима. Чувство реальности поражения словно острый осколок стекла вонзилось в его сердце.

Но внезапно юный тлейлакс почувствовал, что внутри него что-то разительно переменилось, в голове, распирая виски, прозвучал взрыв. Скиталь громко закричал от резкой, почти непереносимой боли. Сначала ему показалось, что он тоже умирает, но вместо спасительной черноты небытия, он ощутил, как в его мозгу вспыхнуло пламя, в сознание, обжигая, хлынули погребенные в клетках мысли. Память вскипела словно пена, но Скиталь захватывал ее, усваивал, перерабатывал и пропускал через синапсы мозга. Драгоценная память вернулась и сделала его таким, каким он должен был стать.

Смерть отца смела барьеры. Скиталь получил то знание, каким должен был обладать, он получил доступ ко всем знаниям мастеров Тлейлаксу, теперь он знал все древние тайны своей расы.

Ощущая непомерную гордость, выказывая неведомое прежде чувство собственного достоинства, он поднялся с колен. Вытерев горячие слезы, он взглянул на свою отработанную копию. Это была всего лишь жалкая высохшая оболочка. Скиталю был больше не нужен этот старик.

В этих детях гхола обитают древние души, похожие на голоса Другой Памяти Преподобных Матерей. Вызов состоит в том, чтобы достучаться до этих душ и извлечь из них пользу.

Дункан Айдахо. Запись в бортовом журнале

Веллингтон Юйэ с нарочитой медлительностью шел по коридору, память долгой жизни, отягощенная стыдом за содеянное, переполняла угловатое неуклюжее тело подростка. Каждый шаг приближал его к моменту, которого он страшился больше всего на свете. Лоб горел в том месте, где должна была находиться татуировка в виде бриллианта. По крайней мере хоть в этом ему теперь не приходилось лгать.

Юйэ понимал, что, если он хочет прожить другую жизнь, свободную от преступлений прошлого, то должен посмотреть в глаза тем ужасным вещам, которые совершил в прошлом.

Здесь, тысячи лет спустя, на другом краю вселенной, Дом Атрейдесов снова ожил: Пауль Атрейдес, леди Джессика, Дункан Айдахо, Суфир Хават. Хорошо, что пока среди них нет герцога Лето. Юйэ не знал, как будет смотреть в глаза человеку, которого он предал.

Да и встреча с Джессикой сулила стать суровым испытанием.

Тяжело переставляя ноги по пути к своей каюте, Юйэ услышал впереди детский смех и укоризненный женский голос. Внезапно из двери в коридор выползла Алия, попытавшаяся скрыться в соседней каюте, вслед за ней спешила укорявшая ее проктор. Двухлетняя девочка отличалась ранним развитием, в ней угадывалась гениальность, отличавшая и подлинную Алию; насыщение пряностью в аксолотлевом чане несколько изменили личность ребенка, но она не обладала полным объемом Другой Памяти Преподобных Матерей. Проктор вслед за ребенком вошла в каюту и закрыла за собой дверь, даже не взглянув на Юйэ.