Город в конце времен - читать онлайн книгу. Автор: Грег Бир cтр.№ 33

Впрочем, никто из ныне живущих не мог соперничать с упорством и изобретательностью исходных творцов Стены Света.

(И кем они были? Высоканами?)

— Я почем знаю, — пробормотал Джебрасси в ответ на мысленный вопрос последыша. — Сиди тихо.

Издалека, с огромной высоты, над амфитеатром плыл низкий хрипловатый гул, словно ветер, гулявший во флейтовых трубах четырех шпилей, пытался говорить сотнями заинтересованных голосов.

Собственно Диурны размещались слева, в непосредственной близи к экрану — три взаимопроникающих эллипса, каждый с сотню ярдов в поперечнике, на которых еще мерцали кое-какие дисплеи, индицирующие (по уверениям некоторых) время, но по какому принципу и в какой нотации — не мог постигнуть никто, даже если бы и умел читать дергающиеся, ломаные и перемежающиеся линии символов на каждом эллипсе.

Имелась лишь одна теория, обладавшая хоть каким-то смыслом, а именно: Диурны некогда играли роль колоссальных часов, поставленных возле церемониально-публичного дисплея, который поломался столетия назад.

И действительно, правее Диурнов еще мерцал исполинский экран Стены Света — тысячу футов в ширину, с полтысячи в высоту, — где время от времени мелькали какие-то пятна, что-то вроде попыток показать некие изображения, бесконечно повторяющиеся с часовым интервалом, разбитые неизбежными лакунами, которые уже и не пробовали что-то высветить, а просто заливали стену мертвой темнотой.

Так Диурны выглядели на памяти всех поколений.

Джебрасси до отказа запрокинул голову, чтобы одним взглядом охватить весь экран, затем быстро обернулся на ряды, словно хотел застать там сорок тысяч привидений — тех жителей, что некогда стояли или сидели здесь, завороженные магией амфитеатра… величественного места общественных собраний, средоточия бурной толчеи историй.

Эта гипотеза с каждым мигом укреплялась в его сознании, пока он впитывал всю мизансцену более внимательным и, предположительно, более зрелым взглядом: итак, некогда информацией и сплетнями делились в коммунальном масштабе; тысячи и тысячи присутствовали одновременно, получая указания, выговоры и (возможно) новости с Ярусов — заголовки и объявления, свидетельства жизни миров за пределами Кальпы, ныне недоступных.

Всего лишь догадка, но какой правдивостью от нее веет…

На это внутренний голос не соизволил поделиться собственным мнением.

Грязью, сажей и патиной времени — как и во всех заброшенных округах Ярусов — руины передавали своеобразное сообщение. Помимо неустойчивого мерцания самого времени, помимо вторжений и падения численности населения — факт самоочевидный на фоне пустых ниш и обезлюдевших кварталов — архитектурный упадок доказывал, что какой бы ни была Кальпа в прежние эпохи, пик ее расцвета давно позади.

Высоканы теряли силу. Похоже, что путы, столь долго стягивавшие древнее племя по рукам и ногам, поизносились. Недалек тот час, когда все желающие смогут пройти под круглой стеной, сквозь насосные станции на изливах каналов, под арками и пролетами — и сквозь ворота, сквозь границу реальности, в окончательную свободу Хаоса…

Какая красивая мечта.

Поглядывая вверх на непонятные, фрагментированные надписи, Джебрасси нервно мерил шагами площадку, и его вроде бы негромкое шарканье отражалось от стены усиленным, зловеще искаженным.

Громкий треск и грохот осыпающихся камней слева от экрана возвестил очередной этап разрушения кладки. Дальний конец галереи окутался дымкой — в многовековые наслоения пыли ухнули глыбы и перекрученные куски ржавого металла. Сейчас весь ход мыслей вызывал в юноше содрогание и гнев — утерянное знание, оборванные связи, убогие и претенциозные попытки массового образования и воспитания… ничем не лучше фальшивых книг, которые словно насмехались над разведчиками пустынных коридоров на верхних Ярусах, — бесконечные ряды томов, названия которых — там, где их можно было прочесть, — завораживали. Но ни одну книгу нельзя было снять с полки: они будто слиплись вместе. Он, наверное, уже тысячу раз пробовал, начиная с самого детства. Нет, книги образовывали единую, плотную массу, холодную, бесполезную…

Если мы орудия или игрушки, подумал он, никого и не будет волновать, что мы делаем или думаем. Может статься, им вообще все равно, живы мы или мертвы…

Прислушиваясь к эху, Джебрасси сделал несколько танцевальных па и стукнул себя по носу в наказание за легкомыслие.

(Лучше уж легкомыслие, чем скука и безопасность.)

— Эй!

Краткий звук взлетел и, отразившись от высоченных преград, приобрел многозначительный оттенок. Юноша обернулся — в лучах бледного света, исходившего от экрана, на краю просцениума показался девичий силуэт.

Джебрасси облегченно выдохнул.

— Ты что, испугался? — спросила Тиадба. — Меня испугался?

— Ты опоздала.

— Слушай, а ты неплохо танцуешь… Почему ты пришел? Просто потому, что я попросила?

— Я здесь уже бывал, — сказал он. — Ничего особенного. А я тоже могу задавать вопросы?

— Разумеется.

— Женщинам нравятся здоровые, нормальные мужчины со здоровыми, нормальными амбициями. Почему ты другая?

Тиадба грациозно прошлась вдоль основания экрана, подолом обмахивая груды наваленных камней.

— Не у всех течет медленная кровь в жилах, — рассеянно ответила она и вдруг остановилась, втянула воздух сквозь зубы, рассматривая что-то под ногами. Плечи девушки напряглись.

Джебрасси в два прыжка оказался рядом. Тиадба нашла мумифицированное тело — кто-то молодых лет, скорее всего мужчина. Сморщенный труп лежал в ворохе каменного щебня, запорошенный пылью и сухими снежинками лака, осыпавшегося с поверхности экрана.

Тиадба встала на колени, отряхивая одежду погибшего.

— Кое-кто из нас идет на поиски… раз в поколение, по несколько десятков человек, непоседливых, непокорных, нарушителей мира и спокойствия, — тихо сказала она. — Даже Бледный Попечитель — и тот не сумел найти вот этого парня. Возможно, и нас с тобой ждет та же участь. Страшит ли это тебя?

Джебрасси молча описал двумя пальцами круг по часовой стрелке.

Тиадба повторила его жест, выражая согласие.

— Да, нам страшно, — твердо кивнула она, — но этим нас не остановить.

— Ты так и не ответила на мой вопрос.

— Кое-кто утверждает, что мы игрушки или нечто вроде домашних любимцев. Я знаю, что мы играем более важную роль. Мы — конец длительного эксперимента. Вот почему мы блуждаем. Этого от нас хотят Высоканы.

— И откуда ты все знаешь? Почему ты так уверена?

— Если я покажу тебе, ты поклянешься выполнить три обещания?

— Я смотрю, тебе нравится все по три, а?

— Треножник — самая устойчивая опора. Женщинам нравится надежность, ты сам это сказал.