Пятнадцать часов - читать онлайн книгу. Автор: Митчел Сканлон cтр.№ 22

— Но плазма-то крови у нас по крайней мере осталась?! — вскипел Вольпенц. — Если мне придется копаться у него внутри, чтобы найти рану в печени, он истечет тут кровью, как заколотая свинья!

— Нет ни капли, — беспомощно развел руками Джалиль. — Помните сосущую рану грудной стенки минут двадцать назад? Тогда ушла последняя.

— А сколько крови натекло у него в мешок, Джалиль? — спросил Вольпенц.

Нырнув с головой под операционный стол, ассистент проверил содержимое прозрачного мешка, который предназначался для того, чтобы туда с краев стола по отводным желобкам стекала кровь пациента.

— Где-то с пол-литра, — доложил он, вытаскивая из-под стола мешок. — Может, три четверти…

— Отлично, — сказал Вольпенц. — Заменим этот мешок новым и используем его содержимое для искусственной подпитки.

— Ты что, хочешь перелить ему его же собственную кровь? — удивился Джалиль. — Да здесь ее не хватит, чтобы поддержать жизнь в собаке, не то что в человеке.

— У нас нет другого выхода, — отрезал Вольпенц, склонившись над столом и уже протягивая мускулистую руку, чтобы сделать первый надрез. — Он умрет, если мы не займемся его раной. Так, теперь внимание, джентльмены! Мы должны будем делать все это быстро, пока он не умер от потери крови.

Сделав надрез, Вольпенц уверенными движениями отогнул кожу вокруг раны и сразу поставил зажимы, чтобы удержать ее открытой. Затем, пока стоящий рядом Джалиль куском ткани промокал бьющую из полости раны кровь, Вольпенц спешно пытался обнаружить источник кровотечения. Все напрасно. В ране было так много крови, что ему ничего не было видно.

— Признаки жизни все слабее, — заметил Керлен, прощупывая пульс на шее раненого. — Мы его теряем!

— Подними ему ноги, Джалиль. Так к его сердцу поступит больше крови, — велел Вольпенц. — Мне нужно еще лишь несколько секунд… Вот! Кажется, нашел! Разрыв главной артерии, подводящей кровь к печени!

Погрузив руки в полость раны, Вольпенц быстро поставил зажим на кровоточащую артерию, но, как оказалось, для того только, чтобы увидеть, как рушатся его надежды. Полость тут же опять начала заполняться кровью.

— Проклятье! Должно быть, еще один разрыв! Как он там, Керлен?

— Пульс больше не прощупывается, сэр. Может, попробуем его вручную реанимировать?

— Нет, — возразил Вольпенц и в отчаянии бросил окровавленный скальпель на поднос с инструментами, — теперь это уже ни к чему. Он истек кровью. Вероятно, пуля раздробила ему кость, и осколки перфорировали печень в дюжине мест. Освободите стол. Здесь мы бессильны.

Взяв уже использованный кусок ткани, Вольпенц вытер им руки и сделал шаг от стола. Пока Керлен подзывал санитаров, чтобы они унесли тело, взгляд хирурга ненадолго задержался на лице мертвого гвардейца. «Интересно, сколько ему было лет? — подумал Вольпенц. — Выглядит, будто ему за сорок, хотя здесь это ровно ничего не значит. Брушерок имеет свойство старить людей. Вполне возможно, что ему было только слегка за тридцать, а быть может, даже и тридцати не было». Затем, когда санитары уже поднимали со стола мертвое тело, Вольпенц заметил на боку трупа застарелый шрам. «У него уже было прежде ранение, — подумал он. — И его заштопали… Интересно, моя это работа или чья-то еще? Впрочем, какое это теперь имеет значение? Кто бы его ни спас прежде, в этот раз ему ничто не могло помочь».

Тяжело вздохнув, он обернулся, чтобы еще раз окинуть взглядом операционную, и вновь осознал, как мало может сделать для умирающих, страдающих людей, которых изо дня в день доставляют сюда, в полевой госпиталь. «Не война и даже не орки убьют большинство из них, — думал хирург. — Катастрофический дефицит! Нам не хватает анестетиков, антибиотиков, плазмы, даже самого необходимого медицинского оборудования. Кажется, буквально всего, за исключением боли, смерти и абсурда… Да, здесь, в Брушероке, в них уж точно никогда не было недостатка».

Затем, уже отбросив кусок ткани, который взял, чтобы вытереть руки, он вдруг заметил, что на нем что-то написано. Приглядевшись, Вольпенц рассмотрел отпечатанное на ткани имя. Репзик. Очень скоро он понял, что это лоскут от гимнастерки погибшего гвардейца — один из тех кусков, которые отрезал Джалиль, чтобы получить доступ к ране. «Репзик, — подумал Вольпенц. — Вот, значит, как его звали». Однако почти так же скоро он понял, что теперь это совсем не имеет значения.

С каким бы именем этот человек сюда ни попал, оно для него больше уже ничего не значило.

Недалеко от траншей, в полумраке орудийного окопа, сложенные по трое, лежали тела всех убитых за последние полтора часа людей. С босыми ногами, без обмундирования, кто с намотанной на голову тряпкой, кто с открытым морозу окоченевшим лицом — все они были свалены друг на друга, как приготовленные в печь поленья. «Как дрова!» — подумал Ларн, глядя на мертвые тела людей, которые вместе с ним совершили путешествие с Джумаэля IV. Людей, которых он знал и любил. Людей, которые пересекли невообразимые просторы космоса лишь для того, чтобы по чьей-то ошибке сложить свои головы здесь, на неизвестной им планете, на неизвестной войне. О его товарищах по оружию теперь будет напоминать лишь столбик, не больше межевого знака, который поставят где-то среди суровых, опаленных войной равнин. И ради чего? Ларну это казалось самым бессмысленным из всех ужасов, которым он уже стал свидетелем на этой удаленной планете. Урок вопиющей бессмыслицы!

Услышав возмущенный визг, который издала ржавая колесная ось, Ларн обернулся и увидел, как четыре сгорбленные старухи, замотанные в несколько слоев поношенной гражданской одежды, толкают перед собой по мерзлой земле пустую телегу. Судя по их нарукавным повязкам цвета хаки с полустертой эмблемой Департаменто Муниторум, Ларн понял, что они, должно быть, из вспомогательного отряда гражданского ополчения, который традиционно набирался из местного населения. Прокатив мимо него телегу, женщины остановились у штабелей из трупов и начали устало грузить в нее мертвые тела. Как завороженный смотрел Ларн на происходящее, пока наконец их страшный труд не открыл лицо мертвеца, прежде лежавшего под слоем других тел. Ларн увидел нечто, что заставило его закричать и броситься туда.

— Стойте! — сотряс морозный воздух его дикий крик.

Испуганные женщины отшатнулись, будто в страхе, что на них накинется сумасшедший, и прекратили работу. Потом, видя, что Ларн стоит у горы мертвых тел, вглядываясь в лицо какого-то трупа, одна из женщин спросила его тусклым и безжизненным от усталости голосом:

— Ты кого-то из них знал? Кого-то из этих людей?

— Да, — ответил Ларн. — Знал. Он был моим другом… Близким другом.

Это был Леден. Он лежал в самой середине горы трупов, неподвижно уставившись мертвым взглядом в обложенное мрачными облаками небо планеты. Его лицо было обмякшим и бледным, а все тело покрывали отвратительные, ужасные раны. Во время их сумасшедшего бега по нейтральной полосе Ларн не видел, как погиб Леден, и потому у него в душе все еще теплилась надежда, что этому простодушному сельскому парню, так же как и ему самому, удалось добраться до варданских позиций. Теперь эта надежда рухнула. Глядя на мертвое лицо Ледена, Ларн чувствовал, как рвется последняя ниточка, связывающая его с родным миром. Теперь он одинок. Одинок настолько, насколько вряд ли мог прежде даже вообразить. Одинок в этом новом, незнакомом для него мире, где все, казалось, подчинялось случайности, жестокости и абсурду.