Верность любви - читать онлайн книгу. Автор: Лора Бекитт cтр.№ 18

И все-таки Тулси не смогла бросить обессиленного, умирающего человека. Она побрызгала ему в лицо водой из Ганга и попыталась влить несколько капель в полураскрытые губы.

Ее старания увенчались успехом: веки юноши дрогнули, и он открыл затуманенные глаза. Они были необычного цвета, то ли светло-карие, то ли желтовато-зеленые, как воды Ганга или панцирь черепахи. Он тяжело, со стоном вздохнул, а потом прошептал какое-то слово.

Тулси склонилась ниже, и тогда, разглядев молодую женщину, он повторил то, что только что произнес, на ее родном языке:

— Спасибо!

Тулси вздрогнула. Он способен ее понимать! Она, не отдавая себе отчета, почему-то обрадовалась. Возможно, это объяснялось тем, что Тулси уже не чувствовала себя такой одинокой.

Иностранец попытался встать; он был очень слаб и шатался, как травинка на ветру. Тулси с присущей ей доверчивостью положила его руку на свое плечо и помогла удержать равновесие. Они медленно тронулись в путь, опираясь на деревья, хватаясь за стебли лиан. Когда Тулси остановилась, чтобы передохнуть, молодой человек спросил:

— Куда вы меня ведете? Есть ли поблизости город или деревня?

— Не знаю. Я убежала из Калькутты. Брела всю ночь, пока не вышла к Гангу.

— И куда же вы направляетесь?

— Вообще-то, мне некуда идти, — призналась Тулси. И неожиданно промолвила: — Я умерла, а мертвым не место на земле!

Незнакомец вздохнул и сказал по-французски:

— Какое совпадение! Я тоже умер. Прежняя жизнь закончилась, а что делать с этой, я просто не знаю.

— Нет! — вдруг резко воскликнула Тулси, точно сбрасывая камень с души. — Я сбежала именно потому, что хотела жить!

Он посмотрел ей в глаза усталым, страдальческим взглядом, проникнутым надеждой и неистребимой, истинно юношеской жаждой жизни, и произнес:

— Я тоже.

Они поднялись с упругого травянистого покрова и двинулись дальше, теперь уже молча, сберегая силы. Тулси чувствовала, что ее спутник старается не слишком сильно опираться на нее и примеривается к ее шагу.

Самое страшное заключалось в том, что она и правда не знала, куда ей идти. В Калькутту возвращаться нельзя, а если на их пути встретится какая-нибудь деревня, как она объяснит ее жителям, кто они такие и куда идут? Но они хотели жить, а значит, им был нужен приют, особенно спутнику Тулси, который едва передвигал ноги.

Вскоре они вышли к деревне, каких немало в окрестностях Калькутты. Тулси увидела приземистые домики, стены которых, как в родной Бале, были покрыты смесью извести, грунта и коровьего навоза. Однако эта деревня была богаче — сказывалась близость большого города: жители держали не только буйволов и мелкий скот, но и слонов. Во дворах некоторых домов стояли лошади.

— Если в деревне англичане, то я погиб, — прошептал молодой человек и, подумав, прибавил: — Впрочем, если французы — тоже.

Тулси ничего не ответила. Едва ли жители деревни осмелятся тронуть иностранного солдата, а вот ей не поздоровится! Женщина не может в одиночестве бродить по джунглям, а если бродит, значит, она одержимая или отверженная, и в лучшем случае ее нужно прогнать, а в худшем — забить камнями до смерти!

В деревне не было ни англичан, ни французов. Но Тулси знала: вскоре придут староста и брахман, а это намного хуже. От них не скроешь правды!

Она сказала об этом своему спутнику, и он ответил:

— Не беспокойтесь, со мной вас не тронут и вам не придется ничего объяснять. Я сам с ними поговорю. Даже если они решат сообщить о нас властям, у нас будет время, чтобы прийти в себя и немного набраться сил.

Едва ли он сумел бы ее защитить, но Тулси поверила. Она с самого начала почувствовала, что у них есть что-то общее, нечто такое, благодаря чему они могут доверять друг другу.

Беглецам помог вечный страх, который испытывали жители индийских селений как перед англичанами, так и перед французами. Собственно, индийцы не различали, кто есть кто, знали только, что всякое сопротивление воле иноземцев может обернуться суровым наказанием.

Хозяева первого же дома вышли навстречу и безропотно впустили путников в свое жилище. Конечно, их появление вызвало толки. Индийская женщина и белый солдат! На Тулси было красивое сари и дорогие украшения, она выглядела холеной, обеспеченной горожанкой. Когда явились староста и жрец, спутник Тулси произнес:

— Я солдат французской армии, а это… моя жена. Мы попали в плен, но нам удалось бежать. Сейчас мы идем к своим. Просим дать нам приют на пару дней, а потом мы вас покинем.

Больше вопросов не возникло. Староста и жрец удалились, чтобы, очевидно, обсудить ситуацию, а молодой человек упал на кровать и… почти тут же потерял сознание.

Когда он очнулся, Тулси сидела рядом. Анри удивился выражению ее глаз, непостижимым образом сочетавшему в себе мечтательность и решимость. А еще его поразило, что она улыбнулась ему — печально и ласково. Судьба индианки была нелегкой, это читалось в ее лице; Анри подозревал: то, что случилось с ней, было куда страшнее его несчастья.

Он пострадал от несправедливости, но в душе, перед самим собой, был честен и чист, тогда как она нарушила какие-то священные законы, презрела великий долг, который была обязана исполнить без оглядки на себя, на свои сокровенные желания. Бросила вызов людям, не подчинилась божественной воле. Что может быть ужаснее для индианки?

Обстановка домика была очень скромной: соломенные плетенки, голые стены с одним-единственным, закрытым решеткой окном, бамбуковые кровати, глиняная посуда.

Тулси взяла чашку с молоком, приподняла голову Анри и помогла ему напиться. Потом протянула кусок лепешки, и молодой человек с трудом оторвал руку от ложа. Он и сам не подозревал, как мало сил осталось в его измученном теле!

— Калькутта! — выдохнул он. — Сколько же лье я прошел!

— Что вы ели все это время?

— Какие-то фрукты, еще колосья с полей.

— Как вы переплыли через Ганг?

Оставаясь живой и пытливой, она спрашивала с трогательным девичьим любопытством, и внезапно Анри подумал о том, что, несмотря на все преграды, ее жизнь сложится хорошо.

— На берегу были лодки, я взял одну, — промолвил он. — Признаться, я плохо помню, как это было. Один человек, индиец, сказал мне: «Переплыви через Ганг, и ты будешь спасен». Он оказался прав. — Помедлив, француз спросил: — Как вас зовут?

— Тулси.

— Надеюсь, вы не рассердились, когда я назвал вас своей женой?

Молодая женщина покачала головой. О, чужестранцы! Назвать своей женой вдову все равно что принять ночь за день и перепутать луну с ясным солнцем!

— А как ваше имя?

— Анри. Только не называйте меня Индрой, как Чарака.

Тулси встрепенулась.