Войны некромантов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дашков cтр.№ 7

Еще одна маленькая деталь. Люциусу никогда не нравился ее запах. Неприятный, неописуемый запах, во многом бывший причиной того, что супруг не проявлял в постели чудес мужественности.

В памяти Люциуса остался один, особо красноречивый эпизод. Он возлег с Майриной вдрызг пьяным и очень скоро забылся крепким сном. Но, как оказалось, не настолько крепким, чтобы не проснуться от резкой кратковременной боли в предплечье. Открыв глаза, он увидел, что королева сцеживает в металлическую посудину кровь из его вены. Она держала в руке ланцет, и ее лицо было таким странным и страшным, что Люциус вдруг утратил волю к сопротивлению. Он лежал, как покорный баран, покрывшись липким потом, пока операция не завершилась и Майрина не опечатала бутылочку сургучом.

Зачем ей понадобилась его кровь? Этого он не узнал никогда. Но с тех пор тревога и неуверенность уже не оставляли его.

А потом Булхар поразила холера, и королева умерла, не оставив детей. Люциус возблагодарил неведомого избавителя и пустился во все тяжкие, дабы удостовериться в своей мужской силе и утвердить пошатнувшееся достоинство. К тому времени влияние россов ослабло и никто не навязывал королю новый брак. То были годы относительного покоя и процветания.

Мать Гальваруса осталась безвестной. Она сыграла свою роль – подарила королю наследника – и навсегда ушла со сцены. Возможно, на тот свет. Об этом побеспокоились люди Люциуса, чью верность он купил. Теперь судьба наградила его холодеющей постелью, пустотой в сердце и звуками ликования за окном...

В отличие от него, Гальварус сам сделал свой выбор и, похоже, не жалел об этом. Или почти сам. Во всяком случае, новому королю было не занимать уверенности в себе. Росская принцесса нравилась ему. Он взял ее – о чем еще тут было рассуждать? Гальварус жил одним днем и одной ночью, выжимая дни и ночи до предела. В этом была его сила и его слабость.

Как видно, со временем исчезали предубеждения против уроженцев Россиса. Извечные враги постепенно сближались, но Люциус был уверен, что друзьями им не стать никогда. Тайная война, соперничество и шпионаж будут продолжаться вечно или до полной победы одной из сторон. Судя по безрассудному поведению правителей Рейха, этой стороной будут терпеливые и настойчивые завоеватели с востока.

Люциус лежал и, за неимением лучшего занятия, предавался воспоминаниям. Наверное, у него были и другие внебрачные дети, готовые заявить о своих правах и начать борьбу за власть. Поэтому, во имя спокойствия в королевстве, он поторопился объявить королем Гавльваруса и если сожалел о чем-то, то лишь о том, что жизнь вообще устроена так нелепо...

* * *

Слабым голосом он окликнул постельничего – почти такого же старика, как он сам. Тот угнетал Люциуса одним своим видом и шаркающей походкой. Старики живут среди призраков и худшие из призраков те, что похожи на них. Это было невыносимо.

Люциус осведомился о лекаре. Оказалось, что тот отправился за снадобьями к какому-то аптекарю-иудею. Старику показалось, будто и этот пес, десятилетиями кормившийся крохами с его стола, наконец, сбежал. В бессильной ярости он вцепился в край одеяла бледными немощными руками. Суставы на них вспухли и превратились в розовые шарики, соединенные тонкими фалангами... Ему показалось, что свечи чадят в душной полутьме. Он попытался встать, и злоба на весь мир придала ему сил. Люциус догадывался, что это его последнее усилие, но не мог больше ждать.

Слуга бросился к нему с протестующими возгласами. Люуиус ударил его, разодрав ногтями кожу на щеке. Потом все же подозвал к себе и приласкал в страхе потерять опору. Тот помог ему добрести до окна и раздвинул тяжелые мертвенно-пыльные портьеры.

Ночь была за окном. Ночь, оттенявшая роскошь и шептавшая о соблазнах. Жизнь продолжала издеваться над Люциусом. Свийя была залита огнями. В бедных кварталах вульгарно резвилась чернь, а над дворцовой площадью вспыхивали фейерверки, соперничая с полной Луной. По знаку Люциуса постельничий распахнул окно.

Воздух был по-вечернему свеж и доносил благоухание цветов. Звуки музыки, голоса людей и хлопки ракет сливались в непрерывный праздничный гул. Веселье выплеснулось на площадь. Король явил народу себя и новую королеву. Впрочем, блистающая атласом и бриллиантами толпа придворных оттеснила простолюдинов в ближайшие улицы.

Люциус увидел Гальваруса, появившегося на широких мраморных ступенях у парадного входа. Рыцари и военные салютовали ему, дамы приседали, покачивая колоколами пышных юбок, царедворцы склоняли убеленные сединами париков головы перед новой силой, почему-то не внушавшей спокойствия и уверенности. Фанфары надрывно ревели, добавляя свои голоса к общему гулу.

И тут Люциус отшатнулся от окна. Слуга вовремя подставил плечо и услышал сдавленный стон, вырвавшийся из уст хозяина. Взгляд умирающего был прикован к фигуре в белом подвенечном платье, возникшей рядом с молодым королем.

Люциусу показалось, что он теряет рассудок. Кровь отлила от лица. Воспоминание обрело плоть и стало пугающе реальным. Всего лишь знакомый образ, но на пороге смерти он приобрел зловещее значение.

В молодой королеве Люциус узнал Майрину. Немыслимое сходство, вернее, полная идентичность. Походка, жесты, аура – ошибиться было невозможно. В его восприятии ее лицо увеличилось во много раз, стало центром маленького удушливого мирка, и все закружилось вокруг него в тошнотворном хороводе...

Потом Майрину обступили имперские офицеры, охранявшие свою принцессу, и Люциус ненадолго потерял ее из вида. У него было время, чтобы попытаться удержаться в утлой лодке здравомыслия, но со всех сторон уже накатывали волны страха. Майрина вернулась к нему спустя десятилетия символом его окончательного и жалкого поражения...

Он снова увидел королеву. Она смотрела прямо на его окно и, без сомнения, тоже узнала старика, потому что на ее лице вдруг мелькнула улыбка злобного торжества.

Если до этой секунды Люциус еще в чем-то сомневался, то теперь любые сомнения исчезли. Под левой грудью появилось шило; оно медленно подступало к сердцу, а старик не мог издать ни звука. Его дыхание прервалось, как будто кто-то вставил пробку в трахею. Воздух оказался запертым в легких, и Люциус застыл с выпученными глазами.

Белая фигура, закутанная в саван вместо платья, отразилась в них. От нее протянулись нити колдовства, отбирающего жизнь. Тварь из Россиса явилась за ним и убила Люциуса быстро и чисто, даже не прикоснувшись к его дряхлому телу.

Шум и бурлящая толпа отвлекли внимание постельничего. Старый слуга был нерасторопен и не успел поддержать хозяина во второй раз. Люциус выпал в окно легко, как пустотелая кукла, не издав ни звука. К этому моменту он был уже мертв и избавлен от позора.

Он упал прямо на пики гвардейцев, выстроившихся вдоль фасада. Наконечник пробил горло мертвеца, а сам он едва не сломал шею одному из солдат. Сцена получилась некрасивая, унизительная, кровавая. Полуголый обезображенный старик закончил свой земной путь, распластавшись в узкой полосе тени под стенами собственного дворца.