Запретная страсть - читать онлайн книгу. Автор: Дженни Браун cтр.№ 46

Он по-прежнему не отводил взгляда от ее лица. Постепенно непонятное, то ли умоляющее, то ли радующееся, выражение его лица сменялось на угрюмо-мрачное. Смеркалось.

Раскаяние, так долго томившее его душу, наконец нашло выход наружу. Элиза вслушивалась не столько в слова, сколько в крик его измученной души, который вырвался у него так неожиданно и так горячо. Элиза по-прежнему хранила молчание, не порицала и не утешала, и тем самым его чувство вины приглушалось и сглаживалось. После того злополучного письма Эстеллы Эдвард, как чувствовала Элиза, выговорился впервые до конца, нарыв наконец-то прорвался.

— Благодарю тебя, Элиза, — вымолвил он. — Ты гораздо умнее, чем ты думаешь.

И, не говоря больше ни слова, понурившись, он начал прогуливаться вдоль берега, увлекая ее за собой. Когда солнце село, стало темно и прохладно. Эдвард остановился, взял ее руку и нежно сжал ее. Элиза тут же ответила крепким рукопожатием.

Из-за облаков выглянула луна и осветила все вокруг бледно-желтым светом, в котором и море, и скалы казались призрачными и воздушными. И он, и она, словно два призрака, стояли совсем близко друг от друга. Повинуясь непонятному, но непреодолимому порыву, Эдвард прошептал ее имя и нежно приник к губам Элизы.

Дрожь пробежала по ее телу. Не отдавая отчета в том, что делает, она вдруг ласково обвила руками его шею и страстно ответила на поцелуй. Точно так же они целовались напротив спальни леди Хартвуд, но тогда она думала, что он не столько целуется, сколько играет, как бы наглядно показывая, каким должен быть настоящий поцелуй. Но теперь все происходило иначе, настолько искренне и реально, что ни о какой игре не могло быть и речи. Элиза, вопреки всем предостережениям тетушки, откликнулась на любовный призыв. Осторожность, благоразумие, сдержанность — все было отброшено в сторону и забыто. После его исповеди все оставшиеся преграды между ними рухнули. Теперь их разделяло одно лишь дыхание. Эдвард дышал так взволнованно и прерывисто, что стало ясно: не одну только Элизу охватил вспыхнувший всепоглощающий огонь любви.

Но осознание глубины и непритворности их обоюдных чувств пробудило у Элизы ужас. Ничто не разделяло их больше. Покаяние очистило его душу. Эдвард начал выздоравливать. Теперь Элиза была готова на все. Если она ему понадобится, то не будет сопротивляться, она покорится ему точно так же, как ее бедная, слепо любившая мать некогда покорилась ее отцу.

Эдвард первым пришел в себя. Он отстранился от нее и отошел на шаг.

— Мне не следовало этого делать, нo я не смог удержаться.

Элиза промолчала. Слишком глубоко она была взволнована. Она ведь тоже не смогла удержаться. Более того, она по-прежнему хотела стоять, крепко прижавшись к нему, чувствовать жар, исходящий от него, его горячие губы… И вместе с тем ей хотелось бежать., Мысли — путались в голове Элизы…

Да, она влюбилась и всегда будет любить его.

К своему, ужасу и удивлению, она вдруг заплакала. Алмазы крупных слез заблестели на ее щеках. Подавленная страсть нашла себе выход.

— Элиза, я ведь не обидел, тебя? — тихо воскликнул Эдвард.

— Конечно, нет, — отозвалась она. — Дело в том, что я никак не ожидала, что поцелуй может оказаться таким.

— Неужели все твои знания о поцелуях почерпнуты тоже из книг?

Она согласно кивнула.

— Но поцелуи нельзя точно передать словами.

Элиза вытерла тыльной стороной ладони слезы.

— Когда мы целовались, ты чувствовал ли тоже что-то необычное, или я просто разволновалась, как старая дева, никогда раньше не целовавшаяся с мужчиной?

— Я тоже был потрясен. Ничего подобного раньше я никогда не ощущал. Мне хотелось целовать тебя снова и снова.

— Но ты должен сдерживать себя, — отчего-то с грустью сказала Элиза. — Это ведь одно из условий нашего договора.

— Да, ты права. Хотя я порой очень сожалею об этом.

Эдвард быстро зашагал вперед, ему явно что-то не давало покоя. Элизе хотелось броситься за ним следом и обнять его. Но поступи она так, и тогда между ними возникнет связь, которую уже нельзя будет разорвать. Она испугалась, а потом неожиданно спросила себя: если бы его не было рядом, ее чувства к нему были бы теми же самыми? Если бы он ушел от нее, если бы умер… Подобная привязанность страшила и пугала ее. Она не была властна над собой, и это было страшнее всего.

Внезапно с моря подул резкий ветер. Небо заволокло свинцовыми тучами. Стало холодно, мрачно и тревожно. Озноб пробежал по спине Элизы.

— Нам надо возвращаться, — сказал Эдвард. — Сейчас пойдет дождь.

Тяжелая холодная капля упала на щеку Элизы, словно подтверждая его слова. Следом за ней другая, начался дождь.

Когда они пришли к карете, их одежда вся промокла. Кучер, не говоря ни слова, погнал лошадей крупной рысью.

Эдвард крепко прижал к себе замерзшую Элизу, но ее все равно сотрясал озноб. Она была внутри кареты, но, странное дело, капли дождя, казалось, по-прежнему стекали по ее щекам. Одна из капель скатилась на губы, и Элиза поняла, что это были ее слезы.

Домой они приехали очень поздно. Леди Хартвуд уже легла, и прислуга тоже. Уставшая Элиза тоже пошла бы спать, если бы Эдвард не упросил ее побыть остаток вечера вместе с ним в библиотеке. Он сам не знал, почему для него так важно, чтобы она была с ним рядом. Ведь он рассказал ей обо всем, о чем она просила, и его исповедь, он это понимал, благодатным образом подействовала на него.

Не было теперь никакой причины ей оставаться. Как это ни странно, но у него было очень много причин, чтобы уйти к себе в комнату, запереть дверь и не выходить оттуда до тех пор, пока он не узнал бы точно, что Элиза уже уехала в Лондон.

Он слишком хорошо знал себя, поэтому у него не было ни капли сомнений в том, что произойдет, если он так не сделает. Не зря его считали искусным и коварным соблазнителем, по ряду едва заметных признаков он видел, что Элиза готова поддаться, уступить его домогательствам. Подобно опытной гончей, услышавшей призывный звук рожка, он дрожал от нетерпения, чтобы накинуться на почти загнанную добычу. Оставался последний шаг, и она будет его. Но каким бы беспринципным негодяем Эдвард ни был, он внутренним чутьем угадал, что ни в коем случае не следует этого делать. Хотя сам не понимал почему.

Ему было нелегко, очень нелегко. После откровенного разговора на морском берегу Эдварду было стыдно, и он мучительно спрашивал себя: зачем все это и куда его занесло? Однако ее теплые губы, ласковые глаза, утешающие слова несли в себе скрытый ответ на его вопросы. Она не осуждала его, не порицала, а принимала таким, каков он есть, со всеми его недостатками и слабостями! Как она сумела своим молчанием, без пустых лишних слов, показать ему, какой может быть любовь? Та самая любовь, для которой, как она указала, он был рожден.

Эдвард поерзал в кресле, пытаясь усесться поудобнее, но самое главное, чтобы опять почувствовать себя в своей тарелке, опять стать самоуверенным, ироничным и насмешливым. Но к своему удивлению, он не мог. Как ни странно, на сердце у него стало вдруг светло и радостно. Еще не все потеряно, он может полюбить!