Соблазн и страсть - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Энн Лонг cтр.№ 38

С минуту они молча смотрели друг на друга. После того как они расстались, прошло уже целых две недели, и Сабрина отвыкла от мужа; глядя на него в растерянности, она не знала, что сказать и как оправдать свои действия. Да и следовало ли оправдываться?

— Миледи, до меня дошли слухи, что вы раздаете ковры, — с сарказмом в голосе говорил граф.

«А я так по нему скучала», — с горечью подумала она.

— Не ковры, а только один ковер, — возразила она. Потом вдруг вскинула подбородок и с вызовом в голосе добавила: — Пока один.

Граф в изумлении уставился на супругу; казалось, он лишился дара речи. Наконец, покачав головой, пробормотал:

— Сабрина, но это же ковер из «Савоннери»… Сабрина снова пожала плечами. Слово «Савоннери» совершенно ничего ей не говорило.

— Пойми, ему полтора века! — Теперь в голосе графа зазвенели металлические нотки.

Сабрина не знала, что на это ответить. Немного помолчав, она сказала первое, что пришло в голову:

— Вот и хорошо, что полтора…

Тут граф, наконец, не выдержал и в гневе закричал:

— Хорошо, говоришь?! И это все, что ты можешь сказать?! Пойми, Сабрина, ты отдала очень дорогой ковер. И куда?! В церковный приход!

Сабрина смотрела на мужа даже с некоторым любопытством; она впервые видела его в таком гневе.

— Рис, но им же никто не пользовался, — сказала она, пытаясь успокоить мужа. — А теперь этот ковер…

— Он должен лежать здесь, в этой комнате, — перебил граф.

— Но почему? Ведь сюда никто не заходит.

Рис сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Да, никто не заходит. Но ковер — это часть домашней обстановки. Неужели не ясно?

— Ах, Рис, если бы ты видел приходскую церковь… — Сабрина вздохнула. — Поверь она в ужасном состоянии. Там все пахнет гнилью и сыростью. А церковь должна выглядеть… как церковь, разве я не права? Должна выглядеть так, чтобы в ней можно было молиться. Кроме того, Бакстед-Хит расположен на твоей земле. И, следовательно, ты, как хозяин, должен поддерживать там порядок, понимаешь?

А ведь ей так понравилась идея с ковром… И так все замечательно получилось. Мистер Крой познакомил ее с некоторыми из обитателей Бакстед-Хита, и братья Феррис помогли ей перенести ковер. Она почему-то решила, что Рис не будет сердиться, а он…

— Я не знаток церковных обрядов, Сабрина, но убежден, что церковь останется церковью, даже если на попу не будет лежать дорогой ковер. — Его голос прямо-таки источал сарказм.

— Да, возможно. Но скажи, есть ли в этом доме менее ценные ковры, чем тот, который я отдала?

Рис с уверенностью покачал головой:

— Нет, таких ковров в доме нет.

— Значит, остальные ковры стоят еще дороже?

— Да, еще дороже.

«Неужели он точно знает, сколько стоит каждый ковер?» — думала Сабрина. А граф между тем продолжал:

— Но и этот ковер был очень дорогой. Ты должна это понимать, Сабрина.

— Ковер есть ковер, — сказала она с невозмутимым видом. — И разве плохо, что он теперь находится в приходской церкви? Там теперь стало гораздо лучше. А в эту комнату все равно никто не заходит.

Рис в отчаянии застонал:

— Пойми, ему не место в церкви!

— Ну, если честно, то этот ковер сейчас не только в церкви, — сказала Сабрина. — Часть ковра — в доме викария.

Рис замер, словно окаменел. Выходит, ковер разрезали?!

Какое-то время граф стоял, не в силах пошевелиться. Затем со стоном опустился на диван и прикрыл глаза. Несколько минут царило молчание. Наконец, взглянув на жену, Рис тихо проговорил:

— Сабрина, дорогая, какое ты имела право отдавать чужую вещь? Ведь ковер тебе не принадлежал, не так ли?

В словах графа была доля правды, и Сабрина немного смутилась. Но в находчивости ей нельзя было отказать.

— Но ведь ты же сам мне говорил, что я могу выбрать любую понравившуюся мне вещь для моей спальни. Вот я и выбрала. Только решила отдать эту вещь в церковь.

Открыв глаза, Рис пристально посмотрел на жену. Но Сабрина не опустила глаз, хотя выдержать этот взгляд графа было не так-то просто. С минуту он молча смотрел на нее, потом вдруг губы его дрогнули в улыбке, он, покачав головой, пробормотал:

— Даже не знаю, что и думать… Сабрина, а ты уверена в том, что тебя воспитывал священник, а не адвокат?

Сердце Сабрины радостно подпрыгнуло в груди. «Ах, какая у него чудесная мальчишеская улыбка», — подумала она.

Кокетливо улыбнувшись мужу, Сабрина ответила:

— Если хочешь, можешь, конечно, потребовать ковер обратно, но прихожане очень расстроятся. Ведь они так радовались подарку…

Мальчишеская улыбка исчезла с губ Риса, однако выражение лица было вполне благожелательное. Он откинулся на спинку дивана, и казалось, о чем-то задумался.

Решив, что муж окончательно успокоился, Сабрина рискнула продолжить разговор:

— Рис, могу я спросить, почему все это для тебя так важно? Всего один ковер… А у тебя их великое множество.

Рис молчал, и Сабрина уже хотела повторить вопрос, но тут он откашлялся и заговорил:

— То есть ты хочешь сказать, что в доме слишком много дорогих, но бесполезных вещей, верно?

Она кивнула, и он продолжал:

— Пойми, Сабрина, люди привыкли к тому, что граф — очень состоятельный человек. Более того, люди хотят, чтобы нас окружали богатство и роскошь. По этому ты должна привыкнуть к такой показной роскоши, вот и все. С этим ничего не поделаешь.

— Но разве нам нельзя гордиться тем, что мы можем дарить вещи?

Рис на мгновение прикрыл глаза, потом с грустной улыбкой ответил:

— Дорогая, ты должна понять еще кое-что… Дело в том, что я совсем недавно… вернул себе все это, — грустно заметил он.

— Вернул? — переспросила Сабрина.

Граф долго молчал, и казалось, что он снова о чем-то задумался.

— Хорошо, слушай… — сказал он, наконец. — Мой отец потерял Ла-Монтань много лет тому назад. Отец потерял все, за исключением своего титула. У нас в семье осталось так мало денег, что приходилось считать каждый шиллинг. А разорились мы из-за крайне неудачного размещения денег и… — Граф тяжело вздохнул и помолчал немного. — А потом, когда у меня появились деньги, я долго разыскивал каждую вещь, каждую картину и драгоценность, — разыскивал все, что принадлежало нашей семье. И вот теперь… Все, что ты видишь в Ла-Монтань, — это наследство рода Роуденов, переходившее от одного владельца к другому на протяжении трех веков. Покуда я жив, ни одна вещь не покинет этих стен. А ковер, который ты отдала… Он был относительно новым, но все равно принадлежал нам, Роуденам.