Семь сокрытых душ - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Калинина cтр.№ 60

– Нюрой, а как же еще! – обрадовалась Ирина.

– Ой… Не знаю, вспомнит ли она меня, но я ее очень хорошо помню!

По дороге Ирина рассказала, что бабка Нюры, Ульяна, трудилась у самих господ. И была не просто служанкой, кухаркой или посудомойкой, как думала когда-то Ада, а кормилицей дочери хозяина.

– Ой, она столько историй знала! Моя мать любит их пересказывать. Только где уж правда, а где вымысел – и сама не знает.

Возвращаться пришлось вновь за линию, в поселок. Но идти было интересно: Ирина оказалась разговорчивой, как и ее мать, и рассказывала всю дорогу о себе, семье, самой Нюре и немного об усадьбе, в частности, о том, как местные жители пытаются сохранить памятник архитектуры своими силами и пишут во все инстанции письма в надежде на финансирование. Сама Ирина проживала с семьей – мужем, дочкой-подростком и матерью – в небольшой двухкомнатной квартире.

– В тесноте, да не в обиде, – оптимистично заключила она.

Аде понравилась эта бойкая, живая женщина. Слушала она ее с интересом.

Нюра гостям обрадовалась: она обожала слушателей. А тут выдалась такая редкая теперь для нее возможность – поговорить. И Аду она тоже вспомнила. Всплеснула руками и кинулась обнимать, будто родную дочку.

– А выросла-то как! Ой, а я тебя совсем вот такой помню, – отмерила она ладонью у своей груди. – Вроде и тихуша была, а такая – в обиду себя не даст. Замечательная девочка! Нравилась ты мне.

Сама Нюра за эти годы сильно сдала: встретив случайно на улице, Ада ни за что не признала бы в этой старухе с горбом ту подвижную языкастую Нюру, которая гоняла шваброй мальчишек за испачканный пол, грозила девчонкам веником за наклеенные на стены плакаты звезд и сама же бойко взбиралась на стремянку, чтобы оттереть с потолка следы от мяча, которым забавлялись пацаны в коридоре.

Об истории, случившейся тогда с Адой, Нюра, конечно, знала. Но не больше самой девушки. Правда, припомнила, что директрисе та трагедия грозила большими неприятностями, она куда-то ездила, суетилась, звонила и всем в интернате, даже воспитателям, строго-настрого запретила обсуждать происшедшее.

– Будто скрывала чего. Да еще, кажись, деньги куда-то возила, кому-то давала, – вымолвила Нюра, задумчиво пожевав губами. – А ты так и не вспомнила, как померла та девочка?

– Нет.

Разговор прервала вошедшая в комнату со скатертью в руках Ирина.

– Айда обедать! Я борща с вечера наварила такого вкуснющего! За обедом и покалякаете обо всем.

Ни Ада, ни ее спутник отказываться от приглашения не стали. За накрытый стол сели вчетвером: муж Ирины работал, дочка после школы гостила у подруги. Угощение было скромным, но очень вкусным: домашний густой борщ, такой ароматный, что от его аппетитного запаха даже кружилась голова. Домашняя сметана. Соленые грибочки с луком в пиале, залитые маслом пополам с рассолом. Маринованные пупырчатые огурчики. Деревенский пышный хлеб. И на второе вареная картошка с зеленью и маслом.

Джек тоже ел с аппетитом. Ада перехватила одобрительный взгляд хозяйки и улыбнулась. Вдруг под столом что-то тронуло ее за коленку, так неожиданно, что девушка чуть не пролила борщ себе на грудь.

– Ой!

Из-под стола вылезла белоснежная, словно Умка, собака с черным носом и такими же глазами-угольками. Вышла, улыбнулась, обнажив крепкие зубы, и завиляла хвостом.

– Ах ты, попрошайка! Белка, а ну-ка из-за стола!

Собака не послушалась, села напротив гостя и в нетерпении забила по полу хвостом-пером.

– Откуда ты такая? – ласково спросил парень и почесал собаку за ухом. Белка лизнула его в руку и вдруг сорвалась с места.

– За дитенышем побежала, – недовольно произнесла Ирина. – Хвастушка ужасная. Всем гостям норовит показать свое сокровище.

– Да ну, хвастушка, – возразила Нюра с усмешкой. – Это она тебя наслушалась: «приблуда, принесла в подоле» да «куда девать это отродье?», вот и ищет сынку доброго хозяина.

И, уже обращаясь к гостям, пояснила:

– Нагуляла наша Белка щенка. А куда он нам? Вон живем как тесно! Ирина и ворчит каждый день, что превратится щенок в пса метрового. Грозится каждый день найти ему новых хозяев, а сама и не чешется выполнять угрозу.

– Да люди все недобрые попадаются, – отмахнулась Ирина. – Жалко-то животину в плохие руки отдавать. Пусть уж с нами пока живет.

В кухню вкатился смешной клубок на толстых лапах, который совершенно не был похож на мать окрасом: серый, мордочка и кончик хвоста – черные, будто их обмакнули в чернила. На лапках – белые «носочки». Толстопуз сел на пол, склонил голову набок, приподняв одно ухо-конвертик, и застучал хвостом-прутиком по линолеуму. Следом за щенком на кухню царственной походкой вошла Белка и села чуть поодаль, наблюдая, произвел ли ее сын на гостей должное впечатление.

– Ну, что я говорю? Мамаша сама хозяина своему отпрыску ищет! – довольно произнесла Нюра.

Джек наклонился, протянул ладонь, и щенок тут же ткнулся в нее влажным носом.

– Я возьму его, – объявил парень, сажая щенка себе на колени. Ада чуть борщом не подавилась:

– Ты охренел?!

– Выбирайте выражение при детях, дамочка! – строго отрезал он и так глянул на Аду, что у той пропало желание возмущаться.

– И как ты его собираешься в столицу везти?

– На твоей машине.

– Пешком пойдешь! – огрызнулась Ада, но, перехватив настороженный взгляд молодой хозяйки, прикусила язык. В самом деле, невежливо сейчас выяснять отношения.

– Вкусный борщ, – похвалила она и покосилась на взрослую собаку, наблюдавшую за гостьей с настороженностью.

– Добавочки? – подскочила Ирина. Но Ада отказалась.

А Нюра тем временем, убедившись, что мир восстановлен и, кажется, щенку найден хозяин, продолжила вспоминать.

Рассказывала она много, с лишними подробностями. Но все же главное – происхождение кукол – удалось узнать.

Бабка Нюры, Ульяна, на самом деле прислуживала в господском доме: была кормилицей дочки Петра Алексеевича Аси. Нюра поведала о том, что мать Аси умерла во время родов, а когда девочке исполнилось пятнадцать лет, отец привел в дом новую хозяйку – француженку Мари. Отношения между мачехой и падчерицей не сложились. И Ульяна совершила грех: отвела любимицу к местной знахарке Захарихе с тем, чтобы ведунья «развела» Мари и Петра Алексеевича. Но Ася, получив указания от Захарихи, что-то не так сделала в ритуальных действиях. Напутала от страху.

– Мари в смерти Петра Алексеевича да в своем несчастье – потере ребеночка – обвинила Асю, – рассказывала, макая в чай сушку, Нюра. – Вроде как, еще до трагедии, ходила к семейному склепу просить «благословления» у покойной матери Аси. Да увидела там свою куклу и поняла, в чем дело. После трагедии Мари немного не в себе стала, все горевала и о муже покойном, и о ребеночке неродившемся. Даже в отчаянии в реку бросилась. Ее Захариха спасла и приютила. Она же, знахарка, и поведала эту историю моей бабке Ульяне. Лечила ведунья иноземку, кормила. А Мари на своих куклах да жажде мести заклинилась: все лепила страшилищ да бормотала что-то себе под нос. У Захарихи какие-то травы таскала да в воск добавляла. Не знаю, правда или нет, сказываю со слов бабки: в народе болтали, что Мари всегда была ведьмой, но Захариха уж потом пояснила моей бабке, что болтали люди зря. Несчастная баба была та француженка, которая неожиданно обрела короткое счастье, да и то украли у нее. А слово, сказанное с ненавистью, может похлеще колдовства навредить.