Семь сокрытых душ - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Калинина cтр.№ 25

Он сам нашел ее в тот вечер после ужина. Нагнал Аду по дороге в актовый зал, остановил и немного поговорил о чем-то совсем незначительном. Об учебе, соседках по комнате, распорядке дня. Ада отвечала, как послушное дитя. И все ждала, что он скажет что-то важное, что-то такое… судьбоносное, способное в одно мгновение перевернуть всю ее жизнь. Но ничего такого он не говорил. Но в то же время что-то происходило. Какая-то магия – невидимая, но ощущаемая. Объяснение этому волшебству девочка дать не могла, но чувствовала, что картина ее мира будто заиграла новыми красками, так, словно всю жизнь Ада смотрела сквозь затемненные очки, а теперь их сняла. Магия скрывалась в жестах, мимике, интонациях гостя. Увы, их беседу прервала подошедшая директриса:

– Борис Борисович, пойдемте, я вам покажу еще, как мы оборудовали компьютерный класс.

Ада, как ни странно, не рассердилась на директрису за то, что она под локоток увела гостя смотреть мало кому интересное оборудование, а удивилась, как можно в новогоднюю ночь чудес думать о работе и делах. И еще подумала: почему этот мужчина проводит самый важный в году праздник не с семьей, а в их интернате? Это уже потом, спустя время, Борис рассказал ей, что в тот раз, будучи в командировке в Москве, задержался в столице, а приглашение директрисы принял скорее потому, что в ту ночь ему не хотелось идти с партнерами в ресторан. Детский праздник показался ему привлекательнее.

Он зачастил к ним в интернат. Каждый свой приезд в столицу (а в то время он ездил в Москву часто, налаживал бизнес и там) обязательно завершал поездкой в область, в Боярышники. И привозил подарки – детям и директрисе, которая помогала организовывать встречи Бориса с Адой: вызывала девушку с уроков, предоставляла для их общения свой кабинет и тщательно оберегала чужую тайну, боясь, что если вскроется эта связь (пусть на тот момент и целомудренная, близкими они стали уже после совершеннолетия Ады), не поздоровится и ей.

Их беседы могли длиться часами. Так интересно Аде не было ни с кем. Так интересно, волнительно, грустно и одновременно радостно. Она уже не представляла этого мужчину в роли своего отца, но все чаще и чаще представляла себя в наряде невесты… Хотя и знала (с самого начала Борис не скрывал от нее правды), что есть у него семья, что его сын – старше самой Ады лишь на два года – учится в престижном университете. И что жена у Бориса – не холодная стерва, как хотелось бы думать, а мягкая и домашняя женщина, обеспечивающая мужу стопроцентный уют. И все же не прекращала мечтать о несбыточном. А Борис говорил ей о серьезных вещах: о том, что в жизни нужно искать свое место и что без хорошего образования ей не подняться высоко. Он обещал взять ее под свое покровительство, помочь поступить в университет. Ада соглашалась с планами Бориса не столько умом, сколько влюбленным сердцем.

Борис сам выбрал для нее университет: просчитал все так удачно, что и образование девушка получала нужное, и учиться ей было легко и интересно. Сложил свои ожидания с ее возможностями и получил результат, на который рассчитывал: молодого, хорошо подкованного специалиста. Во время учебы Борис снимал Аде скромную однокомнатную квартирку на окраине Москвы. А после окончания вуза увез девушку на два года в свой город, перед этим четко объяснив ей, что их личным отношениям наступает конец, но начинается новый этап в жизни Ады – карьерный. Сказать, что его решение оказалось для нее ударом, – значит ничего не сказать. Но Ада нашла в себе силы зашить эмоции в мешочек с камнями и утопить. Борис сказал ехать, значит, надо ехать – важно то, что они будут вместе… пусть и просто работать. Но ее надежды на то, что находиться они будут под одной крышей, бок о бок, не оправдались: Борис для начала отправил Аду знакомиться с самим производством, а не «перебирать бумаги» в офисе. «Как ты сможешь управлять, если не знаешь самого производства?» – так сказал он, когда она устроила истерику, узнав, что ее отправляют «на рудники». И она замолчала, поняв, что готовит он ей место не на нижней ветке, а на самой верхушке.

О своем родном сыне Борис так не пекся, как о ней, что служило лишним поводом для упреков и ссор со стороны жены. В семье о связи Бориса с Адой стало известно давно, но буря отшумела, и все как-то улеглось. Он не развелся, не бросил жену с сыном, и Ада в тот момент поняла, что ее мечтам о подвенечном платье не суждено сбыться. Странно, но она успокоилась. И набиралась опыта, вкладывая в работу всю страсть и любовь, которую могла бы отдать Борису. Он же радовался тому, что не ошибся в ней.

А потом он вновь привез Аду в Москву и устроил вначале начальником отдела, а затем – сделал управляющей московским филиалом. «На разговоры внимания не обращай, они будут, не всем понравится твое назначение, потому что на это место метили другие. Но ты знай делай свое дело. Сташков и Писаренков тебе помогут, им можешь во всем доверять», – такими словами напутствовал ее Борис перед первым рабочим днем на новой должности.

Их любовные отношения возобновились и тянулись еще сколько-то лет. Пока два года назад Ада сама не приняла решение поставить точку.

* * *

Вся лента истории их отношений пронеслась в памяти скоростным поездом, пока Ада ехала в метро. Все взлеты и падения пережила она вновь, вспоминая этот даже не фильм, а составленный из самых важных моментов триллер. И когда вошла в кафе, в котором ожидал ее Борис, ее сердце уже стучало в своем обычном ритме.

– Рассказывай! – сказал он, после того как им принесли заказы. Сказал тем спокойным тоном, каким обычно вел любые разговоры – деловые или личные. За все годы знакомства с Борисом Ада ни разу не слышала, чтобы он повысил голос. Даже тогда, когда однажды, бледный от гнева, при ней отчитывал сына за какую-то крупную провинность, не изменил себе. Напротив, его голос тогда звучал на полтона ниже и тише, но казался раскатами грома, такими сильными и страшными, что хотелось втянуть голову в плечи, потупить взгляд и лепетать испуганно извинения. В тот раз Ада поняла, почему о Большом Боссе говорят с уважением, страхом и трепетом.

– Что рассказывать? – улыбнулась она, поднося к губам чашку с зеленым чаем. – Все как всегда: в работе порядок, но ты это и без меня знаешь.

– Я не о работе, – поморщился Борис и оттянул двумя пальцами ворот свитера, будто тот душил его или натирал кожу.

– А если не о работе, то и рассказывать нечего.

– Плохо!

Она задумчиво посмотрела на него, окинула взглядом светло-серый свитер, который удивительно шел к его смуглой коже, светлым глазам, что в молодости были насыщенного голубого цвета, а с возрастом поблекли и посерели до оттенка пасмурного мартовского неба, к ровной седине во все еще очень густых волосах. Борис смотрел на Аду, чуть склонив голову набок и прищурившись. Сложно было понять, осуждает ли он ее или, наоборот, рад тому, что рассказывать ей нечего: в его глазах мелькнули смешинки, губы же оставались плотно сжатыми так, как если бы Борис был недоволен, а голос прозвучал ровно, без дающих подсказки интонаций.

– Отсутствие новостей иногда само по себе уже хорошая новость.

– Плохо то, что ты мне соврала, – сказал вдруг он. – Рассказывай, что случилось.