Ключи Коростеля. Ключ от Снега - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Челяев cтр.№ 87

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ключи Коростеля. Ключ от Снега | Автор книги - Сергей Челяев

Cтраница 87
читать онлайн книги бесплатно

Уже несколько дней не было солнца, а в лесу Травник сегодня видел на ветке нахохлившийся толстый мячик с маленьким клювиком и темно-алым животиком. Снегирь чувствовал себя уверенно, деловито чистил перышки и на проходящего внизу человека почти не обратил внимания. Травник знал, что эти веселые красногрудые птицы лето проводят в северных лесах, но он не считал, что этот остров лежит так уж далеко на балтийском севере. Он всегда доверял безошибочному чутью лесных птиц, и вид снегиря заставил его призадуматься. Время летело стрелой, в лесах было все больше желтеющей листвы, а кое-где деревья уже начали терять свои багряные и желто-коричневые наряды. В этих краях смена времен года всегда проходила строго по календарю: лето не торопилось, а зима никогда не опаздывала. Нынче же творилось что-то непонятное: повсюду на острове, в лесах и по берегам мелких озер отчаянно кричали птицы, суматошно перелетали в перелесках, были очень встревожены и не обращали на людей никакого внимания. Теперь Травнику уже было ясно: их остров стал местом удивительного временного сдвига, вызванного ошеломляющей магией зорзов.

Еле доковылявший до избушки Ян, который провел сутки где-то в лесу, всю ночь бредил, стонал и без конца звал Снегиря. При этом он неустанно твердил о каком-то колесе и о том, что нужно пойти непременно дальше, еще дальше, куда они даже и не предполагают. Или «о чем они не подозревают» – Травник не понял точно, Ян путался в словах, и между ними не было никакой связи. «Они» – это, скорее всего, были зорзы. Все остальное было непонятным. Коростель проснулся весь в огне, у него открылся сильный жар, и он с трудом узнавал окружающих. Дело кончилось тем, что Эгле уложила его обратно в постель, собрала все одеяла, укутала Яна и насильно заставила выпить большую кружку горячего настоя из ягод дикой малины. И Коростель вновь уснул, но уже гораздо более спокойным сном.

То, что осень пришла раньше всех сроков, определенно говорило о том, что зорзы невероятно как, но все же добились своего, и сейчас где-то начинают обряд Перехода. А друиды до сих пор не могли найти вход в их логовище, хотя Травник с кобольдом снова облазили чуть ли не пол-острова. Хрум нигде не почувствовал внутреннюю полость в скале или невидимый грот в утесе, хотя и скал, и утесов на острове было видимо-невидимо. И Травник постепенно уверился в мысли, что коридор, в котором Хрум нашел бедного Патрика, был запасным убежищем зорзов, потому что они простучали все камни вокруг заклятой двери. К тому же кобольд убедил Травника, что эту дверь он нашел легко, и, следовательно, был способен читать магию зорзов, причем довольно-таки легко. Но самым трудным для Травника было не покидающее его ощущение, что Птицелов сейчас уже пробивается к своей ужасной цели, и главные события должны разыграться или уже происходят уже совсем не здесь.

Эти мысли обессиливали друида, он много и безуспешно размышлял о Снегире, о Птицелове, пытаясь представить себе холодный и расчетливый ход мыслей зорза, который, в общем-то, не был чужд и импровизации. Но мысли его неизбежно оказывались перед распутьем, откуда могло исходить слишком много тех возможных дорог, которые были друиду недоступны. Ему даже казалось, что пропавший упрямец Лисовин и не менее самоуверенный Гвинпин, быть может, в эту минуту делают то, что должен был выполнить именно он, Травник. Тот, который поклялся когда-то отомстить за смерть учителя и постепенно осознал, что гибель грозит уже очень и очень многим в этих краях. И еще Травнику вновь приснился его давний странный сон, который он однажды увидел в пору ученичества у Камерона. Когда-то он изредка думал о нем, пытаясь разгадать возможное пророчество, потом воспоминание на время стерлось из памяти, и вот вчерашней ночью сон воротился к нему вновь.

Сон был о нем и о снеге. О чистом, белоснежном, небесном снеге, недвижно висящем в ночи за окошком лесной избушки.


Эту избушку он порой видел в своих цветных снах во время первого в его жизни служения в одном из осенних Лесов. Тогда они с Учителем всегда стремились рассказать друг другу о посетивших их необычных сновидениях, на которые были щедры Леса служений. Травник был еще поражен немотой после страшного потрясения, которое он испытал в разоренном родном доме при виде мертвых родителей и сестренок. Мальчишки в скитах тогда звали немого подростка Русым. В отрочестве ему особенно нравилось листать свои сны, как картинки в большой и яркой детской книжке, которых у него, увы, отродясь не было. Среди этих картинок-сновидений одно повторялось особенно часто: мальчик видел себя в лесной избушке открывающим занавески на окне, за которым – сплошная завесь снежных кружев. Камерон однажды сказал ему, что это, возможно, какие-то отрывочные части прошлого или даже будущего. В прошлом юный Травник не помнил такого дома – в их избе на окнах висели совсем другие занавеси, да и сами окна были шире и выше. Но дело было даже не в этом. Это долгое время было единственным его сновидением, в котором мальчик видел во сне себя самого.

Теперь Травник вновь увидел себя в маленькой зимней избушке, в которой безошибочно определил их нынешнее убежище на острове. Правда, вместо занавесок у них здесь висели полотенца, что Эгле всегда сушила по ночам у окон, но это определенно был их дом – избушка Ивара Предателя. Травник думал о снеге. Этот образ почему-то тревожил его. А нынешним утром было так холодно, что Симеону сразу вспомнились октябрьские заморозки, которые всегда норовили убить его любимые в годы ученичества семена. Ощущение снега у Травника было столь сильным, что, казалось, белые потоки уже висят в воздухе, и достаточно сейчас только мановения чьей-то чудесной волшебной палочки, чтобы снега ожили и устремились вниз. Симеон улыбнулся.

Он понял, что это ощущение у него появилось только что, когда он присел на пенек у реки и взял в руки забытую тут, уже порядком засаленную тетрадь. Это была тетрадь, в которую молодой Март записывал свои стихи и ужасно мудрые мысли. Травник не стал ее листать, просто бросив взгляд на строки, которые были на развороте. На бумаге лежал грязновато-желтый лист ясеня, и Травник осторожно отодвинул его в сторону на случай, если это у юноши была закладка. Строки показались ему знакомыми: он вспомнил, как однажды, пару лет назад они впервые отправились со Збышеком в соседние земли белых полян с посольством из Круга. Тогда они заглянули на ярмарку, и Март, чрезмерно употребивший сидра из поздних осенних яблок, захмелел и требовал, чтобы рыночный торговец продал ему немного весеннего солнца или летнего тепла. Испуганный деревенский дядько, чтобы как-то отделаться от не в меру развеселившегося парня, сказал, что товар у него был, да уже кончился, поскольку осень стоит и зима уже на носу. Марту игра понравилась, и тогда он потребовал у несчастного торговца сентябрей, октябрей да еще пару ноябрей для весу. Травник, посмеиваясь, наблюдал за этой картиной и увел юношу, когда бедный селянин уже просто не знал, куда ему деваться, опасаясь, что опьяневший друид превратит его сейчас в жабу или камень.

Тогда Травник, нестрого выговаривая парню, вдруг увидел в его глазах глубокую, какую-то совсем взрослую тоску и печаль, и понял, что юноша вовсе не пьян, а просто глубоко несчастен. Причины юношеских несчастий и горестей друид знал слишком хорошо, но не стал изрекать ходячие истины о том, что все девушки одинаковы в своем стремлении забавляться над чистыми и искренними чувствами. Вместо этого Травник купил бочонок сидра и заставил парня пить до дна, покуда брага не пошла у него обратно. Наутро, когда парень проспался, Симеон заставил его искупаться в студеном ручье, и все его горести как рукой сняло; во всяком случае, Збышек заметно повеселел и впредь всегда стремился оказаться в одном предприятии с молчаливым и к тому времени уже изрядно поседевшим темно-русым друидом, никогда не расстававшимся с мешочком, полным семян всевозможных трав. И вот теперь Травник смотрел на эти строки и не мог понять, когда же они были придуманы. Страницы были усеяны темной пылью, налетевшей с деревьев, и казались исписанными уже давно.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению