Ключи Коростеля. Ключ от Дерева - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Челяев cтр.№ 37

Книгочей быстро наклонился и сорвал еле приметную травинку наподобие клевера. Он слегка встряхнул ее и по особой, ему одному известной метаморфозе лепестка определил предутренний час. Книгочей внимательно оглядел окрестности темных дубрав и противоположный берег реки, затем повернул и пошел к догорающему костру. Пора было будить на смену Молчуна. Мысли о зорзах и Птицелове не шли из головы, и Патрик прибавил шаг, торопясь к спокойному, домашнему теплу огня. Он был недоволен собой.

– Ну, что надумал, мудрец? – с простоватой ухмылкой поинтересовался Снегирь. За ночь румянец на его щеках поувял, да и заспанные глазки совсем превратились в щелочки. – Как нам супостатов воевать? Книжицы об этом что-нибудь говорят?

– Говорят, да только не таким филинам, что дрыхнут всю ночь без задних ног, – парировал Книгочей. Вид у него был хмурый.

– А там ничего не сказано насчет филинов, сколько у них ног и всего прочего? – весело подмигнул сам себе толстячок.

– Сказано только про снегирей, – заговорщицким тоном прошептал Патрик, – да, впрочем, ты и сам все знаешь.

– Грубый ты и невоспитанный, – заявил Снегирь, – а еще книжки всякие грызешь, ровно мышь. Лучше с Молчуном пойду поболтать, у него хоть чувство юмора есть.

– Валяй-валяй, – откликнулся Книгочей, – а то он уже давно на берегу торчит, нахохлился, как сыч. Захвати ему одеяло, Казимир, он небось закоченел совсем.

Облокотившись на локоть, он сгреб одеяло и бросил Снегирю. Тот неуклюже подхватил его и поспешно направился к берегу, где на обрыве неподвижно застыла маленькая черная фигурка. Молчун сидел на самом краю, бесстрашно свесив ноги. Метрах в шести под ним текла проснувшаяся река, с того берега из зарослей камыша перелетали смелые чернильные стрекозы-лютки, и неглубокими лужицами проступали следы стада, приходившего ночью на водопой. Одичавшие коровы из разоренных войной сел обходили человека стороной и успешно защищались от раздобревших по весне волков. Днем они отсыпались в чащах, а по ночам паслись у воды.

– Ну что, Молчун, задрог небось поутру? – приятельски осведомился Снегирь, неожиданно и звучно хлопнув сторожа по спине. Тот не шелохнулся и даже не повернулся к друиду.

– Йонас, ты спишь, что ли? – рассердился Снегирь и дал соне крепкий подзатыльник. Молчун пошатнулся и вдруг боком скользнул вниз, покатившись с обрыва в прибрежную тину. На отчаянное восклицание Снегиря Патрик вскочил – одеревеневшие за ночь ноги чуть не подогнулись – и большими шагами понесся к обрыву. Снегирь уже вытаскивал из тины и взбаламученного ила бесчувственного Молчуна, а над ним с сухим треском вились веселые стрелки и лютки, норовя усесться на голову. Ухнув вниз, Книгочей ухватил товарища за локоть, и они вдвоем выволокли перемазанного мокрым песком Молчуна наверх. Лицо его было бледное, но сердце отчетливо билось редкими ватными ударами в груди.

– Он в беспамятстве, Казик, – проговорил Книгочей, пытаясь отдышаться после лазанья по песку. – Нужно что-то сделать.

– Что сделать, что сделать… – сварливо проворчал Снегирь. – Сам небось знаешь, что надо теперь.

Он рывком поставил бесчувственного друида на ноги. Голова Молчуна безвольно упала на грудь, и все тело обмякло. Книгочей закусил губу и приготовился помогать Снегирю, а тот уже тихо шептал что-то про себя, крепко прижимая Молчуна к своему необъятному животу.

Когда Лисовин натаскал хворост и нарезал сучьев для растопки, уже высыпали звезды и небо стало бархатно-черным, с бледной синей поволокой. Ветерок доносил дурманящие запахи ранней цветущей черемухи из лесных оврагов, где журчали невидимые ручейки. Друид долго и тщательно выбирал место для ночлега, руководствуясь одному ему понятными приметами потаенных уголков леса. Все время, пока он запасал дрова, разжигал костер и готовил нехитрую еду, Гвинпин с большим и неподдельным интересом наблюдал за ним. Кукла проявила немалую прыть, поспевая за друидом, чья мягкая и пружинистая походка съедала лигу за лигой, даже когда он пробирался зелеными болотистыми северными лесами. Только злобные чудины могли бы посостязаться с Лисовином в умении быстро передвигаться по снежной целине или пробираться моховыми болотами в стране балтов – любителей клюквы и моченых яблок. Теперь Гвинпин уселся на почтительном расстоянии от зарождающегося огня и не сводил с бородача маленьких внимательных глаз.

Наконец Лисовин присел к костру поближе и, хмыкнув в бороду, уставил на Гвинпина корявый палец.

– Теперь слушай меня внимательно, безмозглый дружище. Если ты увязался за мной, воспользовавшись коварством Симеона, это еще не значит, что я собираюсь терпеть твое драгоценное общество и завтра. Если ты боишься темноты или диких зверей, можешь сидеть тут, но утром я посоветовал бы тебе навострить свои лапы куда-нибудь подальше, туда, где меня нет. Мне предстоит одно довольно-таки серьезное дело, а оно не требует ни советчиков, ни тем более насмешников. Что на это скажешь?

Прежде чем ответить, Гвинпин несколько минут из вредности молчал, тихо посапывая носом-клювом. Однако, когда Лисовин пришел к выводу, что проклятая кукла самым бессовестным образом дрыхнет, и потянулся отвесить ей изрядного щелчка, Гвинпин лениво открыл один глаз и иронически оглядел Лисовина с ног до головы. Затем он горестно вздохнул, явно разочарованный результатами осмотра, и мягко осведомился у закипающего, как чайник на костре, друида:

– А что я тебе такого сделал, что ты гонишь меня в глухую ночь, на съедение диким зверям? Травник велел мне сопровождать тебя, а перед самым уходом он еще шепнул мне вдобавок, чтобы я приглядывал за тобой и предостерегал от разных глупостей, на которые ты, надо думать, горазд, судя по твоим последним словам.

Тут даже флегматичный бородач не выдержал и расхохотался, в большой степени, однако, пораженный наглостью деревянной птицы.

– Насчет зверей ты, приятель, явно заливаешь. Вряд ли в окрестных лесах найдется хоть один в шерсти, кому ты придешься по вкусу. И зубы о тебя пообломаешь, да еще и отравишься как пить дать, это уж всенепременно.

– А почему это отравишься? – Озадаченная кукла подозрительно уставилась на друида.

– Вот чудак человек… вернее, Гвинпин! – подмигнул кукле Лисовин. – В тебе ж яда столько, что так и сочится отовсюду. А в основном – из твоего дурацкого клюва, что ни слово – то язва!

Гвинпин беспокойно заерзал, вскочил со своего тучного седалища и, не удержавшись, шмякнулся обратно, задрав перепончатые красные деревянные лапы.

– Ладно, не переживай, а то лопнешь, – усмехнулся бородач. – Устраивайся тут на ночлег, а я сторожить буду. Утречком отправлю тебя к Травнику, пусть Збышек с Яном с тобою нянчатся, потому как любят меньших братьев. Даже не знаю, между прочим, холодно тебе будет ночью или все равно.

– Ночью мне не холодно, – пробормотал Гвинпин. – А днем не жарко. Если хочешь, я могу ночью посторожить, мне не трудно.

– Да что ты, в самом деле? – весело осведомился бородач. – А не врешь?