Затворник - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кузнецов cтр.№ 58

Было так тоскливо, что хотелось выть... Но предложи сейчас Оксана вернуться в обмен на его обещание вновь заняться поисками работы... скорее всего, он бы отказался.

Весь день и вечер тридцать первого провалялся перед телевизором. В девять позвонил Померанцеву, но того с Анной сманили Лексовы коллеги отмечать Новый год в каком-то модном ресторане.

Мама разговаривала сквозь зубы: ей Оксана уже обо всем, конечно, доложила. На предложение Кости заехать навестить она напрямую не отказала, но просила отложить его визит числа до четвертого. Может быть, она к тому времени соберется с силами и затеет пирожки. «Привози внука», – попросила она. «Постараюсь», – сказал он.

Впервые за всю свою жизнь Костя Егоров встречал Новый год один (если не считать кота). Не с кем было даже чокнуться шампанским. Не с компьютерным же файлом пить, подумал он под бой курантов, мелкими глотками осушая бокал. Хотя... компания не такая уж плохая...

«Ничего... Много всего выдержали – выдержим и это».

Переключая каналы, без удовольствия глядя на череду Голубых огоньков и огоньков голубых, сливающуюся в единую вакханалию, Костя задремал, а около двух часов крепко заснул. Фолик похрапывал у него в ногах. Никто в новогоднюю ночь им так и не позвонил.

До Маши он дозвонился только днем второго. Оказалось, Виктор ее и Ивана на все праздники увез в какой-то элитный подмосковный пансионат. Иван вовсю гоняет на снегоходах, носится с гор на лыжах, доволен и счастлив. Маша за него рада.

Костя сказал:

– А Виктор... Ты замуж за него не собираешься?..

– Пока не знаю, – ответила Маша после подозрительной паузы. – Он зовет. Я в раздумьях.

– Зовет? – растерянно переспросил Костя, вдруг подумав, что был не готов к такому повороту.

– А что тебя так удивляет? Ты считаешь, я никогда никому не буду нужна?..

– Стоп-стоп, – сказал Егоров, расхаживая с трубкой по комнате и то и дело спотыкаясь о Фолианта. – Не по телефону. Когда вы возвращаетесь из пансионата?

– Восьмого вечером. Какое это...

– Я заеду девятого.

– Зачем?

– Поговорить! – закричал он, срываясь: сказалось одиночество последних дней. – Просто поговорить! И повидаться с сыном! Ты можешь выходить замуж за кого угодно, но Иван пока еще мой сын!

– Пока еще... – повторила Маша, и тем добила его. – Ладно, приезжай.

– Ты отпустишь Ваньку со мной к маме?

– Почему нет? Ты его отец, твоя мама – его бабушка... Только учти: ему в школу десятого, каникулы заканчиваются, а я не хочу, чтобы он прогуливал.

Она разъединилась. Костя послушал баланс счета на мобильном: двенадцать центов.

– Прекрасно! – заорал он на всю квартиру, размахиваясь, чтобы швырнуть телефон в стену, но так и не швырнул. – Просто восхитительно! Сюрприз за сюрпризом, и последним будет история о том, как я сдохну в этой конуре!!!

– Ты чего орешь? – негромко и раздельно спросил голос из угла.

Костя замер.

Сердце пропустило удар.

«Предел, – подумал он. – Я схожу с ума от всего этого...»

Он медленно обернулся на голос.

В углу сидел человек в легком летнем костюме и босиком. Свет от бра падал сбоку, человек не был виден весь, и тем не менее, облик его показался Косте знакомым.

– Вы-и... Вы кто? – спросил Егоров сипло.

– Я? – Казалось, человек удивился. – Очень хочется сказать, что дьявол. Ну, Мефистофель. Пришел к доктору Фаусту подарить вечную молодость в обмен на душу... Нет, конечно. Времена романтиков прошли безвозвратно – увы. Я Вадим Юрьевич Князев, один из героев романа «Люди и море». Ты меня сочинил.

* * *

...После того злосчастного падения на улице и последовавшего за ним выкидыша Ольга пролежала в больнице около месяца, прошла курс лечения и реабилитации и вернулась домой со страшным диагнозом – бесплодие.

Аркадий не отходил от нее все время ее пребывания в больнице, взяв на работе отпуск, а когда забрал ее домой, написал заявление «за свой счет по семейным обстоятельствам» еще на две недели.

Ей тогда не хотелось жить, а он изо всех сил старался ее удержать, говорил, что приговор не окончательный, врачи нередко ошибаются; следует попытаться еще... В крайнем случае, если действительно ничего не получится, – можно ведь взять малютку из приюта...

– Что? – спросила Ольга мертвым голосом. – Зачем?

– Ну... на усыновление... Этой сейчас очень... – он чуть было не ляпнул «модно», – ...распространено...

– У меня будет свой ребенок, – сказала Ольга. – Которого рожу я. Или никакого.

Спали они в разных комнатах, разговаривали мало. Ольга плохо ела, могла днями лежать на разобранной постели с открытыми глазами, глядеть в потолок и не двигаться. На все попытки мужа завязать разговор, расшевелить ее либо не отвечала вовсе, либо отделывалась односложными фразами. Но все чаще просила оставить ее в покое, отгораживалась от Аркадия. Она медленно чахла, и никто – ни муж, ни ее и его родители, ни Ольгины подруги – не знал, что предпринять, как ее спасти.

Выручил, как ни странно, Ольгин шеф. Он позвонил к ним домой. Ольга сначала не хотела разговаривать, но потом неохотно взяла трубку. И шеф сказал ей что-то такое, после чего она, попрощавшись с шефом, заявила Аркадию:

– Послезавтра я выхожу на работу.

– Но у тебя не закончился больничный! – Аркадий испытал нечто похожее на укол ревности: он, такой заботливый и внимательный, не сумел расшевелить жену, а какой-то там Денис Акимыч совершил невозможное за пять минут.

– Ничего, – сказала она. – Я выйду.

Весь следующий день крупными хлопьями шел снег, и вечером, когда Ольга подошла к окну, мир под окнами был синим и абсолютно бесшумным. Но на другое утро резко потеплело, вся эта красота начала таять и быстро превратилась в серую отвратительную грязь.

Возможно, именно поэтому с утра все пошло наперекосяк.

Она проспала. То есть, будильник прозвонил вовремя, Ольга его услышала, но, не открывая глаз, протянула руку и перевела рычажок в положение «выкл.», мысленно давая себе еще десять минут форы, уверенная в том, что почти проснулась. Спустя тридцать пять минут она подскочила, как ошпаренная, понимая, что краситься и пить кофе придется уже на работе.

Автобуса все не было. Решив ловить машину, она сунула руку в сумочку и поняла, что кошелек оставила дома, в кармашке сумки лежал только проездной на метро. Оставалось надеяться, что она не наткнется на контролеров, которые последнее время совершенно озверели.

Втиснуться в первый подошедший автобус она даже не пыталась, обреченно понимая, что выбрала неудачный день для выхода на работу после

долгого отсутствия... по болезни? а действительно, как будет правильно?