Здравствуй, брат, умри - читать онлайн книгу. Автор: Макс Острогин cтр.№ 49

Не глисты. Просто Волк отъелся. Разжирел, по-щенячьи разжирел. И подшерсток еще вылез, так что Волк стал походить на меховой рыжий мячик, я поймал его за лапу и подтянул к себе.

Теплый и пушистый. И совсем не мрачный. Хотя хвоста нет. То ли зайцы откусили, то ли дикие. А может, дверью прищемило, отсох помаленьку. Где-то тут прищемили… Вот у позапрошлого Волка не было хвоста, и поэтому у него случались трудности. Он если прыгал, то всегда немного промахивался — волк в полете ведь хвостом рулит.

Я сел. В этот раз меня не повело, удержался. Даже на ноги поднялся. И оглядеться смог.

Приближался вечер, все вокруг было желтым от света и от листьев, я однажды какую-то книгу читал: там писали, что тот, кто любит желтый цвет, любит власть. Я желтый люблю. «Как управлять людьми» — так книга называлась.

Лагерь был хилым. Пять шалашей. Рядом тоже кривился шалаш, видимо, меня в него вносили на ночь. Вообще, дикие живут в норах. В мерзких грязных подземных норах, как черви, как крысы, как выхухоль болотная. Вот эта их вонь — она от земли исходит. Они пропитываются земным духом и воняют. Когда я устраивал набег на их поселение, я всегда так делал — находил какую-нибудь пластиковую штуковину, обматывал ее немножечко берестой, поджигал. Береста разгоралась, и пластмасса тоже занималась, и тут я все это тушил. Все пускалось сильно дымиться, и после этого надо было кидать эту штуку в нору. Дым получался на редкость едким, так что скоро дикие в норе начинали задыхаться и кашлять. Но терпели. Долго всегда терпели, выскакивали, только когда уже совсем невмоготу становилось.

И я их встречал.

Нет, я не всех их убивал, только диких. Ни одну дикую, ни одного дичонка я никогда не трогал. Смысл всего этого ведь не в истреблении был, а в том, что надо их было в острастке держать, чтобы не наглели. Да и не зверь я, чтобы всех направо и налево убивать.

Тут нор не наблюдалось, на поверхности что-то все располагалось, на скорую руку. Самих их, кстати, тоже не видать, только Глазунья. Даже Рыжий куда-то делся, наверное, пошел за мухоморами или личинок каких раскапывать. Глазунья сидела ко мне спиной и что-то делала. Я подошел к ней, она, конечно, меня услышала.

— Привет, — сказал я.

И тут же из кустов выскочил этот ее друг и встал между нами, принялся тыкать меня пальцем. Я не стал уже его бить, пусть, они тут главные вроде как. Он меня ткнул, а я отодвинулся, не стал эскалацию затевать. А Глазунья на дикого так зыркнула, что он смялся и в сторону убрался.

Глазунья усадила меня перед собой и смотрела на меня целый час, наверное. И улыбалась. Я заметил, что улыбка у нее красивая, все зубы белые и целые. Обычно у диких зубы — гниль, они от вони у них гниют, а у Глазуньи ничего были, даже очень хорошие. Сидела, улыбалась и смотрела. Что это с ней, интересно? Мне даже как-то неловко сделалось, я принялся оглядываться, думал, что у меня за спиной кто-то там стоит такой… Нет, никого.

Так мы и сидели. Пару раз я собирался отойти, но Глазунья с улыбкой брала меня за руку, и мне приходилось оставаться. И так до темноты почти. Другие дикие, между прочим, так и не появились.

Ночью было холодно. Я старался подгрести под себя побольше еловых веток и даже земли, но это плохо помогало, холод все равно втягивался. Диким что, они привычные, а мне плохо. Я пробовал согреться Волком, прижимал его к себе, но толку от него было мало, тепло образовывалось лишь в месте, где Волк прижимался. Помучившись, я вспомнил про старый способ борьбы с холодом. Надо лечь на спину, спрятать руки под задницу и лежать не шевелясь, сначала будет холодно, но надо терпеть и не дрожать, потом постепенно-постепенно тепло станет распространяться, и ты уснешь спокойно. Правда, к утру несколько похудеешь.

Утром я тоже проснулся не сам. Но не от того, что меня лизали в нос. Проснулся от взгляда. Кто-то смотрел на меня. И я проснулся.

Дичата. Трое. Они сидели метрах в двух и разглядывали меня внимательно. А один из них был рыжим. Точно той же масти, что и большой Рыжий. А рожа не знаю, похожа или нет — слишком грязная, точно он всю ночь спал лицом в луже. А тот, что с краю был, еще и дразнил Волка дохлой ящерицей. Были эти дичата тощи и малорослы и угрюмы, как все дичата. Я вот читал, что дети не должны быть такими, они должны все время радоваться и пребывать в хорошем настроении, носиться и подпрыгивать. Наверное, дичата оттого такие, что жизнь у них невеселая, в норе не очень-то повеселишься…

Интересно, что будет, если дать такому конфету? Он, наверное, взорвется от восторга. А может, просто не поймет, что это. Волк ухватил ящерицу, и они с дичонком принялись за нее бороться, смешно, но никто не засмеялся.

Я перевернулся на живот и поднялся на ноги. Спокойно. Не покачиваясь. Подошел к дереву, стукнул кулаком. Присел. Подпрыгнул. Ухватился за ветку, подтянулся.

Ничего. Нормально. Локти только хрустнули. И есть захотелось. Впервые за последние дни я почувствовал, что мне хочется есть. И живот мой тут же замычал громко, просто заревел, мне даже самому смешно стало, дичата не засмеялись.

Не умеют, наверное, подумал я, и огляделся в поисках еды. Только я подумал о еде, как тут же появилась Глазунья. Просто вышагнула из-за ближайшего дерева, дикие, они здорово умеют маскироваться, я говорил. В руках у нее белела кора, свернутая в такой широкий… пандус, и весь этот пандус был заполнен орехами. Фундук. Ну да, беличьи запасы. Дикие отлично разыскивают беличьи запасы, нюхом нюхают.

Глазунья поставила орехи на землю и кивнула. Дичата медленно приблизились, и я тоже, мы уселись вокруг орехов и принялись их грызть. Молча. Только треск стоял. Съели все. Посидели, разошлись в разные стороны. Дичата играли с Волком, я не знал, что делать. Просто сидеть было как-то глупо, бродить туда-сюда тоже не хотелось, к тому же я чувствовал себя голым, а голому всегда не по себе. Чтобы как-то себя занять, я взялся поправлять шалаши, хотя они и без того были сплетены неплохо, дикие оказались искусными ребятами.

Глазунья наблюдала. Она за мной вообще все время наблюдала, старалась, чтобы я из виду не пропадал. Это она зря. Я вполне самостоятельный человек, могу сам о себе позаботиться. Пусть за дичатами присматривает, остальные дикие куда-то запропастились, отправились по своим дикарским делам.

Надо и мне… Тоже уходить. Пойти, отыскать одежду, привести себя в человеческий вид. Ботинки добыть, без ботинок мне туго…

И вообще туго. Вдруг я почувствовал, что что-то не то со мной… Наверное, это от орехов. Орехи — жирная еда, их нельзя много. Я подумал про жирное, мне стало еще хуже.

Я опустился на колени. Глазунья тут же подскочила ко мне, принялась хлопотать, шептать на ухо, то есть не шептать, то есть дышать, дышала-дышала, и мне постепенно становилось лучше и спокойнее. И уже тошнило не так, а совсем по-другому, полегче.

Дичата смотрели на меня. Тут все на меня смотрят. И Волк, даже Волк на меня пялится, хотя раньше внимания не обращал. Одичал, что ли…

— Ничего интересного, — сказал я.