Здравствуй, брат, умри - читать онлайн книгу. Автор: Макс Острогин cтр.№ 10

— Думай сам, — отвернулся Хромой.

Тогда я еще не знал, что такое выцарапать. И стал думать.

Когда Хромой еще не умер, было много времени, чтобы думать. Хромой ходил на охоту, а меня заставлял думать. Притащит какую-нибудь книжку несъеденную, заставляет читать. Читать-то я читаю, только ничего не понимаю, слова всегда незнакомые, трудно вникается. Хромой говорил, что только так можно воспитать человека — человек должен думать, а не по лесу с арбалетом носиться.

Читать и рассуждать. Прямо у себя в голове. Это очень полезно. Потому что мозг — он, как яблоко, гладкий. А когда ты много рассуждаешь, в этой гладкости появляются бороздки. И чем больше бороздок, тем человек умнее. Рассуждай у себя в голове. Постоянно. А когда у тебя будет Ягуар — рассуждай с ним, чтобы у него тоже в мозгах бороздки образовывались.

И кушать надо хорошо. Для питания мозга чрезвычайно важна хорошая еда, от этого в мозгу экология хорошая. Когда я жил с Хромым, всегда еда наличествовала. Хромой был очень запасливым человеком, и кладовки ломились, большие и богатые. Осенью, когда рыба и олени становились жирные и мясистые, мы отправлялись на добычу. Далеко не надо и ходить даже, оленей в лесу, как клюквы на болоте, а не хочешь оленей, бей кабаргу.

И рыбы в реке тоже полно, шагай с острогой вдоль берега, можно и днем, тюкай себе помаленьку. Прямо на месте коптили. И мясо, и рыбу. Потом тащили все домой, устраивали в лабазе на длинных жердях, потом опять в лес…

Хорошо жилось.

Но лабаз — это еще не все. Каждую весну мы устраивали глубокий ледник, где и мясо, и рыба могли вполне успешно храниться в свежем виде. Так что в некоторые зимы мы даже из дома не выставлялись, лежали, накапливали силы для лета. Ледник — очень удобная вещь, хотя я не очень любил в него ходить: опускаешься туда — темно, тихо и со всех сторон торчат ободранные туши. Мерзлые.

Запасы.

Неприятное ощущение. Всегда мне там не по себе было…

С другой стороны, мы ни разу не голодали. И я вырос крепкий и быстрый. Хромой молодец все-таки, настоящий человек, жалко его. Я вот не умею запасы делать. Поэтому я всегда либо обжираюсь так, что пузо до колен, или позвоночник от голода через живот просвечивает.

Это, наверное, потому, что я еще молодой. Я не знаю своих лет, но сколько себя помню, Хромой был всегда рядом. Сначала мы жили в доме, в нем раньше и Хромой, и Крючок, и Колючка жили. Очень хороший дом с крепкими стенами и потолком, можно сказать, что семейный. И местность тоже хорошая — рядом река, еды много. Пескарей можно бить чуть ли не из окна, и олени на водопой приходили. Это было лучшее время. Потом отчего-то появились дикие.

Раньше они редко встречались, бродили в своих дальних лесах. А тут вдруг полезли. Точно их выгнал кто, так и стали вокруг дома шастать. Сначала в темноте было нельзя выйти, потом уже и днем. Волк с утра до вечера беспокоился, шерсть на загривке так и шевелилась. А потом они меня чуть не сожрали вообще.

Я тогда маленький еще был, не мог себя оборонить, а Хромой отправился с Волком за солью, мы на зиму хотели мяса побольше завялить, вот он и пошел. А я дома остался. Составлял из букв новые слова, это интересно.

Потом слышу — возле дома кто-то бродит. Туда-сюда, туда-сюда. И вздыхает так протяжно. Сначала я испугался, думал лигр, они такие вот вздыхатели как раз. В щель в двери выглянул осторожно, лигра нет, смотрю — только груша на земле лежит. Груша — вообще дерево ценное, мало сейчас встречается. И сладкое очень. Шоколадки редко попадаются, а сладкого всегда хочется, от него сил здорово прибавляется, а груши — они почти как шоколадки…

И так мне этой груши захотелось, что я не вытерпел, откинул засов, дверь сразу же распахнулась, на меня налетело что-то большое и лохматое, я даже завизжать не успел. Но по вони понял. Меня подхватили под мышку как какого-то поросенка и потащили в лес. Я закричал, но дикий меня стукнул по затылку, и я сразу потерял сознание.

Очнулся и увидел зелень. Зелень скакала перед глазами, меня тащили сквозь кусты. Я извернулся и попробовал укусить сжимавшую меня руку, но рука была крепкая, а шкура толстая, даже не прокусилась. А дикий ничего, кажется, и не почувствовал, не остановился, тащил и тащил, я как полено укусил, как дерево. Недаром Хромой мне рассказывал, что дикие в старости не умирают, а ведут себя совсем по-другому, дожидаются весны, откапывают ямку, становятся в нее ногами и закапываются обратно, примерно по пояс. А потом начинаются дожди, живые весенние дожди, и из ног дикого начинают расти корешки, к лету он покрывается сочными зелеными листочками, а к осени становится вообще деревом.

Вранье, конечно, но в молодости я сильно в это верил. К тому же Хромой показывал мне невысокие кряжистые деревья неопределенной породы, которые, по его утверждению, были раньше дикими и живыми. Они ими вроде как и оставались, Хромой предлагал мне попробовать — взять и как следует поковырять кору, и если углубиться хорошо, то пойдет кровь. Поковырять я так и не решился, а потом, когда Хромого уже не было, я видел такое дерево, его смерчем выворотило. И никакой крови внутри, дерево как дерево.

Так вот, тот дикий меня долго тащил, потом остановился все-таки, не машина, не экскаватор. В каком-то сыром глубоком овраге, черные корневища со всех сторон, камни острые, ручей булькает. Бросил меня на землю рядом с водой. И давай подвывать. Как волк какой-нибудь. Повыл немного — у-у, у-у-у — и сразу из кустов выскочили другие дикие, целая команда. Штук, наверное, восемь, я не успел сосчитать. Окружили меня и уставились, как на шоколадку. Стояли молча, это было страшно. Я так испугался, что даже сказать ничего не мог. Да и бесполезно говорить — дикие ничего не понимают все равно, они хуже зверей. Волк — и тот понимает в тысячу раз больше, чем дикий.

Все, думал я. Все. Вряд ли я теперь Ягуара воспитаю. Хромой всегда говорил, что к диким лучше не попадаться. А еще Хромой иногда, совсем иногда говорил, что до меня у него уже был Алекс. Они его утащили, и он пропал, они его, наверное, замучили…

И сейчас вокруг меня они стояли. Пялились, пялились… А потом один потрогал меня за ободранное ухо твердыми пальцами, а другой облизнулся.

Нет, Хромой мне говорил, что дикие людей не жрут, что они только растительность жрут, грибы-ягоды, но откуда он это знает? Людей вообще ведь нет, только я да он. Так что знать — жрут они людей или нет — никто не может. Это можно проверить только экспериментальным путем…

Вот я сейчас и проверю.

Испугался я тогда, испугался. Ну, то ли от страха, то ли оттого, что я одурел изрядно, я вдруг сказал:

— Лучше меня отпустите. Не отпустите — за мной прилетят. С самого Меркурия. Тогда вам всем смерть приключится.

Дикие переглянулись. А тот, что уже облизывался, еще раз облизнулся. У меня от этого мороз по хребту пробежал. Нет, может, все остальные дикие и питаются кореньями и всякими там орехами да щавелем, а этот явно мясо уважает. Вон как ко мне приглядывается, тоже мне Робин-Бобин, гастороном-самоучка…