Пираты Карибского моря. На странных берегах - читать онлайн книгу. Автор: Тим Пауэрс cтр.№ 72

«Да кто бы он там ни был, этот Боннет оказался храбрее, чем я, я никогда не смогу поступить так, как он, и Улисс это тоже знает, черти бы его побрали. Если мне приходится жить в клетке, то я предпочитаю роскошную клетку с решеткой, которая хоть и крепче, чем любая железная, но невидима и неосязаема».

Он выпил чай с коньяком и поднялся, изобразив на лице улыбку, прежде чем повернуться к гостиной... к остекленевшим глазам собачьей головы, повешенной на стену, словно охотничий трофей.

Он прошел через гостиную в холл, продолжая изображать улыбку на лице, потому что и там на стене висела собачья голова. Он с содроганием припомнил тот день в сентябре вскоре после его прибытия сюда, когда он покрывалами завесил все собачьи головы и испытал блаженное чувство уединенности. Но уже через час в дом без стука вошла огромная негритянка и, пройдя по всему дому, поснимала все покрывала. Она даже и взгляда не бросила в его сторону и ничего не сказала — впрочем, этого она и не могла бы сделать с подвязанной челюстью. Этот визит настолько выбил его из колеи, что он уже больше не пытался прятаться от соглядатаев Улисса.

Слегка взбодренный порцией коньяка и уверенный в том, что в такую рань негритянка не явится, он поднялся по лестнице и замер, прислушиваясь, у двери комнаты его гостьи. Внутри больше не стонали, и он отодвинул щеколду, повернул ручку и открыл дверь.

Молодая женщина спала, но тут же пробудилась с легким вскриком, когда он, пробираясь на цыпочках в полумраке, случайно наткнулся на ее нетронутый обед, оставленный у двери. Деревянная миска взлетела, ударилась о стену и покатилась, рассыпая зелень по ковру. Девушка села на постели, прижав одеяло к груди.

— Боже мой, это ты, Джон?

— Нет, черт побери, — сказал Хикс. — Это всего лишь я. Я услышал, как вы плачете, и зашел удостовериться, все ли в порядке. Кто этот Джон? Вы уже не в первый раз путаете меня с ним.

— А-а. — Бет Харвуд откинулась на постель, надежда исчезла из ее глаз. — Да, все в порядке.

В этой маленькой комнатке висело сразу три собачьих головы, и Хикс выпрямился во весь рост и, указав на разбросанные листочки зелени, грозно произнес:

— Я этого не потерплю. Улисс желает, чтобы вы это ели, а я обеспечиваю выполнение его распоряжений. — Он вовремя спохватился и удержался, чтобы в праведном гневе не кивнуть песьей голове, прибитой над кроватью.

— Мой отец — чудовище, — прошептала она. — И когда-нибудь он и вас принесет в жертву.

Хикс тотчас же позабыл о собачьих головах и встревоженно сдвинул брови. В первые дни ее пребывания здесь его забавляли утверждения Бет, будто Улисс Сегундо — ее отец. Ведь она постоянно твердила, будто у отца одна рука, а у Улисса их явно было две. Однако в очередное посещение пирата Хикс присмотрелся к правой руке Сегундо и в душе у него поселилось сомнение. Да, она была настоящей, живой, но до странности розовой и пухлой, как у младенца, без мозолей и морщин.

— Что ж, — сказал он хрипло, — до Рождества осталась всего неделя, и тогда я наконец избавлюсь от вас.

Молодая женщина откинула покрывало в сторону, спустила ноги и попыталась встать, но колени подогнулись, и она снова повалилась на постель, тяжело дыша.

— Черт бы побрал вас и моего отца, — выдохнула она. — Ну почему мне нельзя поесть по-человечески?

— А это, по-вашему, что? — наклоняясь и поднимая лист шпината, рявкнул Хикс, тряся им перед носом Бет. — В комнату уже нельзя войти, того и гляди — споткнешься.

— Подайте мне пример — съешьте это.

Хикс с сомнением оглядел лист и, фыркнув, отшвырнул его, давая понять, что не хочет иметь ничего общего с ее детскими выходками.

— Хотя бы пальцы оближите, — настаивала Бет.

— Я... Мне ничего не нужно вам доказывать.

— А что должно произойти в субботу? Вы упоминали какую-то процедуру.

Хикс был рад, что окна были закрыты шторами, потому что почувствовал, как краска прилила к лицу.

— Вы же должны принимать это чертово лекарство, вы же должны все время... — «Дремать, — мысленно закончил он, — а не задавать вопросов, на которые при всем желании трудно ответить прямо». — Кроме того, ваш оте... капитан Сегундо, я хочу сказать, наверняка прибудет сюда к тому времени, и мне не придется... Я хочу сказать, разбирайтесь с ним тогда сами.

Он решительно кивнул, повернулся, но испортил торжественный выход, потому что невольно взвизгнул и отскочил назад, когда заметил стоящую на пороге негритянку, бесшумно появившуюся несколько минут назад.

Бет Харвуд хохотала, негритянка глядела на него пустыми, рыбьими глазами. Хикс поспешно ретировался, подумав: «Почему же ее одежда всегда наглухо зашита, а не застегнута, и почему, если уж она помешана на шитье, не зашьет оторванные карманы, и почему, черт возьми, она все время расхаживает босиком? И еще, — подумал он уже на лестнице, вынимая платок, чтобы вытереть испарину, выступившую на лбу, — почему другие негры так ее боятся? Да что там, моя прежняя кухарка лишь только увидела ее, так выпрыгнула в окно прямо со второго этажа, да и остальных чернокожих, сколько ни секи, в дом не загонишь. Мне пришлось нанимать белых слуг, да и то многие из них уже по-увольнялись».

Он вернулся за свой столик на балконе, но утреннее спокойствие было нарушено, и он яростно выплеснул остатки чая и налил в чашку коньяка. «Черт бы побрал Улисса и его присных, — подумал он. — Не стоило мне оставлять Гаити и менять имя».

Он отпил коньяк и скорчил гримасу, припомнив, как красноречив поначалу был Улисс Сегундо. В начале августа он прибыл в Порт-о-Пренс и тут же предъявил векселя крупных европейских банков. Он произвел хорошее впечатление в обществе, прекрасно говорил по-французски, был воспитан и образован, богат, являлся владельцем отличного корабля, который стоял на причале поодаль от берега, по слухам, из-за того, что на борту находилась женщина, только что перенесшая мозговую лихорадку.

Когда Хикса представили ему, на него произвели впечатление явная независимость и богатство этого человека, и когда несколькими днями позже Сегундо пригласил его отобедать и предложил принять участие в паре не совсем этичных, но весьма выгодных предприятий, Хикс был поражен еще и столь глубоким знанием торговли в Новом Свете. Явным стало и то, что ни одна сделка или мошенничество, как бы давно они ни произошли, не были скрыты от взгляда Сегундо: он прекрасно знал о них и безжалостно использовал эти данные. Хиксу даже подумалось: чтобы ориентироваться в таких тонкостях, надо быть либо телепатом, либо иметь связи с загробным миром.

И вот однажды вечером в середине августа Сегундо появился в доме Хикса с плохой вестью. Хикс сонно уставился на Сегундо и отправил слугу за бренди.

— Боюсь, — начал Сегундо, — что вы в опасности, мой друг.

Человек, который теперь называл себя Хиксом, только что проснулся, и вначале ему показалось, что Сегундо говорит о разбойниках или о беглых рабах, которые в эту минуту приближаются к его дому.