Оглянись на пороге - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Ланской cтр.№ 7

При чем тут комната? Стены, кровать, тяжелое одеяло, под которым лежала его потная тушка, и что такое горячее рядом?

Дима осторожно пощупал под одеялом рукой. Баба, что ли? Точно… А кто? И где он вообще?

Начиналось вчера все чинно, благородно. Субботний вечер обещал быть приятным и прибыльным. После долгих уговоров хозяйка ночного клуба «Парк-таун» Надежда, высокая, с длинной немодной косой, согласилась выпустить их на сцену.

— Вообще-то мне ваш андеграунд на фиг не нужен, — задумчиво сказала она. — Народ собирается простой. Им под диско поколбаситься или, вон, под Сердючку. Это если публика солидная. А молодежи поставишь клубняк, и они скачут, счастливые и довольные. А тут вы с вашей философией…

— Мы не андеграунд, а рок-группа, вообще-то, — буркнул Дима. — Готы.

— А мне фиолетово, вообще-то, — парировала Надежда. — Неформатны вы для ночного клуба.

Он обиделся, но встать и уйти было выше его сил. Пропади они пропадом, эти молодежные веяния, клубный хаос, дешевая попса и вышедшее из моды, но почему-то до сих пор не умирающее диско. На рок, да еще готический, спроса в глуши не было.

Нет, не то чтобы молодежь вообще не знала, кто такие готы. Телевизоры все-таки имели, и Интернет, клипы смотрели, песни скачивали, потихоньку фанатея от Evanessence, Within Temptation и Him, но на концерты городских готов ходили вяло, возможно, потому, что ходить особо было некуда. Как-то после очередного концерта, всей группой сокрушенно вздыхая, они поплакались, что своих зрителей знают уже не просто в лицо, а по именам. А как не узнать, если на концерты ходят одни и те же?

Выступал Дима со своей командой в основном по кафе и ресторанам, потому как приличных клубов в городе было не то чтоб завались, и они в большинстве своем предпочитали не тратиться на живые выступления рокеров. Зачем, если под рукой всегда был заезженный до дыр диск с Сердючкой и ремиксами хитов восьмидесятых? Живые исполнители, выходя на сцену, исполняли свой репертуар не так часто, как хотели бы, поскольку разгоряченная водкой публика требовала хитов про белого лебедя на пруду или одинокого бродягу Казанову — смотря кто гулял. Налоговая почему-то больше любила про лебедя, а чиновники — что-нибудь из раннего репертуара Аллы Борисовны.

В кафе и ресторанах тоже заказывали и белого лебедя, и Казанову, и, чтобы заработать, приходилось играть и петь. Димка, если что, распускал длинный хвост и косил под нестареющего Леонтьева. Иногда, особенно на кураже от щедрого гонорара, получалось весьма недурственно, хотя наутро он себя ненавидел. Но делать было нечего, оттого все относились к происходящему как к работе, нудной, противной, но необходимой. А под шумок, когда посетители уже ничего не соображали от выпитого, играли свое, получая кайф от процесса.

Поначалу они еще пытались как-то двигаться, тусоваться, «мутить», как это было принято в их сфере: таскались по городу в черных косухах, с невероятными начесами и выкрашенными в черный цвет волосами, ногтями и губами. Но непродвинутая общественность признавала в них не готов, а педиков, что было невероятно обидно. Как-то гопники подкараулили всю группу после выступления. Пришлось отбиваться чем бог послал.

После столкновения с гопотой потери оказались внушительными. Басист Виталик остался без гитары, Димке выбили два зуба, а барабанщик Леха, по прозвищу Лом, вообще решил уйти из группы. Вернулся, конечно, куда ему было деваться, но теперь, отыграв выступление в своем инфернальном обличье, они смывали боевую раскраску, если приходилось потом выходить на улицу.

Не готика, а нелепица какая-то. Подделка. Разве это борьба за убеждения?

Стыдоба. Позорище.

Хозяйка клуба, постукивая ногтями по столешнице, казалось, о певце забыла, а уж на его душевные терзания и подавно не обращала внимания, хмуро листая ежедневник. Наконец подняла глаза, как раз в тот момент, когда он неловко дернулся, готовясь встать и уйти несолоно хлебавши.

— Ну фиг с тобой, уговорил. Хэллоуин скоро. Попробуем вас выпустить там, если, конечно, не облажаетесь. Обкатаем программу. Собирай свою банду, придете в понедельник, все равно зал пустой. Своих фанатов подтяните, может, хоть на пивасике заработаю. Если вас хорошо примут, буду периодически приглашать. Может, какой рок-фестиваль устроим или что-то такое…

Дима обрадовался, уронил стул, едва не опрокинул чашку с чаем, в которой скучал пакетик «липтона», долго тряс Надежде руку, обещая, что все будет в лучшем виде. Из кабинета вышел степенно, хотя это удалось с большим трудом. А вот на улице, как только «Парк-таун» остался за углом, он по-щенячьи запрыгал от восторга и стал вызванивать членов своей «банды», как изящно выразилась хозяйка клуба.

Фанатов оповестили заранее, развесили объявления в местах их наибольшего скопления, включая «Твиттер», «Фэйсбук» и «ВКонтакте». Дима был до последнего уверен, что на концерт никто не придет, и тогда на выступления в Хэллоуин им надеяться бесполезно. Однако клуб набился не то чтобы до отказа, но весьма ощутимо. В темноте у сцены бродили неясные призраки в черном, сжимая в руках пиво, сигареты, громко подпевая каждому куплету. В гитарной какофонии бьющих по ушам басов происходящее напоминало веселенький ад.

Дима был счастлив.

После концерта они весело напились здесь же, в баре, принимая поздравления от фанатов. Вроде бы к нему подкатила какая-то журналистка, задавая умные вопросы, но это уже скрывалось за алкогольным маревом, а дальнейшее вообще выпало из памяти. И вот он просыпается наутро незнамо где, незнамо с кем, с дикой головной болью и легкой амнезией.

Парень скатился с кровати и со стоном направился разыскивать ванную. Свет за окном был излишне ярким. Собственное отражение в зеркале выглядело жалкой пародией на человека.

Он умылся холодной водой — горячей все равно не было. Коврик на полу отсутствовал, отчего голые пятки чуть ли не примерзали к стылому кафелю. Усевшись на унитаз, Димка из-под полуприкрытых век осмотрелся, придя к выводу, что интерьер все-таки видит впервые.

Ладно, разберемся…

Он вышел из ванной и стал собирать одежду, разбросанную по всей квартире. В спальне тем временем прекратился храп, что-то завозилось, и в тот момент, когда Дима уже натягивал на озябшие ноги носки, чей-то хрипловатый голос, странно пришепетывая, произнес:

— Дорогой, ты уже встал?

Она стояла в дверном проеме, зябко обхватив голые плечи руками, кокетливо выставив вперед ножищу, что, по задумке, должно было выглядеть эротично, но нисколько не выглядело. Однако Диму это зрелище проняло до глубины души.

— Э-э-э… — промычал он, не в силах оторваться от видения.

Слава богу, хотя бы баба! Вчера он так нажрался, что мог и с мужиком заснуть. То-то прикол был бы… Несмешной, правда. Впрочем, внимательно оглядев замершую у дверей мадам, Дима подумал, что хрен редьки не слаще.

Ей было лет тридцать пять, а то и все сорок. По опухшему со вчерашнего перепоя лицу понять оказалось невозможно, не паспорт же просить! На физиономию с размазанной косметикой падала жидкая рыжая челка. Пухлые щеки обрамляли жирные патлы. Под глазами, маленькими, невыразительно-серыми, торчал крупный нос, а под ним — тонкие полуоткрытые губы.