Джоконда и Паяц - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Солнцева cтр.№ 28

Вот и нашлась тема для разговора. Вернее, Эмилия нашла.

– Тебе интересно?

– Конечно. Он был у меня первым.

– Пока ничего существенного, – признался Роман. – Может, ты что-нибудь вспомнила?

– Налей мне еще вина.

– Ты за рулем, – напомнил он.

– Я же не коньяк пью? Газировку. Давай ты не будешь читать мне мораль. Ладно?

Он кивнул и выполнил ее просьбу. В конце концов, каждый отвечает за себя сам.

Эмилия выпила и задумалась. Она совершенно не стеснялась своей наготы. Должно быть, все натурщицы перестают придавать этому значение. Привычка.

– Ты веришь, что портрет может убить человека, который на нем изображен? – серьезно спросила Эми.

– Честно? Нет. А что?

– Знаешь, такое случалось. Великие художники писали своих возлюбленных, и те умирали. Перечислить, скольких постигла роковая участь?

– Я далек от живописи. Боюсь, имена мне ничего не скажут. А… только возлюбленным грозила смерть?

– Не только. Иногда это были дочери или знакомые художников.

– Сказки, – покачал головой Лавров. – Я реалист, Эми. Если речь идет об Артынове, то я скорее поверю, что он сам убийца. Возомнил себя гением и расправился с беззащитной женщиной. Пусть все вокруг трубят, какой он великий! Вдохнул жизнь в образ на полотне, да так, что копия превзошла оригинал. И оригиналу ничего не оставалось, как умереть.

– Ты полагаешь, он мог… убить Ольгу? – ужаснулась Ложникова.

– Почему бы нет?

– Потому, что Сема… о боже… он не способен на убийство. Он…

– А кто собирался отправлять обряд «вызова смерти»?

– Это совсем другое, – возразила Эми, бледнея. Она натянула на себя край покрывала, чтобы унять охватившую ее дрожь.

– Ты за себя боишься? – догадался Лавров. – Артынов тебя тоже писал. Много. Если он опять предложит тебе позировать, согласишься?

– Н-нет! Ни за что!

– Значит, боишься.

– С гибелью Ольги что-то нечисто, – прошептала она. – Мне даже подумать страшно, что за этим кроется. Вдруг тут все-таки замешана черная магия?

Лавров взглянул на часы. Поздновато уже, пора бы и домой. Разговор о магии вызвал у него зевоту.

– Как зовут твоего двоюродного брата? – вдруг спросил он, надеясь подловить ее.

– Какого брата? – возмутилась Ложникова. – Опять ты за свое? У меня из двоюродных только сестры.

– А машину ты хорошо водишь? Скорость не превышаешь?

– К чему ты клонишь?

– Да так… беспокоюсь за тебя. Моя бы воля, я бы женщин за руль не пускал. Небось права тебе муж купил?

Эмилия приподнялась, оперлась на локоть и вприщур уставилась на Романа.

– Почему купил? Я ходила на вождение, сдавала экзамен, как положено. Я не самоубийца.

– Это хорошо, – задумчиво произнес он. – Хорошо. Будь внимательна во время движения. А лучше пока не пользуйся машиной. Поставь ее в гараж, на парковку, куда угодно, и отдохни от поездок.

– Что-о? – насторожилась она. – Предлагаешь мне пересесть на общественный транспорт? С какой радости?

Избежать объяснений Лаврову помог сигнал сотового. В другой раз он бы сбросил звонок, но сейчас разговор с любым человеком, кем бы тот ни был, оказался кстати.

– Алло?

– Это я, Рафик, – затараторил бывший одноклассник. – Где ты пропадаешь? Я тебе еле дозвонился.

– Работаю. По телефону болтать некогда.

Не докладывать же Рафику, что он периодически выключает телефон, а в Черном Логе вовсе нет сотовой связи.

– Извини, – сказал он Эмилии, поднялся и отошел к окну.

Она состроила сердитую мину, демонстративно отвернулась.

– Это ты меня извини за поздний звонок, – отозвался художник. – Дело очень важное.

– Да я не тебе. Говори, что случилось.

– Послушай, что мне удалось узнать… – прозвучало в трубке. И Рафик сообщил ему про встречу с Артыновым, про Паяца, который якобы подарил художнику флакончик с колдовским зельем, про покупателя «Венеры» и про соперничество Ольги и Алины.

– Спасибо, старик, – опешил Лавров, который никак не мог перестроиться с интимного на деловой лад. – Ты сделал за меня мою работу.

– Ты человек занятой, а я все равно болтаюсь без толку.

Пока они с Рафиком говорили, Эми отправилась в ванную. Было слышно, как там льется вода. Звукоизоляция в отеле оставляла желать лучшего.

Лавров со вздохом положил трубку и задумался. Новые данные следовало уложить в голове. Выходит, Артынов сам не отрицает сделки с нечистым. Даже хвастает этим! Может, он шизофреник?

Лавров вспомнил, сколько раз он пытался приписать шизофрению любому человеку, поступки которого были ему непонятны, и устыдился. Люди порой такое отчебучат, что волосы дыбом. И душевная болезнь тут ни при чем.

Взять хоть Михаила Кольцова. Казалось бы – зачем хоккеисту дорогая картина в духе Боттичелли? А вот же, приобрел! В пику жене, у которой давняя вражда с изображенной на полотне натурщицей? Или по неведению?

Интересно, как восприняла это сама Алина? Пришла в неистовство? Не подала виду, что ее это задело? Закатила мужу скандал?

– О чем мечтаешь, милый? – проворковала Эми, прижимаясь к нему всем своим теплым, влажным после душа телом. – Обо мне?

– Когда я смогу снова тебя увидеть? – поцеловал ее в щеку Роман. – Уже горю нетерпением.

Собственное притворство было ему противно. Но кто-то внутри заставлял его вести себя именно так, а не иначе. Кто-то навязывал ему роль Дон Жуана – циничного, насквозь лживого и похотливого, как мартовский кот.

Разбросанная по всему люксу одежда, которую они с Эми лихорадочно срывали друг с друга, чтобы слиться в экстазе любви, теперь вызывала чувство неловкости. Скрывая смущение, Лавров рассмеялся и подхватил даму на руки. Она приняла все за чистую монету, обвила его шею руками и замерла, ожидая продолжения. Казалось, все к тому шло. Мужчина отнес ее на кровать, уложил… но затем вдруг выпрямился и заявил, что уезжает.

Он собирал с полу свои вещи, а Эми прикладывала неимоверные усилия, чтобы не расплакаться. Любовник покидает ее сразу же после бурного секса. Он не собирается оставаться с ней на ночь.

– У тебя кто-то есть? – спросила она, подавляя обиду.

– Хочешь, я отвезу тебя домой? – вместо ответа предложил он.

«Теперь ясно, почему он почти не пил, – подумала она. – Заранее знал, что уедет. Черт! Черт!!!»

Поразительно, но гнусное поведение этого красивого брюнета, – не то сыщика, не то журналиста, – только разжигало ее. Он был слишком хорош в постели, чтобы не заслужить прощение.