Дочь Льва - читать онлайн книгу. Автор: Лоретта Чейз cтр.№ 19

Решительно настроившись научить тупоголового англичанина, Эсме придвинулась к нему, чтобы он лучше видел движение губ и языка.

— Кокё, — сказала она, показывая на голову. — Это же совсем английские звуки, правда? — Кончиком пальца она коснулась носа. — Undё.

Брови, глаза, щеки, уши, рот — она все перечислила, как евангелист, старающийся спасти душу грешника. Она была совсем рядом, так приглашающе близко! Ему хотелось дотронуться до нее, провести пальцем по шелковой, золотистой щечке…

— Gojё, — сказала она, указывая на рот. — Ну, давайте, это нетрудно.

О нет, у нее мягкий, влажный рот. Давайте, сказала она?

— Кокё,syrtё,undё, — внятно и нежно произнес он.

Он придвинулся к ней поближе. Он хотел этот ротик, и в этот момент это было все, чего он в мире желал и что знал.

— Gojё, — прошептал он и коснулся ее губами — самым легким из поцелуев, но что-то внутри его хрустнуло, и он испуганно отшатнулся.

Она перепугалась. Зеленые глаза от удивления широко раскрылись. А потом она отчаянно покраснела. Рука взметнулась и с такой силой хлестнула его сбоку по голове, что у него зазвенело в ушах и заслезились глаза.

— Не смешно. — Она принялась яростно тереть рот. Схватившись за голову, Вариан решил, что никогда еще не встречал отпора, так успешно сбивающего спесь. Изредка ему приходилось получать пощечины, хотя и не такие суровые, но никто еще не стирал его поцелуи с таким отвращением.

А чего же он ждал? Как он посмел осквернить ее невинный ротик? Черт, а как он мог этого не сделать, учитывая, каков он и как… очаровательна она? А она восхитительна, несмотря на потрепанное, грязное одеяние мальчишки и богопротивный Шерстяной шлем.

Но сейчас главная проблема — как ее успокоить. Он признался себе, что на миг сошел с ума, но сейчас был в полном рассудке. За стенами палатки — пьяные мужчины. Вариан примирительно сказал:

— Вчера поведение Петро тебе тоже не понравилось, но ты же не довела его до сотрясения мозга.

— Он меня не оскорблял! — отрезала она.

— Эсме, поверь, я не хотел тебя оскорбить.

— Знаю. Вы только хотели посмеяться надо мной. Делали вид, что не можете произнести ни слова, а сами…

— Ты смеялась надо мной много раз. Может, я хотел уравнять нас.

Она промолчала. Забавно— и, безусловно, очень удобно, — как легко она удовлетворилась объяснением, что все дело в мести. Вариан только желал бы, чтобы она приняла это не с таким угрюмым выражением лица. Он хотел поцеловать надутые губки, или пощекотать ее, или сделать что-нибудь такое, что бы не обидело ее гордость еще сильнее, ведь это привело бы его к неминуемой смерти. Действительно, можно подумать, что ему двенадцать лет. Наверное, это следствие преждевременного одряхления, результат многолетнего беспутства и…

— Ладно. Я делала из вас дурака, теперь вы то же сделали со мной. И все же я предупреждаю вас, эфенди: придерживайтесь только словесного мщения. Иначе по пути в Тепелину мы окажемся вовлечены в кровную месть. Оскорбить другого — это его ударить, — объяснила она, — и удар скорее всего будет вам возвращен. Однажды для кого-то из нас он может стать роковым.

Господь возлюбил эту девушку. Она не делает различия между поцелуем и оглохшим ухом. Говорит, тщеславный? В ее обществе недолго останешься тщеславным!

— Совершенно с тобой согласен. С поцелуем я переборщил. К счастью, ты мне сразу же отомстила, так что мне не надо будет мучиться всю ночь, гадая, какой жуткий способ ты изберешь, чтобы уравнять нас.

— Да, а мне не придется лежать без сна, выдумывая нечто достаточно страшное. — Она замолчала и слегка повернула голову, прислушиваясь.

Снаружи доносился только тихий шум дождя.

— Все спят, — сказала она. — Пора и нам. Помогая ей расстелить одеяло, Вариан с удивлением отметил, что она постелила его рядом с ним, как будто ничего не случилось. Она явно не предполагала, что получит «в отместку» поцелуй, который лишит ее девственности. В таком случае, если он начнет заверять ее, что ей ничто не грозит, это произведет обратный эффект и понапрасну ее встревожит. Может, он и поцеловал ее, но это было так коротко, что и поцелуем-то назвать нельзя, и, уж конечно, он не сделает попытки изнасиловать девушку, пока она спит. Он до нее не дотронется, сказал он себе. Он дождется, когда она заснет, а потом отодвинет свое одеяло на такое расстояние, чтобы даже бессознательно не смог бы ее коснуться. Господи, уныло подумал он, в таком случае у него не останется ни малейшей возможности вести себя неприлично.

Эсме проснулась в темноте от непривычного ощущения, что что-то на нее давит. Длинная рука обвивала талию, к спине по всей длине прижималось худое тело. Она была обернута в одеяло, как в кокон, мужское тело не касалось ее ни в одной точке, и все же она так остро чувствовала каждую его кость и мышцу, как будто лежала голой. От возникших в уме образов она покраснела и неловко завозилась.

Он что-то пробормотал ей в шею и крепче прижал к себе. Потом рука резко отдернулась, и его тепло тоже исчезло. Он откатился по одеялу.

Повернувшись, она увидела, что он сидит.

— Я тебя разбудил?

— Я не спала. Скоро рассвет.

— Я давил на тебя всю эту окаянную ночь? — У него был сердитый голос.

— Вы большой, но не слон. Вы меня не раздавили. «Только смутили», — про себя добавила она. Когда он так ее держал, ей было не только тепло — внутри что-то волновалось, как стая ласточек, бьющих крыльями. То же она ощутила, когда его губы коснулись ее рта: на миг пришла и ушла ужасающая сладость, а потом внутри разбушевалась буря. Она ничего не должна была чувствовать и поэтому была недовольна собой до отвращения.

— Извини. Я… не хотел тебя оскорбить… Не обиделась?

— Нет.

Последовало долгое молчание. Потом он сказал уже более спокойно:

— Я надеюсь, что и ты не хотела обидеть меня. Ну как, мисс?

— Нет! Что вы… — Она вспыхнула. — О, это шутка.

— Или горячее желание, — пробормотал он. Он перевел дух. — Надо сказать, я отчетливо почувствовал, что меня укусили, и надеялся, что это ты, потому что…

— Вы желали, чтобы я вас укусила?

— Потому что в противном случае это была бы другая тварь. Видишь ли, их много, а ты одна; в последнем случае шансы у меня не столь печальные.

— Тогда вам не следовало ложиться так близко, эфенди. Я думаю, блохи находят вас более аппетитным и от меня перебираются к вам, — виновато сказала она.

— Я не собирался ложиться так близко. Это вышло случайно. Наверное, я причиняю тебе много хлопот.

Свежий воздух в палатке обещал утро; глухая темнота ослабевала, уступая место унылой вуали серого света. Он сидел, свободно скрестив руки над согнутыми коленями, и казался скульптурой, произведением искусства, слишком красивым, чтобы быть из плоти и крови. «От него и в самом деле много хлопот», — подумала она. Она должна сосредоточиться на выполнении долга — отомстить за смерть отца, но этот мужчина отвлекает ее и приковывает к себе все ее мысли.