Турецкий ятаган - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шхиян cтр.№ 43

— Да я тебя! — закричал он. — Я тебя!..

Я неподвижно стоял на месте, ожидая, что он будет делать дальше. Однако по мере приближения к берегу боярин остывал и, подойдя ко мне вплотную, опустил руку и разжал кулак.

— Попомнишь ты меня, смерд! — негромко проворчал он, отводя глаза от моего невинного, вопрошающего взгляда.

Так и не поняв, что он от меня хочет, я продолжил сбор хвороста, Иван Иванович, продолжая ворчать, разулся и торопливо выливал воду из сапог. Вытащив пустую лодку на берег, к нам присоединились Федор с перевозчиком. Втроем мы быстро собрали топливо и разожгли костер. Заглавную роль в этом играл более рукастый, чем мы, лодочник.

Обустроив «клиентов», мужик, не просохнув и не согревшись, заторопился восвояси. На него никто не обращал внимания. Помаявшись около костра, лодочник начал покашливать, нарочито привлекая к себе внимание.

— А как, государь-батюшка, насчет обещанного? — наконец решился спросить он.

— Иди, иди, после, — не глянув в его сторону, ответил боярин, — приедешь за нами в полдень, отвезешь обратно, тогда и расплачусь.

Такого расклада я не ожидал. Зачем им нужно было делать столько усилий, чтобы только прокатиться на другой берег реки. То же, видимо, подумал и лодочник, резонно полагая, что его хотят обмануть. Он снял шапку, поклонился, но не уходил. Было понятно, что он не верит клиентам и ждет оплаты, а «батюшка» платить не хочет. Какой существует тариф на перевозку, я не знал, но судя по уровню цен, невысокий. Мне стало жаль тщедушного мокрого мужика, и я протянул ему две мелкие серебряные деньги. Лодочник чинно принял их, низко поклонился и, пятясь, вернулся к своему челну.

Мне показалось, что я сильно переплатил, тем более что у моих спутников при виде горстки мелочи, которую я вытащил из «тайного» внутреннего кармана, характерно сузились глаза, и они алчно переглянулись. Я это отметил про себя, но сделал вид, что все нормально, и продолжил сушиться. Оставаться дольше в этой компании было опасно, и нужно было найти повод, чтобы убраться подобру и, главное, поздорову.

Куча валежника, которую мы набрали для костра, жарко пылала, одежда и обувь начали подсыхать. Взошло солнце. Судя по чистому небу, день обещал быть ясным и теплым. Пока я занимался костром и не смотрел в сторону спутников, они начали тихо переговариваться.

— А, поди, тот разбойник, которого ищут казаки, наш глухарь и есть, — сказал боярин.

— Вестимо, он, — согласился Федор, — больше некому.

— А за него, глядишь, и награду дадут, — продолжил он. — Мне она без надобности, а тебе деньги не помешают…

— Кому же они мешают, — согласился парень.

— Да и казна у него богатая, вишь, как серебром швыряется…

— Это само собой…

— Нужно его связать, да казакам предоставить, — продолжил боярин.

— Ловок больно, — засомневался Федор, — как бы чего не вышло, вон и есаула, говорят, зарубил. А тому в рот палец не клади, орел был!

— А если его сзади ножом в горло, так, поди, не половчит.

— Грех это, — с сомнением произнес Федор, — хоть он и убогий, а все православная душа.

— Грех, грех! Мало ли на нас грехов, любой грех замолить можно. Не согрешишь, не покаешься, не покаешься, не простится…

— А как не он разбойник?

— Тогда, видать, доля у него такая. Ты малый, зайди с заду, я его разговором отвлеку, а ты его в шею.

— Это можно, — подумав, согласился Федор, — только как бы чего не вышло…

— А ты бей наверняка, вот ничего и не выйдет…

— Это можно, — вновь повторил молодой. — А как боярин-батюшка, делить покойникову казну будем?

— Как водится, по справедливости. Десятину церкви, за упокой и на помин души, четвертую часть тебе, а остаток мне.

— Это как же получается! — обиделся Федор. — Мне смертный грех на душу брать, а денег всего четверть! Это ли, боярин-батюшка, по справедливости?!

— Ты что, холоп, со мной, урожденным боярином равняться вздумал?! Может, ты со мной за одним столом скоро сидеть захочешь?

— Мы, боярин-батюшка, свое место знаем, только обида берет на несправедливые притеснения. Хоть треть-то отдай.

— Да я тебя за такие слова! — закричал боярин.

Только в этот момент я позволил себе взглянуть на разошедшихся «коммерсантов». Боярин пылал праведным гневом, а упрямый холоп, набычившись, отстаивал свои права. Противники так увлеклись спором, что не обращали на меня никакого внимания. Я не спеша, не делая резких движений, обулся, встал и перекинул свою поклажу через левое плечо.

— Прощайте, люди добрые, Бог вам в помощь.

Такой поворот событий мгновенно прекратил распрю. Шкура вместе с неубитым медведем собралась выскользнуть между пальцев.

— Ты чего это удумал! — громко сказал боярин. — Это как так, «прощайте», я тебя, кажись, не отпускал.

— А я у тебя позволения и не спрашивал, — миролюбиво ответил я. — У тебя своя дорога, а у меня своя. Даст Бог, еще свидимся.

Мой довод боярина не удовлетворил, он по привычке потянулся к эфесу, однако, в виду моего обнаженного ятагана, вынимать оружие из ножен не стал.

— С нами в Москву пойдешь, — не очень уверенно приказал он, — я тебя на службу беру!

Я слов его не расслышал и, поклонившись, отошел от костра.

— Эй, глухарь, погоди, — закричал боярин, — хочешь рубль заработать? Пойдешь ко мне на службу, богачом станешь!

— А что за служба такая? — спросил я вспомнив вечерние разговоры у костра. — Что делать надобно?

— Православных татарам в полон гонять, — усмехнувшись, негромко сказал Федор.

— Ну, пошути еще у меня! — сердито оборвал его хозяин. Потом громко, специально для меня, добавил: — Государеву службу выполнять, худых людей, разбойников и татей на правеж водить. Иди в службу, не пожалеешь!

Меня такая интересная перспектива заинтересовала. Теперь сделались понятны их вчерашние темные разговоры. Кажется, ребята занимались сбытом соотечественников на невольничьи рынки

— А что, могу и пойти, коли платить хорошо будешь

— Оставайся, не пожалеешь!

— Хорошо, пожалуй, останусь, — неожиданно не только для боярина, но и для самого себя сказал я.

Новые соратники быстро переглянулись.

Феодал от полноты чувств даже подмигнул товарищу.

— Вот и хорошо, сразу видна дворянская кровь, свою выгоду не упустишь! — громко сказал он, а для Федора добавил: — Пусть пока поживет, может, на что и сгодится. Зарезать мы его теперь всегда успеем.

И опять громко для меня:

— А в Москву мы всегда успеем, чего в ней делать-то. Никуда твоя невеста не денется, принесешь ей тугую мошну, подаришь жемчужное ожерелье, да златой пояс, еще крепче любить будет!