У каждого своя цена - читать онлайн книгу. Автор: Лорен Вайсбергер cтр.№ 18

— Бетт, беспокоиться не о чем. Я досконально изучил вопрос и нашел нам прекрасную собачку, — самодовольно заявил Кэмерон, а я мысленно посчитала дни, оставшиеся до окончания договора аренды — 170. Иногда я безуспешно пытаюсь вспомнить, что привлекало нас друг в друге, что существовало между нами, прежде, чем неприкрытая вражда стала фирменным знаком наших отношений. Кэмерон отличался туповатостью — качество, которое частные школы могут замаскировать, но не исправить.

Когда я поступила работать в банк, Кэмерон в приступе агрессивной пунктуальности настучал моим родителям, что я не собираюсь посвящать жизнь «Гринпису». Не стану отрицать, он хорош собой, опрятен, стильно одевается — этакий мальчик из каталога «Аберкромби», и искусно пользуется своим очарованием, когда хочет что-нибудь получить. Однако сошлись мы, скорее всего, потому, что это было легко — одни и те же друзья, одинаковая страсть к беспрестанному курению и жалобам и почти идентичные штаны цвета лососины. Любили мы друг друга? Вряд ли. Общение с Кэмероном походило на не слишком тесную и довольно вялую дружбу, но в опрометчивые годы сразу после окончания университета казалось именно тем, чем надо.

— Не сомневаюсь, что собачка исключительная, Кэмерон, — втолковывала я ему как третьекласснику. — Проблема в том, что у меня аллергия на любых собак! Ухватываешь суть?!

Тот ухмыльнулся, нисколько не обескураженный моим склочно-снисходительным тоном. Да, похоже, он не на шутку вбил себе в голову эту идею.

— Я кое-куда позвонил, навел справки и нашел — барабанную дробь, пожалуйста! — гипоаллергенную собаку. Как пишется «гипоаллергенная»? Давай, Би, — ги-по…

— Ты отыскал гипоаллергенного пса? А что, таких уже вывели? Единственное, чего нам не хватает для полного счастья, — генетически модифицированной собаки, присутствие которой наверняка доведет меня до больницы. Ты, наверное, шутишь!

— Би, ну как ты не понимаешь? Она идеальна. Заводчик клянется, раз у йорков настоящие волосы, а не шерсть, они не могут вызывать аллергию. Даже у тебя. Я записал нас на субботу — поедем в питомник брать щенка. Они обещали оставить хотя бы одного мальчика и одну девочку, чтобы нам было из чего выбирать.

— У меня работа, — вяло сопротивлялась я, остро ощущая, что попытка добавить ответственности в наши отношения лишь быстрее их уничтожит. У нас был избыток ответственности и недостаток времени. Возможно, нам стоило расстаться прямо тогда во избежание обоюдного потрясения. Но в декабре так трудно с квартирами, а эта была действительно очень хорошей — лучше, чем каждый из нас мог позволить себе в одиночку. Ладно, черт с ним, собака все-таки лучше ребенка… — Ну, хорошо, в субботу так в субботу. Выйду на работу в воскресенье, а накануне выберем гипоаллергенную собаку.

Кэмерон стиснул меня в объятиях и поделился планами взять напрокат машину и походить по ближайшим магазинам стильной мебели. И это говорил мальчишка, горячо отстаивавший право единоличного обладания мягким креслом-мешком, когда мы объединили наше имущество! В душе затеплилась робкая надежда, что, может быть (а вдруг!), маленькая генная мутация в виде пса решит наши проблемы.

Ошибка.

Очень, очень большая ошибка.

Заблуждение. Собака, естественно, ничего не исправила (сюрприз, сюрприз!), но в одном Кэмерон не ошибся: Миллингтон действительно оказалась гипоаллергенной. Я могла брать ее на руки, прижимать к себе, тереться лицом об густые пушистые усы — и никакой аллергии. Зато собачка страдала аллергией буквально на все. На все! Когда еще на кухне у заводчика Миллингтон возилась среди братьев и сестер, ее крошечные щенячьи чихи казались милыми и очаровательными и не вызывали опасений. Единственная маленькая девочка-йорк подхватила небольшой насморк, а мы тут как тут, вылечим-поправим хрупкое щенячье здоровье. Однако насморк упорно не проходил, малышка Миллингтон продолжала чихать. После трех недель круглосуточного присмотра и лечения — даже Кэмерон стал помогать, за что я его хвалю, — наш маленький комочек радости не поправлялся, несмотря на тысячу двести долларов, потраченных на консультации с ветеринарами, антибиотики, специальный корм и два визита собачьей «неотложки» посреди ночи, когда одышка и удушье становились особенно пугающими. Мы пропускали работу, орали друг на друга и буквально истекали деньгами — моего жалованья в банке и зарплаты Кэмерона в страховом фонде едва хватало на покрытие расходов на собачку. Окончательный диагноз Миллингтон гласил: «Обостренная реакция на большинство домашних аллергенов, включая пыль, грязь, пыльцу, чистящие жидкости, растворители, краски, духи и шерсть других животных».

Ирония судьбы: я, самый большой аллергик на планете, умудрилась стать хозяйкой собаки с аллергией абсолютно на все. Возможно, это показалось бы забавным, если бы Кэмерон, Миллингтон или я спали хотя бы по четыре часа подряд в течение трех недель. Но поскольку не спали, то и не показалось. Как поступают люди в такой ситуации, спрашивала я себя, лежа без сна в первую ночь четвертой бессонной недели. Приличная пара с нормальными отношениями попросту сдала бы щенка назад хозяину и махнула бы в отпуск, где потеплее, посмеявшись над тем, что в скором времени стало бы дорогим воспоминанием и излюбленной историей для вечеринок.

Что сделала я? Пригласила профессиональных уборщиков, чтобы вычистить каждый волосок, все до последней пылинки, малейшие пятнышки со всех поверхностей, которые собака могла понюхать, и попросила Кэмерона уйти на совсем, что он и сделал. Через полгода Пенелопа сообщила с восторгом, которого событие не заслуживало, что он обручился с новой подружкой, когда, облачившись в килт, присутствовал на соревнованиях по гольфу в Шотландии, а потом он переехал во Флориду, где у семьи невесты собственный остров.

Это расставило точки над i — каждый получил свое.

Сейчас, спустя два года, собака научилась выносить запах стирального порошка, Кэмерон отпраздновал отцовство крепким джином с тоником согласно семейной традиции, а у меня есть некто, уписывающийся от радости при встрече со мной. Никто не прогадал.

Наконец, Миллингтон перестала чихать и впала в сомнамбулическую дрему, привалившись маленьким тельцем к моей ноге. Бока поднимались и опускались в такт ритмичному дыханию, в тон с телевизором, который у меня работал постоянно для создания звукового фона.

Показывали сразу несколько выпусков «Голубого глаза». В новой серии Карсон рылся в шкафу какого-то парня традиционной ориентации с помощью щипцов для салата* [56] , выуживая вещи со словами «вот так „Гэп“, восемьдесят седьмой год» [57] . Я подумала, какой шок заработал бы ведущий, проверь он мой шкаф. Как от женщины, от меня бы ожидали чего-то лучшего, чем готовые костюмы от Энн Тейлор, несколько пар джинсов — последний писк, но не моды, а старости, и хлопчатобумажных маек, составляющих мой «носильный» (понимай — несносный) гардероб. Телефон зазвонил в начале двенадцатого ночи. Я держала руку на трубке, терпеливо ожидая, когда определится номер. Дядя Уилл. Отвечать или не отвечать — вот в чем вопрос. Дядя всегда звонил в неподходящее время, напряженно работая ночи напролет, когда горели сроки, но я была слишком вымотана целым днем ничегонеделания, чтобы говорить с ним сейчас. Уставившись на светящиеся цифры, от лени я была не в силах принять то или иное решение, и тут включился автоответчик.