Лорд Безупречность - читать онлайн книгу. Автор: Лоретта Чейз cтр.№ 11

Беда заключалась в том, что род Делюси почему-то разделился на две части: на хороших Делюси и плохих Делюси. Мама, к несчастью, родилась на плохой стороне.

Ее родственниками оказались те самые ужасные Делюси, которых избегали все остальные лорды, леди и сэры, потому что… ну, они и на самом деле вели себя крайне отрицательно. Порочно.

Мама вовсе не была порочной, и в этом заключался корень и источник всех ее бед, страданий и горестной бедности.

Эти обстоятельства сделали ее Печальной дамой – совсем такой же, как в тех историях, которые лорд Лайл назвал мифами.

Впрочем, Лайл ничего не понимал.

Истории вовсе не были мифами. А если бы этот самонадеянный тупица знал историю маминой жизни, то и вообще не говорил бы таких невыносимых глупостей.

И рыцари тоже существовали на самом деле, только они далеко не всегда носили сияющие доспехи и совсем не обязательно были мужчинами. Оливия была самым настоящим рыцарем. Именно ей предстояло спасти маму.

В этом и заключалась идея.

Рыцарственная Оливия еще не знала, как воплотить идею в жизнь. Ясно было лишь одно: важнейшую роль в жизни играют деньги.

Вот почему в. Египетском заде, едва остыв после вспышки гнева и вновь обретя способность трезво; рассуждать, она решила вплотную заняться посланным судьбой знаком – лордом Лайлом.

После смерти паны он оказался первым из аристократов, с кем удалось поговорить. Следующий подобный шанс мог выдаться не скоро, так что следовало срочно принимать меры.

Как и ожидалось, мама не одобрила инициативу.

В среду вечером она вернулась домой очень недовольной и рассерженной.

– Сегодня возле магазина Попхема я встретила лорда Ратборна и лорда Лайда, – сухо сообщила она, снимая потрепанный плащ.

– Лорда Ратборна? – переспросила Оливия, сделав вид, что с трудом вспоминает, о ком идет речь.

– Тебе прекрасно известно, кто это, – не поддалась на хитрость мама. – Ты напала на его племянника. А потом, пыталась завербовать на уроки рисования.

– А, этот… – небрежно протянула дочка. – Не я же попросила прощения. А что касается уроков, то мальчик просто вызывает искреннюю жалость. Уроки ему действительно крайне необходимы.

– А нам действительно крайне необходимы деньги, – продолжила мама. – Плохо только, что собака лает не на то дерево.

Оливия начала быстро накрывать на стол. Мама все еще сердилась. Она выглядела такой усталой: бледная, под глазами темные круги, возле губ горькая складка. Бедная мама!

– Да, мамочка, ты права, – попыталась успокоить Оливия. – Всем известно, что аристократы не любят оплачивать труд тех, кто им служит. Мне следовало догадаться, что и учительнице они не будут платить по заслугам.

– Дело не в этом, – возразила Батшеба. – Ты уже достаточно взрослая и должна понимать наше положение. Не забывай: мы прокаженные, отверженные, и дверь в большой мир перед нами наглухо закрыта.

– Но когда ты разговаривала с лордом Ратборном, он вовсе не выглядел недовольным и раздраженным, – стояла на своем Оливия. И правда, джентльмен смотрел на маму так же, как когда-то смотрел папа. Так, что мама даже покраснела.

– Он просто притворялся, – заметила Батшеба. – Этот человек – безупречный джентльмен, а безупречный джентльмен всегда вежлив. На самом же деле он позволит мне обучать своего драгоценного племянника рисованию с той же долей вероятности, с какой пригласит твоего лучшего друга-ростовщика давать уроки математики.

Ответ оптимизма не внушал.

Однако Оливия не собиралась сдаваться после первой же неудачи. Ведь теперь ее действиями руководила идея.

Письмо пришло в четверг и было доставлено тайно, чтобы сразу возбудить любопытство адресата. Молодой лакей потихоньку сунул конверт Перегрину в руку и шепнул, что его светлость наверняка разгневается, если узнает, но он просто не мог отказать юной леди.

Слуга описал внешность «юной леди». Интеллект выше среднего помог Перегрину без особого труда соединить внешность с именем. Тайное появление письма заинтриговало почти до болезненного нетерпения. И все же не стоило вскрывать конверт в присутствии посторонних. Кто-нибудь из любопытных слуг мог увидеть и рассказать дворецкому. А уж дворецкий непременно доложит лорду Ратборну.

Перегрин сунул письмо во внутренний карман куртки и в течение нескольких часов мужественно терпел страшные мучения. Он распечатал конверт лишь после того, как смог уединиться в своей комнате и запереть дверь.

Письмо оказалось написано крупным, манерным и неаккуратным почерком. Бумаги явно ушло немало.

«Милорд.

Чрезвычайно преждевременно и ошибочно для молодой леди обращаться к молодому джентльмену с частным письмом. И все же я склоняю голову перед настойчивой необходимостью открыть правду. Знаю, что рискую заслужить дурное мнение о себе. Разумеется, я не смею даже вообразить, что можно думать обо мне хуже, чем думаете Вы, ведь Вам наверняка известно, что трагические обстоятельства превратили меня в прокаженную и отверженную, наглухо закрыв дверь в большой мир, к которому принадлежите Вы. Пока не спадет семейное проклятие (вычеркнуто). Моя дорогая мама рассказала о вчерашней встрече с Вами и его сиятельством, Вашим почтеннейшим дядюшкой в магазине Попхема. Отругала меня за дерзость и объяснила, почему не следовало предлагать Вам учиться рисованию. Больше того, мама строго-настрого запретила встречаться с Вами впредь. Понимаю, что это обстоятельство не имеет для Вас никакого значения: ведь я всего-навсего незначительная девочка, с которой Вы едва знакомы и вряд ли захотите познакомиться ближе. И все же наша встреча произвела на меня сильное впечатление. Поскольку старшие запретили нам встречаться, мне пришлось взять на себя смелость и тайно сообщить о своем искреннем восхищении Вашим благородным и честолюбивым стремлением стать великим путешественником и исследователем, вместо того чтобы превратиться в очередного праздного аристократа. От всей души желаю успеха в попытках научиться рисовать.

Искренне Ваша,

Оливия Уинтейт.

P.S. Пожалуйста, не пытайтесь связаться со мной. Когда-нибудь семейное проклятие спадет, и тогда (вычеркнуто) В Индии существует каста людей, которых называют неприкасаемыми. Вы должны считать меня одной из них».

Письмо выглядело отвратительно даже для девочки. Она напичкала страницы завитушками и вензелями. Огромное количество совершенно ненужных подчеркиваний, заглавных букв и злоупотребление жирным шрифтом выдавали излишнюю сентиментальность, излишне романтический настрой и бурный, чересчур эмоциональный темперамент.

Точно такими же были родители Перегрина, а бабушка и дедушка по отцовской линии и того хуже. Все Далми постоянно устраивали полные драматизма сцены и заставляли Перегрина испытывать чувство вины, даже не понимая, в чем эта вина состоит. Но в мыслительном процессе родственников логика отсутствовала начисто. Впрочем, иногда Перегрин сомневался, что присутствовал и сам мыслительный процесс.