Мистер Невозможный - читать онлайн книгу. Автор: Лоретта Чейз cтр.№ 10

Когда она отправила Удаила нанять ослов, то увидела, что внимание мистера Карсингтона теперь привлекает не она сама, а стол с ее бумагами.

Дафна вспомнила, как разволновалась, увидев беспорядок. Что она тогда сказала? Не выдала ли она себя? Нет, вряд ли. Задача Майлса была куда труднее, ему приходилось притворяться талантливым ученым. К счастью, немногие достаточно хорошо разбирались в дешифровке, чтобы поймать его на противоречиях, а он старался лично не встречаться с такими людьми.

Мистер Карсингтон внимательно рассматривал копию Розеттского камня. — Этот папирус, — сказал он, — как я понимаю, нечто необычное.

Она тоже смотрела на литографию, стараясь понять, что он в ней увидел. Фрагмент текста, написанного иероглифами. Под ним другой, почти целый параграф, написанный шрифтом, который некоторые ученые называли демотическим. Еще ниже — плохо сохранившийся текст на греческом с самыми главными строчками, объявляющими, что все три текста идентичны по содержанию.

— Розеттский камень? — спросила Дафна. — Как бы я хотела, чтобы в нем были бы хоть какие-то намеки на греческом. Но на нем только иероглифы… — Она взглянула на Руперта. — Вы спрашиваете, представляет ли он большую ценность?

Мистер Карсингтон кивнул.

— Я бы сказала, что да, — помедлив, ответила Дафна, начиная сознавать истину.

Она никогда не смотрела на папирусы с этой точки зрения. Она знала, что он стоил больше, чем многие другие, но ведь это был превосходный экземпляр. И только это имело для нее значение. Возможно, в этом отношении Майлс был прав: она не от мира сего. Ей и в голову не пришло убрать его в надежное место.

— Полагаю, его можно назвать очень ценным, — сказала она. — Он стоил дорого.

Дафна предсказала историю торговца о таинственном фараоне и его якобы нетронутой гробнице.

— Я говорила Майлсу, что он поощряет такие сказки и, вероятно, подает плохой пример, заплатив так дорого, — продолжала она. — Но все же он необыкновенный. Все иероглифы выписаны так красиво, изумительные иллюстрации. Я видела другие, но они не были произведениями искусства, большинство — имитации рукописи. И ни один не находился в таком хорошем состоянии. Неудивительно, что Майлс соблазнился.

Руперт мрачно перевел взгляд со стола на нее. Вид у него был озадаченный.

— И вы не догадываетесь, почему он потребовался грабителям? — спросил он. — Указатель к зарытым сокровищам?

— Нет, я не представляю, кто может быть настолько глуп, чтобы поверить в эту историю.

— И все же, может быть, другие подумали, что ваш брат, ученый, поверил в нее, — предположил он.

Майлс, казалось, действительно поверил, возможно, потому, что в чем-то оставался мальчишкой. Он был необычайно романтичен. Ее же романтизм засох и умер много лет назад, вскоре после замужества.

— Ни один образованный человек не поверит, что Ванни Аназ или кто-то еще может точно знать, что написано на этом папирусе, — возразила она. — Никто, я повторяю, никто не может прочитать иероглифы. Но на папирусах действительно есть символы, связанные с фараонами. Естественно, Майлс собирался искать подобные символы в Фивах. Там обнаружено несколько гробниц, наверняка найдутся и другие. Но остались ли в них сокровища, узнать невозможно.

— Кто-то в это верит, — сказал мистер Карсингтон. — Кто-то приложил немало усилий, чтобы украсть данный папирус.

— Но что это им даст? — с раздражением спросила Дафна. — Они не смогут прочитать его.

— Мой старший брат Бенедикт интересуется преступлениями. Он говорит, что обычный преступник — это личность подлая и хитрая, с невысоким интеллектом.

— Они верят, что Майлс может прочитать его, — сказала Дафна. — Боже мой! Они, должно быть, совершенно безграмотны… или страшно наивны… или…

— Французы, — подсказал мистер Карсингтон.

— Французы? — переспросила она.

— Я надеюсь, что это французы. Мой брат Алистер был в битве под Ватерлоо.

— Его убили?

— Нет, хотя и очень старались. — Руперт сжал кулаки. — Он остался на всю жизнь хромым. Я все ждал случая отплатить им, оказать такую же любезность.

В другом уголке Каира, находящемся не так далеко от них, у окна, выходившего во двор его дома, стоял элегантный человек средних лет. Он смотрел не сквозь решетку окна, а вниз, на предмет, который с благоговением держал в руках.

Жан-Клод Дюваль прибыл в Египет с наполеоновской армией в 1798 году. Вместе с солдатами пришла еще одна армия — ученые, исследователи и художники. Это они создали монументальный труд «Описание Египта». Для месье Дюваля эта армия эрудитов была доказательством превосходства французов: в отличие от варваров-англичан его соотечественники стремились к обогащению своих знаний так же, как и к военной победе.

Он находился в Египте, когда они нашли Розеттский камень и, как более высокоразвитая нация, сразу же поняли его ценность. Он был здесь и в 1801 году, когда англичане разбили французов под Александрией и отобрали камень, заявив, что это честно приобретенный военный трофей.

Дюваль все еще оставался здесь и двадцать лет сводил счеты с англичанами.

Однако несмотря на то, что он отправил во Францию огромное количество произведений египетского искусства, он не нашел ничего, что по значению приближалось бы к Розеттскому камню.

До данного момента.

Жан-Клод осторожно развернул папирус. Не целиком. Лишь настолько, чтобы убедиться, что это именно тот документ, который он разыскивал. Его люди уже не один раз ошибались. Но на этот раз ошибки не было, его главного агента Фарука не обманешь, и месье Дюваль снова свернул документ с той же осторожностью и немалой долей разочарования.

Впервые увидев этот папирус, он сразу понял, что в руки ему попалось нечто необычное. Но Дюваль не поверил в историю, рассказанную Ванни Аназом, чтобы оправдать немыслимо высокую цену, которую тот запросил. Все знали, что никто не может прочитать иероглифы, следовательно, никто не мог сказать, о чем говорится в этом папирусе. Но это был очень редкий экземпляр, и Дюваль преисполнился решимости завладеть им.

Но он не успел организовать кражу. Майлс Арчдейл, один из выдающихся, известных всему миру лингвистов, зашел в лавку Аназа, внимательно выслушал сказку о спрятанном давным-давно сокровище и забытом фараоне и, не говоря ни слова, заплатил баснословную цену.

И не надо быть гениальным лингвистом, чтобы понять почему: Арчдейл нашел ключ к дешифровке иероглифов. Он хранил свое достижение в секрете, ибо оно обещало великие открытия, и он хотел, чтобы честь и слава принадлежали ему одному.

Майлс Арчдейл предвидел, что этот папирус приведет к величайшим открытиям, далеко превосходящим все, чего достиг Бельцони, и по меньшей мере по значению равным Розеттскому камню — к неразграбленной гробнице фараона, полной сокровищ.

Дюваль развернул бумажную копию папируса. На ее полях были многочисленные заметки на английском, греческом и латинском языках, а также странные символы и знаки. Все это было выше его понимания.