Толкование сновидений - читать онлайн книгу. Автор: Олег Дивов cтр.№ 2

А я спокоен как вымерший динозавр. Я совершенно чужой на этом празднике жизни. Парю над ним и удивляюсь – какого черта меня сюда занесло? Мне ведь не нужно себе ничего доказывать, мне отлично известно, что я лучший. Для чего же я здесь? Деньги зарабатываю? Ох, вряд ли. Горжусь тем, что если в классическом слаломе торможу, зато тут молодец? Застарелый комплекс неполноценности залечиваю? М-м… Нет, конечно, приятно стоять у бортика и ждать, когда принесут медаль и чек. Но это совсем не главное. Дело просто в том, что я люблю съезжать. Так мы это называем – «съезжать». Богатая формула. На трассе случаются иногда моменты временного умопомешательства, когда ты становишься богом. Не с заглавной буквы, конечно, а вроде того придурка из Старшей или Младшей Эдды, который ходил с кувалдой и всех лупил по головам. Да, именно съезжать. Катаются чайники. Купаются э-э… купальщики. Хард-слалом задает лыжнику слишком жесткие рамки, чтобы называть сие действо «катанием». Вот мы и съезжаем потихоньку. Это как в F1, где нет водителей, только пилоты. Кстати, у нас и задача та же самая – носиться по узкой дорожке, которую тебе навязали.

Так, стартовала наша Мисс Америка. Злосчастный флаг, убитый австрийцем и наспех засунутый в «стакан», опять летит кому-то в морду. Нет, Штаты сегодня явно не в форме. От напряжения в горле пересохло, свистну-ка я ребятам, чтобы подбросили водички. Мне самому к бортику отходить нельзя, маркетинговая стратегия не велит. Обязан красоваться перед объективами, возвышаться и царить. Машка что-то говорит нашему комментатору, и интонации у нее на грани срыва. Бедная Машка. Когда она объяснялась мне в любви, у нее был примерно такой же голос. Если ей вступит в голову, что заполучить меня удастся только убив Кристи, она это сделает без промедления. Хотя вру. Мы с Марией оба страдаем комплексом превосходства. Убивать какую-то мелкую и худосочную француженку, которую в наш лихой «Ски Челлендж» никогда не пригласят, это по Машкиным понятиям моветон. Примерно то же, что для меня ревновать Кристи к ее прежним любовникам. Поэтому Маша искренне считает, что я просто временно заблудился, и это скоро пройдет.

«Ну что, Павел, как вы думаете, вас уже можно поздравить?» – «Нет». – «Это горнолыжное суеверие, или вы просто ждете выступления чехов?» – «Да». – «Сейчас на старте лучшие спортсмены чешской команды, вы полагаете, они могут улучшить ваши результаты?» – «Сомневаюсь. Золотой пары у чехов не будет. А вот Боян в принципе может разломать наш дубль. Конечно, трасса очень сильно разбита. Но вы же знаете, Влачек уже несколько раз из безнадежных внешне ситуаций вывозил отличное время. Это безусловно талантливый лыжник. Горжусь, что могу назвать его своим другом». – «Он лучший на сегодня, как вы думаете?» – «Я не сказал, что он лучший. Сегодня лучшие – Мария и я. А Влачек просто талантливый. Он еще не так ровно выступает, чтобы считаться лучшим. Извините, мы следим…»

Вот так, и только так. Спонсоры плачут. Народ стонет. А что же ты, милая Кристи? Что ты скажешь мне после? «Поль, ты неисправимый пижон». Умница. «Но я все равно тебя люблю». Правильно. Я тоже.

Нужно будет потом извиниться перед Бояном, если мое заявление пойдет в эфир. Потому что наврал я, ох, наврал… Ладно, через несколько лет я сам буду носиться с микрофоном, и мне будут врать другие лыжники. Элементарная физика – закон сохранения вранья в информационном поле.

Мисс и Мистер Америка, он четвертый, она пятая, вне себя от раздражения, но все равно с улыбкой идут к нам говорить комплименты. Злы они не на нас с Машкой, только на себя. «Пол, Мэри, сегодня ваш день». Ну, это мы еще посмотрим… «Когда сделаете круг почета, не целуйтесь слишком долго, можете замерзнуть! Ха-ха!»

Ха-ха-ха. Машка уже передумала рыдать, она хищно буравит глазами мой висок. Круг почета – забавная церемония. Но при этом удивительно торжественная. Представьте себе окружность. Нижняя ее точка – финишный створ, верхняя у подножия центральной трибуны, возле пьедестала. Золотая пара встает спина к спине в нижней точке и разъезжается коньковым ходом в разные стороны вдоль бортика, чтобы в верхней точке встретиться. По дороге победители радостно машут толпе, а им на головы сыпятся градом примороженные цветы, очень жесткие и травмоопасные от холода мягкие игрушки, какие-то флажки дурацкие и прочая дребедень. Под трибуной победители на приличной скорости заходят друг другу в лоб, но в последний момент чуть подтормаживают и мягко въезжают один другому в объятья. Вот, собственно, и все. А дальше уже всякая ерунда типа пьедестала, медалей, дипломов, чеков и душа из шампанского. Главное – круг почета. В жизни «челленджера» он случается только раз. Во всяком случае, пока исключений не было. Тяжело это сделать – чтобы два золота в одной команде. Чересчур жесткие трассы, чересчур мощная конкуренция.

Я кошусь на столпотворение у букмекерских терминалов. Ставки, которые собираются прямо с трибун, ничто по сравнению с денежными потоками, идущими по сети. Но для серьезных контор эти кабинки – элемент престижа. А лыжнику они напоминают: ты на ипподроме. Ты скаковая лошадь и жокей в одном лице. Десятки миллионов людей надеются на тебя, и миллиарды юро стоят на кону. Боян как-то признался, что иногда ему бывает стыдно. В самом деле, вот ты привез себе медаль, а в каком-нибудь Гондурасе у человека инфаркт. Я ему в ответ: а сто инфарктов не хочешь? А двести? Он даже в лице переменился.

А вот, кстати, и пошел Боян Влачек. Наши шибко образованные комментаторы, уверенные, что как пишется, так и слышится, упорно называли его «Влчек», пока я им не сделал внушение. По-русски фамилия Бояна будет Волков. М-да, стильно шпарит господин Волков. Тресь! Опять этот флаг улетел.

Машка инстинктивно жмется ко мне вплотную. Есть чего бояться, дружище Боян опасный соперник. В будущем сезоне он меня точно сделает. А если поднапряжется как следует, то и сейчас все может быть. У мужика на самом деле талантище, не хуже, чем в свое время у Стенмарка или нашего Жирова. «Продвинутый интеллект нижних конечностей», как это называет острослов Илюха. Для Бояна фактически нет чрезмерно разбитых трасс. Он в любой канаве выписывает идеальную траекторию. Мне часто приходится драться с горой, Бояну никогда. Я побеждаю не столько мышцами, сколько бешеным напряженеим мозгов. А этот талантливый чех подкачал мускулатурку – и ездит себе, посвистывая. Сам видел. И слышал. Пока что моя голова умнее, чем его ноги. Пока еще… Ох, красиво чешет! Впрочем, ему же хуже. Старый уговор – если разобьет мой золотой дубль, подарит мне свой «Порш». Уговору лет десять, мы тогда еще ни о каком золоте и ни о каких «Поршах», естественно, не мечтали. А сегодня все реально. Ох, как прет! Лучший результат на промежуточном. Машка шмыгает носом. Эй, старик! Полегче! Да что же ты делаешь?!

Казалось, мир взорвался, когда он упал.

За последними стартами уже никто особенно не следил. Боян, хромая, протолкался ко мне сквозь толпу репортеров, и я его расцеловал. «Катайся пока на „Порше“, старик. Я еще подожду». – «Договорились. В будущем сезоне он тебе достанется». – «Что с ногой?» – «Ерунда. Давайте, мои хорошие. Круг почета. Эй, Мария! Мысленно я с тобой! В смысле – на месте Павела. Ха-ха-ха!»

Ха-ха. Бронзовые и серебряные призеры уже начали распихивать толпу. Самые титулованные в мире «челленджеры», невзирая на прошлые заслуги, бегали по финишной площадке, оттирая прессу к бортику. Тоже в некоторой степени ритуал. Для золотой пары стараются все. Ну, вот и занавес. Финита. Поднимайте флаг. В году две тысячи двадцатом русские сделали «трижды двадцать». Мы – юбилейная, двадцатая золотая пара за всю двадцатилетнюю историю жесткого слалома. И Машка вовсе не собирается плакать. Она уже представляет, как мы обнимемся там, в верхней точке окружности.