Другая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Элен Алекс cтр.№ 3

Главные герои были непрофессионалами, киностудия заключала с ними специальные контракты, оговаривающие в основном их права, нежели обязанности. Но когда чуть ли не все родственники главных героев изъявили горячее желание тоже принять участие в этом фильме, Эйбу Робинсону пришлось особенно тяжело.

На второстепенные роли Эйб Робинсон пригласил неизвестных актеров из местных театров, на что Джефф Дармер едва не умыл руки.

— Ты собираешься снять фильм века, — сказал он Эйбу Робинсону, — а все роли отдал неизвестно кому.

— Но ведь именно простые люди с улицы, — сказал Эйб Робинсон, — и совершают обычно самые великие дела.

Эйб Робинсон числился продюсером и главным режиссером фильма, а Джефф Дармер и Джек Марлин его помощниками. Хотя участие всех троих в съемках картины нельзя рассматривать как-то однозначно. Фильм целиком и полностью был детищем Эйба Робинсона, а Джефф Дармер и Джек Марлин в основном радостно наблюдали за происходящим на съемочной площадке как бы со стороны.

Ну не то чтобы они совсем ничего не делали, нет. Просто они до конца не могли отнестись к данному проекту так же серьезно, как Эйб Робинсон.

А Эйб Робинсон, о, Эйб Робинсон представлял собой в то лето некую взрывоопасную смесь, к которой никому категорически нельзя было близко приближаться. Эйб Робинсон носился, вытаращив глаза, по всему городу и по всем примечательным местам за городом и изо всех сил боролся с миллиардами препятствий, встречающихся у него на пути.

Люк Беррер со своей неизменной кинокамерой бегал плечом к плечу с Эйбом Робинсоном и добросовестно снимал на пленку ничего ни для кого не значащие детали, встречающиеся им по дороге.

В конце данной процессии, состоящей также из актеров, костюмеров, визажистов, декораторов, ассистентов и всевозможных помощников, обычно не спеша шествовали Джефф Дармер и Джек Марлин. С чашечками горячего кофе и сигаретами, все такие воздушные и романтичные, насквозь пропитанные бесконечными монологами о смысле жизни, каверзах судьбы и человеческом предназначении.

Смотря сейчас кассету, которую Эйб Робинсон записал специально для меня, съемки этого фильма я вспоминаю тоже как отдельно взятое, милое и неповторимое кино. Теперь-то я ясно понимаю, почему актеры в конце съемок обычно кидаются друг другу на шеи и несколько дней безудержно рыдают, не в силах расстаться или хотя бы осознать, что этот период их жизни уже не повторится больше никогда. Ведь с каждым фильмом они проживают маленькую жизнь. И у этих маленьких жизней есть своя история и законы, свое начало и конец.

На последних кадрах фильма я обычно безудержно рыдаю. Думаю, что большое впечатление на меня производит именно то, что таких грандиозных событий, как наблюдение за съемками настоящего художественного фильма, в моей биографии никогда не было и вряд ли когда будет.

Моя жизнь всегда была скромна и обычна, круг домашних и знакомых ограничивался родителями и двумя столетними супружескими парами, с которыми мои родители по вечерам играли в преферанс. Вероятно, родители делали это из чувства солидарности с предстоящей старостью.

Это у моей подруги Камиллы родственников было несколько сотен, а может, и еще больше, и они не давали ей расслабиться ни на миг. Бесконечные дяди и тети, дедушки и бабушки, прадедушки и прабабушки целыми днями рассказывали Камилле о том, как ей надо жить, как выглядеть, что надевать, о чем думать и о ком мечтать.

А я-то что, мне и жаловаться не полагается. Всю жизнь я была предоставлена самой себе. А великие события все как-то не сваливались и не сваливались на мою бесшабашную голову.

И тут вдруг это лето. И знаменитые братья Тернеры, и Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин, Люк Беррер, известный сценарист Марк Тимпсон и два его помощника. А также все их галстуки-бабочки, вечерние смокинги, машины с откидным верхом, кинокамеры, микрофоны, осветительные приборы и бесконечные провода, через которые кто-нибудь непременно падал. И еще многое другое.

На последних кадрах фильма флейта Марка Роуза переходит на низкие спокойные тона. И это должно означать, что во всем мире теперь все будет хорошо, люди выйдут на улицы, крепко возьмутся за руки и улыбнутся миру, солнцу, свету и друг другу.

Но именно состояние покоя и ощущение того, что отныне все будет так, как надо, и приводят меня обычно в самое большое беспокойство. В этом мире с его строгими природными балансами и бесконечно спешащими по небу неизвестно куда облаками нужно быть постоянно бдительным и доверять только лишь себе одному.

Эйб Робинсон сказал, что если бы он знал, какое неизгладимое впечатление на меня произведут съемки самого обыкновенного художественного фильма, он бы и близко к киностудии меня не подпустил. Если бы я знала, что все так произойдет, сказала я ему, я бы сама к ним и на шаг не подошла.

А потом он улыбнулся и махнул рукой мне на прощание. Он улетел на другую сторону земного шара, а я прижала к себе кассету, которую мне удалось у него выклянчить, и осталась совсем одна.

Самым удачным местом в фильме я считаю то место, когда Алекс Мартин в сердцах хватает Камиллу за руку, а она в ответ дает ему звонкую пощечину. Это единственное место в фильме, где Алекс Мартин берет руку Камиллы в свою.

Но никто не знает, что это были вовсе не руки Алекса Мартина и Камиллы. Ведь по контракту к Камилле не имел право приближаться ближе, чем на полшага, никто из мужчин!

Это была моя рука и рука Джеффа Дармера.

А по лицу Алекса Мартина ударяет его жена, прошу любить и жаловать, Дора Мартин. Толстая Дора Мартин возжелала самолично треснуть благоверного супруга по физиономии и, наравне с прочими людьми, которые всеми правдами и неправдами постоянно пробирались на съемочную площадку, тоже остаться в истории.

У Доры была несколько пухловатая рука, и Люку Берреру пришлось снимать ее боком. А потом они с Эйбом Робинсоном долго пытались совместить кадры огорченного лица Камиллы и ее руки, бьющей неизвестно что в воздухе, и кадры пухлой руки Доры Мартин, резко приземляющейся на лицо мужа.

А впрочем, я сильно забегаю вперед, а мне надо постараться рассказывать все по порядку. Раз уж я вообще решила все это рассказать.

Но я, пожалуй, еще немного поболтаю о том, что такие замечательные события в моей автобиографии, как съемки самого настоящего художественного фильма, внесли некоторую сумятицу в мою тихую и размеренную жизнь. И потому-то я и решила набросать примерный план дальнейшего существования и пообещала самой себе хоть отчасти его придерживаться и не разбивать больше вдрызг сердце от того, что некоторые вещи, люди и события не повторятся в моей жизни никогда.

Многие идеи начинаешь понимать, когда остаешься совсем один. Например, то, что одиночество дает тебе огромные преимущества: теперь ты можешь выбирать. Вся жизнь только в наших руках, и если вы хотите, чтобы мир принадлежал только вам, вы должны все делать в нем первая.

Первая расставаться и первая мириться, первая приходить и первая прощать. Постоянно придумывать себе какие-то безумно важные и ответственные дела и с глубокой радостью тут же кидаться их выполнять.