Отряд тайных дел. Книга 1. Разбойный приказ - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 24

Дождь чуть уменьшился, из прохудившихся туч глянули вниз желтые звезды.

Друзья, захваченные в полон коварным хозяином-татем, на стороне которого закон, пара преданных слуг и здоровенный пес, да еще разбойный отряд, вот-вот должный вернуться. А что Митрий? Безоружен, гол, жалок. И как же ему теперь?

Что делать?! Вразуми, Господи!

В России вообще народ здоровый и долговечный. Недомогает он редко, и если приходится кому слечь в постель, то среди простого народа лучшими лекарствами, даже в случае лихорадки с жаром, являются водка и чеснок.

Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию

Май 1603 г. Шугозерье

Дрожа от холода, Митька привалился к воротам – безоружный, жалкий, нагой. В доме – враги, рядом, у будки, собака – сейчас доест, лаять начнет, а то и бросится. За ворота, конечно, выбраться можно – а дальше что? Как друзей-то спасти? Пока добежишь до Спасского… Да и не поверят там, хуже только будет. И помочь-то совсем некому – Василиска заперта, Прошка тоже, наверняка в подклети сидит. Нет у Митьки союзников… Отрок перекрестился, и слабая улыбка вдруг тронула его уста. Как это нет? А монах-тонник? Как бы только вот с ним переговорить? Подстеречь в сенях… Неплохая мысль, по крайней мере, лучше-то нету. Тогда и нечего больше думать, пора действовать!

И-и-и… р-раз! Помоги, Господи!

Оттолкнувшись от ворот, Митька стрелой промчался мимо собачей будки, ловким пинком опрокинул миску. Пес обескураженно заворчал и тут же зашелся злобным истошным лаем, рванулся на цепи – да отрок уже был далеко, на крылечке. Прижался к косяку, моля Бога, чтоб не заметили.

Не заметили! Выскочили на лай, посмотреть, все трое – хозяин и оба слуги. Закричали на собаку, забегали. Воспользовавшись суматохой, Митрий нырнул в сени – нос к носу столкнувшись с чернецом, в руках которого был зажат маленький свечной огарок, освещавший помещение тусклым дрожащим светом. Видать, и чернецу любопытно стало.

– Что еще… – начал было чернец, да Митька не дал ему договорить.

Взмолился, пав на колени:

– Тише! Христом-Богом молю – тише. Выслушай, Божий человече!

– Ну…

– Хозяин и служки его – разбойники, тати. Подкарауливают одиноких путников да продают в холопы по лесным беломосцам. Дружек моих уже схватили, теперь и до тебя черед придет. Все так – Богородицей клянусь Тихвинской!

– Так ты из Тихвина? – неожиданно обрадовался тонник. – А мне ведь туда и надо. Знаешь дорогу? Покажешь?

– Знаю, покажу, – заверил отрок. – Моих только освободить надо.

– Освободим… ежели не врешь.

– Клялся же! Я вот что… я вон тут, за старый сундук спрячусь. А ты…

– Понял, приду незаметненько. Жди с Богом.

Услыхав на крыльце тяжелые шаги, Митька юркнул в свое убежище. Поверил ли ему монах? Если нет – схватят, как пить дать схватят. Одно хорошо – убивать не будут, не для того хватали, чтобы убить. А из любой кабалы и сбежать недолго, ежели места знать да подготовиться хорошенько.

– Никодим, пса с цепи спусти, – обернувшись на пороге, распорядился Демьян Самсоныч. Грузная фигура его на миг закрыла проглянувшие в небе звезды. Ливень почти закончился, лишь моросило.

– Почто не спишь, Божий человек? – снова пробасил хозяин.

– Обет дал, покуда молитв да поклонов не сотворю – не спати, – со смешным акцентом отозвался монах. – Все – под открытым небом. Вот и сейчас на двор выйду…

– Так дождь же!

– И хорошо, что дождь. Тем и благостней.

Монах направился к выходу, но Демьян Самсоныч придержал его властною сильной рукою:

– Погодь. Сейчас распоряжусь. Никодим! Эй, Никодиме! Пса спустил ли? Нет еще? Тогда не спускай. Помолится тонник, опосля и спустишь.

Все затихло, скрипнув, захлопнулась дверь. Митька приподнялся… и тут же спрятался обратно – протопав по крыльцу, в дом ворвался служка, отворил дверь в людскую.

– Хозяин-батюшка!

– Что еще? – из глубины помещения донесся недовольный бас.

– Чернец-то этот, тонник, видать, до утра молиться собрался!

– Ну так пусть его молится.

– А как же мы его…

– Вот утром и сымаем. Молитву-то святую обрывать – грех! Да никуда он от нас не денется… Ежели ты, Никодим, не проспишь.

– Уж не просплю, батюшка. Чай, с кажного пойманного мне – две деньги.

Демьян Самсоныч гулко расхохотался:

– Это с той троицы – по две деньги, по копейке, так. Потому, как ты их и привел. А тонник-то сам пришел, так-то!

– Так мне ж, батюшка, еще с пастушонком делиться…

– А это уж твои дела, Никодиме. Ну, ступай, ступай, паси чернеца. Так и быть, деньгу накину.

Дверь захлопнулась.

– «Деньгу накину», – гунявым шепотком передразнил Никодим. – Больно много – одна деньга! Хоть бы копейку, а лучше – алтын. Ох-ох-ох… – Он потянулся, зевнул. – Теперь вот не спи, стереги тонника. А чего его стеречь-то, коли собака имеется?

Еще раз зевнув, служка вышел на крыльцо, так и не закрыв за собою наружную дверь. С улицы несло сырым холодом и псиной. Уныло моросил дождь, но вроде как посветлело – по крайней мере, уже можно было хорошо различить забор, пристройки, деревья. То ли разошлись тучи, то ли просто уже наступало утро. Скорее, второе. В этакое-то время как раз самый сон.

– Ох-ох-ох, – Никодим снова заохал, прошел к людской, отворил дверь, позвал: – Господине, спишь ли? Эй, Демьян Самсоныч. Спит, слава те, господи! Сейчас и я…

Принеся из людской какую-то рвань – то ли тулуп, то ли побитую молью волчью шкуру, – Никодим подстелил ее на старый сундук, за которым прятался Митька, и, еще раз зевнув, улегся, подтянув под себя ноги. С улицы доносились молитвы. Глуховато так, слов не разберешь, но слышно.

– Ну, молись, молись, – довольно прошептал слуга. – А мне-то уж под дождем неча делати.

Замолк. И вскоре захрапел, на радость Митрию. Отрок осторожно пошевелился – храп тут же прекратился, видать, чуткий сон оказался у служки. Снова храп. Ветер шевельнул открытую дверь – скрипнули петли. Ага, Никодим не шелохнулся и храпеть не перестал, видно, на скрип не реагировал, звук-то напрочь привычный! Очередной порыв ветра швырнул на крыльцо холодную морось. Снова скрипнула дверь. Митька улучил момент – приподнялся… Застыл, дожидаясь нового скрипа. Дождался. Сделал пару шажков. Потом – во время скрипа – еще. Служка не шевелился. Так, осторожненько, согласовывая каждое свое движение с дверным скрипом, отрок наконец выбрался на крыльцо и, спустившись по ступенькам, облегченно вздохнул.

Монах вопросительно оглянулся, замолк.

– Ты говори, говори, человече Божий, – испуганно попросил Митька. – Что хочешь говори – да только нараспев, как молитву. Помни, времени у нас мало – до утра только. А утром… – Отрок горестно махнул рукою.