Орда. Книга 1. Месяц седых трав - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 10

– Ты что это мелких забижаешь?

Ну, так оно всегда и делается…

Оглан-Кучук, так звали этого не самого слабого в кочевье Олонга парня. Уж конечно, он был куда сильнее Баурджина, да и выглядел соответствующе – широкоплечий такой, мускулистый – не то что худенький Баурджин.

И тем не менее Дубов снова прогнал страх, причем сделал это уже вполне уверенно, на правах полного хозяина доставшегося ему каким-то чудом подросткового тела.

Драка состоялась тут же, за юртой. Согнувшись и широко расставив руки, Оглан-Кучук, ухмыляясь, шел на худенького Баурджина, как японский танк на зарывшегося в окопе красноармейца. Неудержимо так приближался Оглан-Кучук, с некоторой даже ленцой, но раскосые глаза его смотрели пристально, цепко. Вот когда Дубов пожалел, что никогда в жизни не занимался боксом! Сейчас бы р-раз – и пишите письма. Уж постарался бы, отправил задиру в нокаут. Да, жаль с боксом не вышло. Приемы самбо Иван, конечно, изучал – но давно, еще в тридцатые, ну и в войну, когда командовал разведкой. А вот потом как-то и все…

А Баурджин, оказывается, тоже кое-что знал. Согнулся, пошире расставив ноги. Дождался, когда станут различимы зрачки в глазах соперника, и, не дожидаясь атаки, сделал выпад первым. Просто резко выбросил вперед правую руку, стараясь уцепить врага за ключицу… уцепил… И сам же оказался в ловушке – Оглан-Кучук был явно сильнее, чем сейчас и воспользовался, ухватив Баурджина за плечи. И потащил влево, затем – резко – вправо. Юноша был начеку – знал такие приемчики и сопротивлялся изо всех сил. Притворно дернулся назад – и тут же рванулся вперед, пытаясь достать соперника головой. Тот отпрянул, уходя влево, одновременно выставляя вперед правую ногу… о которую и споткнулся Дубов. А споткнувшись, полетел кувырком в траву…

Все окружавшие борцов кочевники – и откуда они только взялись? – презрительно захохотали, наперебой хваля Оглан-Кучука, который, как и пристало победителю, принимал поздравления с самым непроницаемым видом.

Баурджин поднялся на ноги и медленно пошел прочь. Он был слишком слабым бойцом и хорошо осознавал это. Как и другое. Баурджин-Дубов улыбнулся: как там говорил товарищ Сталин, объясняя необходимость форсированной индустриализации? «Если мы будем слабыми – нас сомнут». Примерно так. Вот и здесь то же самое – если Баурджин будет слабым, его сомнут, свалят. Значит, нужно стать сильным. И хорошенько освоить борьбу. Впрочем, не только ее – но и другие воинские искусства, ведь скоро – осенью – большая охота. Как покажет на ней себя молодой человек – так к нему и будут потом относиться, без различия, из какого он рода, богатого или бедного. И бедный человек – если он багатур – может в жизни добиться многого, случаев предостаточно. Верно и другое правило: если беден, не родовит, да еще и слизняк – все, можешь поставить крест на своей никчемной жизни. Так и будешь подавать другим поводья коня. Все правильно. Чтобы вырвать у судьбы удачу, нужно быть сильным – и физически, и морально.

Всю ночь кочевники – разумеется, только те, кто был близок к старому Олонгу или его сыновьям, – пили хмельной кумыс, громко хохотали да пели протяжные степные песни. Несколько раз в юрту звали наложниц, в том числе и Хульдэ, и тогда на какое-то время песни прерывались похабными шутками да женским визгом. В общем, веселились до утра. А вот Баурджину, ночевавшему прямо на земле под черным ночным небом, было грустно. Особенно когда пронеслась мимо Хульдэ, вовсе не выглядевшая озабоченной или несчастливой.

Кто-то гуляет с друзьями, а кто-то грустит в одиночестве – что ж, такова жизнь, и ее нужно уметь подстраивать под себя. Кстати – Дубов спросил Баурджина-себя, – а почему у него нет друзей? Где те, кто тогда нес его, раненного кераитской стрелою, от дальних урочищ? Где они? Тощий, как тростник, Гаарча, толстощекий Хуридэн, пепельноволосый, чем-то напоминающий типичного советского интеллигента Кэзгерул Красный Пояс? Есть еще неплохие парни – здоровяки Юмал и Кооршак, мелкий болтун Гамильдэ-Ичен… Да, они все бедны – а бедный и неудачливый может быть только прислужником на чужом пиру счастья! Но почему они бедны? Впрочем, это не от них зависит… Нет, не так надобно ставить вопрос – почему они не вместе? Почему не держатся друг за друга, не помогают во всем? Да, пусть пока неудачники, пусть слабаки, но «если в партию сгрудились малые…» Как там дальше у Маяковского? «Сдайся враг, замри и ляг!» – вот как! Вот так и нужно действовать!

Утром, когда дорогие гости уехали, пьяно покачиваясь в седлах, Баурджин, улучив момент, спросил у Хульдэ про ребят – про Гаарчу, Хуридэна, Кэзгерула Красный Пояс. Где их черти носят?

– На самых дальних и плохих пастбищах, где же еще-то? – презрительно скривилась девушка. – Они родились не под счастливой звездой – потому и бедны, и неудачливы.

– А я? – вскинул глаза Баурджин. – Я ведь тоже беден.

– Да. – Хульдэ спокойно взглянула ему прямо в глаза. – Ты был – как они. До недавних пор.

– Надо же, – подивился юноша. – А что изменилось?

Хульдэ отвела глаза:

– Многое… Не знаю, как и сказать… не могу… Но я чувствую! Ты уже не тот, что был раньше.

– Вот как? – Баурджин неожиданно улыбнулся. – Лучше или хуже?

– Другой… И этот другой мне нравится! В отличие от того, прежнего…

Хульдэ обняла парня, крепко прижимаясь всем телом.

– Пойдем… – тихо позвал Баурджин. – Поедем к макам.

– Зачем куда-то ехать? Просто зайдем за коновязь… Стойбище-то пустое… Да. Чуть не забыла – завтра хозяин отправит тебя на дальние пастбища. Ведь ты уже совсем выздоровел.

– На дальние пастбища?

– Но это завтра… А сейчас иди сюда… иди же…

Проворно сбросив одежду, Баурджин и Хульдэ завалились в траву…

Дул ветер, пригибая к земле траву, по небу ползли темные облака, громыхнул отдаленный гром. «Помоги мне, Господи!» – прошептал Тогорил.

И. Калашников. Жестокий век

Тысяча сто девяносто пятый год! Двенадцатый век, почти тринадцатый! Если, конечно, шаманка Кэринкэ сказала правду. Удивилась, конечно, – уж больно странный вопрос задал Баурджин – какой, мол, сейчас год? Год зайца, какой же еще? А от рождения Иисуса Христа? Хм… Вот тут шаманка задумалась, она ведь не была христианкой, как старый Олонг и большинство из его людей. Старый хан мог бы настоять, чтоб колдунья приняла крещение, но опасался, как бы не поубавилось у нее от того колдовства, да и не очень-то хотелось ссориться с древними божествами, лучше уж со всеми жить в мире и согласии. Так и осталась Кэринкэ язычницей, как и еще несколько пастухов. Остальные же, во главе с ханом, исповедовали христианство, да не простое, а особое – жили по заветам древнего патриарха Нестория, который считал, что Иисус Христос был рожден человеком, а Божество вселилось в него уже позже. И точно так же верили найманы, кераиты, монголы… не все, часть, но не самая малая. С язычниками уживались мирно – вера не пастбища, делить нечего, уж кто как хочет, пускай так и верит, только общие обычаи не нарушает. Скажем, монголы-язычники, поклонники небесного бога Тэнгри и множества других богов, никогда не мылись сами и не мыли посуду – вода считалась потоками богов, и вымыться – значит жестоко оскорбить их. Потому и все остальные – христиане, буддисты, магометане, огнепоклонники – кого тут только не было! – совершали омовения либо в закрытых от постороннего глаза местах, либо ночью…