Вещий князь. Книга 3. Из варяг в хазары - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 34

— Салям, Сармак! — кивнул он тому, что таился за камнем.

— Здрав будь и ты, Истома-хакан, — покинул укрытие Сармак — тот самый угрюмый болгарин, что не так давно выручил его с лошадьми. Впрочем, болгарин ли? Нет, печенег! Один из тех, что волками рыскали по степям, неся несчастья хазарам. Пока еще только хазарам…

— Ну что? — Печенег кивнул на левый берег, где были разбиты шатры и суетливо копошились люди.

Истома усмехнулся:

— Где?

— Там, за излучиной, через три поворота. У большого черного камня, где порог.

— У какого камня?

— Да он приметный, с руной «Путь», в виде ползущей змеи. Заметишь.

— Плату принес? — Истома зачем-то оглянулся на тот берег, словно оставшиеся там караванщики могли подслушать беседу, которая велась на языке хазар, схожем с болгарским и языком кочевников-печенегов. В принципе, это был один и тот же язык — тюркский. Кстати, и писали на нем тоже рунами, только, конечно, отличными от северных, норманнских.

Вместо ответа Сармак полез за пазуху.

— Вот. — Он протянул на ладони крупный изумруд, отшлифованный ярким овалом и оправленный в золото. Глаза Истомы алчно зажглись. Не обманул, печенег! Задаток оказался хоть куда. Тем не менее Мозгляк нарочито небрежно замотал изумруд в тряпицу и осведомился насчет остального.

— Остальное — потом. Как сделаешь. Не бойся, не обманем.

Еще раз напомнив предателю про камень с рунами, Сармак исчез за камнями. Где-то рядом раздалось конское ржание.

Дождавшись, когда печенег уйдет, Истома, не удержавшись, развернул тряпицу и долго всматривался в матовый огонь камня. Затем осторожно спрятал самоцвет в пояс и, довольно прищелкнув языком, направился к лодке…

Якимча с рождения был тупым. Некоторые дети почти с колыбели резвы, другие — тихушники, некоторые — плаксы или, наоборот, слишком смешливые, а вот Якимча был тупой. С трудом доходили до него самые простые понятия, родичи рукой махнули — тупой и тупой. Хорошо хоть, боги силенкой не обидели — дали на троих, если не больше. Росту Якимча большого, косая сажень в плечах. Голова, правда, маленькая, сам-то пучеглазый, рот слюнявый, нос вислый, как коровий сосок. В общем, вид как вид, обычный. Родись Якимча где-нибудь среди свободных бондов севера — знатным стал бы берсерком, медведем-воином, впадающим во время битвы в магическое исступление, безмозглым, зато чрезвычайно воинственным и опасным, как для врагов, так и для своих. А если б так случилось, что родился Якимча беком, — стал бы беком-правителем, ничуть не хуже других, это ничего, что ума нету, для правителя-то ум без надобности, многие прекрасно без ума обходились, обходятся и обходиться будут. Да велика ли важность — ум? Как говорят хазары: ум — или он есть, или его нет. Вот последнее — как раз про Якимчу.

Не на далеком Севере родился Якимча, и не в богатом и знатном роде, а то бы и вправду скоро князем стал, звался бы — Якимча Тупой, или нет, советники бы поблагозвучнее прозвище придумали, к примеру — Якимча Неистовый, или, еще лучше, — Якимча Справедливый. Но не повезло Якимче, что поделать. Появился он на свет лет за двадцать до описываемых событий в лесной мерянской семье, из тех, что не имеют ни городов, ни кораблей, ни торговли, а живут в землянках, зарывшись в землю. Тесно, неудобно, да зато тепло. И всё бы и здесь хорошо было, да только, вот беда, соседнее племя постоянно разбоем промышляло; как-то раз и напали. Выглянул Якимча из землянки, посмотреть, что за шум. Тут его дубинкой по башке и огрели. И так-то ума не было, а уж от такого удара… Короче, очнулся Якимча связанным и в беспросветное рабство проданным. И началась его рабская жизнь, к которой, впрочем, Якимча быстро привык и даже находил в ней определенное удовольствие. И, главное дело, ущербным себя не чувствовал. Ум-то — он рабу зачем? За раба всё хозяин решает — что делать, что есть, где и с кем спать. На то он и хозяин, чтобы всё решать. А от раба что нужно? Послушание и работа. Кинет хозяин лепешку заплесневелую — с радостью подними и вкушай благоговейно. И хозяином своим гордись — вона он какой сильный да мудрый. А уж какой уважаемый — все соседи боятся. Зато живи себе с ним, как за каменной стеной, забот-хлопот не зная. Было б хоть сколько-нибудь мозгов — гордился б такой жизнью Якимча. Ну и что, что свободы нет. Зато покормят вовремя, и это есть… учеными словами говоря — уверенность в завтрашнем дне!

Так вот и жил себе Якимча-раб у Хартюма — болгарского кочевого бека, покуда не сложил хозяин-бек буйную свою головушку в одном из набегов. Всё имущество Хартюма перешло к его родственникам, которые, паразиты такие, быстренько всё добро и распродали в Булгаре-городе, пока торговый сезон не закончился. Вот там-то и приобрел Якимчу по сходной цене старый варяг Хакон. И ведь не прогадал — сильного невольника получил, преданного, только что глупого — так ведь это и не плохо совсем. С чем единственно у Якимчи нехорошо было, так это с девками. Незнамо уж как он первую испробовал — кто видал, говорят, страшная была да старая, — а только с тех пор, как видел Якимча красивую девку, шалел, да так, что мог и делов натворить.

В таком случае следовало его по башке посильнее ударить чем под руку попадется, желательно потяжелее, о чем честно и предупредили Хакона при покупке, да тот, похоже, забыл. Впрочем, пока и случая, на Якимчу такое влияние оказывающего, не представлялось. А так, в целом, доволен был Хакон рабом — силен, работящий. А про особую его к женскому полу тягу только Хакон знал, да еще Альв Кошачий Глаз — вместе на рынок ходили. Вот этого-то Якимчу и выпросил Альв у Хакона — кольев нарубить. Хакон, конечно, поворчал, но раба уступил, а зачем Альву колья — не спрашивал, не очень-то это ему знать было интересно. Прихватив с собою глупо улыбающегося невольника, Альв углубился в лес, где Якимча и трудился, не покладая рук, вырубая нужные колья, до тех пор, пока не стемнело. А как только в небе зажглись первые звезды, махнул Альв Якимче — хватит, мол. Подошел ближе, похлопал Якимчу по плечу — хорошо, мол, работал. Якимча умильно затряс головой.

— За работу будешь награжден. — Кошачий Глаз оглянулся по сторонам. — Понял?

Якимча радостно закивал:

— Понял! Две лепешки!

— Нет, не то, — засмеялся Альв. Якимча осклабился еще радостней:

— Три лепешки! Пять! — В подобную щедрость Якимча был не в силах поверить, а больше, чем до пяти, считать не умел. Так и причитал, пуская слюни: — Пять. Пять. Пять лепешек!

— Нет, не лепешки, — покачал головой Альв. Разочарованный Якимча готов был вот-вот заплакать.

— Не лепешки, — заговорщически подмигнув невольнику, продолжал варяг. — Девка! Девку хочешь?

— Девка! — Якимча обрадованно хлопнул в ладоши. — Девка! Якимча хочет.

— Так иди. Я покажу куда. Девка там ничья, так, приблудная… Во-он в той ладейке. Заберешься?

Якимча закивал.

— Девка, правда, в клетке, клетку сломаешь, невелика беда, потом починим. Понял? Ну иди, смотри ладью не перепутай — во-он та, крайняя. Там тебя и ждет девка. Беги!