Дарий - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 123

Против восстания в Милете выступил один-единственный человек. Это был логограф Гекатей. Сначала он долго перечислял все подвластные персам народности и указывал на военную мощь персов. Затем, когда ему не удалось убедить совет и народ, он предложил согражданам добиться по крайней мере хотя бы господства на море. На постройку сильного флота Гекатей предлагал употребить сокровища из святилища Аполлона в Бранхидах, иначе враги разграбят эти богатства.

Совет Гекатея милетцы не приняли, опасаясь гнева Аполлона.

Тем не менее восстание началось.

Один из друзей Аристагора отправился в Миунт навстречу флоту, возвращавшемуся с Наксоса. Ему было поручено поднять на восстание команды кораблей и захватить в плен тиранов, ставленников персов.

Моряки-ионийцы охотно согласились на мятеж, захватив в плен почти всех тиранов, возглавлявших отряды кораблей из разных городов. Многие из тиранов были убиты. Но некоторых сограждане отпустили, не причинив вреда, памятуя их доброе правление.

После этого Аристагор во главе объединенного флота стал обходить все города Ионии, всюду уничтожая тиранию и провозглашая демократию. Всего за несколько дней к восставшему Милету присоединились двенадцать эллинских приморских городов.

Представители восставших городов собрались в Бранхидах, где избрали объединенный совет стратегов: для оплаты военных расходов была начата чеканка монеты из Электра [165] по единому общему стандарту – вместо старых монет различной чеканки.

После совещания в Бранхидах Аристагор отправился в Грецию с намерением добиться помощи от Афин и Спарты.

Аристагору не удалось убедить спартанцев оказать помощь восставшим ионийцам.

Явившись в афинское народное собрание, Аристагор сумел уговорить своих слушателей послать в Азию войско, ссылаясь на то, что Милет – афинская колония и поэтому долг афинян помочь родственному населению города, оказавшемуся в трудном положении. Афиняне снарядили двадцать триер в помощь ионийцам. Еще пять триер прислал город Эретрия, что на острове Эвбея.

Древнегреческий историк Геродот [166] , описавший Ионийское восстание в своем труде, замечает по поводу успеха Аристагора в Афинах: толпу обмануть легче, нежели одного человека, ибо спартанский царь Клеомен не поддался на уговоры Аристагора.

Когда в Милет прибыли афинские и эретрийские корабли, Аристагор послал объединенное войско ионийцев и примкнувших к ним пеонов [167] против Сард. Сам Аристагор с войском не пошел, а остался в Милете, передав главное командование своему другу Гермофанту.

Артафрен, не ожидавший столь стремительного наступления восставших, не сумел организовать оборону города. Сарды были взяты и сожжены восставшими. Артафрену удалось спасти лишь акрополь, находившийся на неприступной скале. Впрочем, восставшие не смогли воспользоваться своим успехом, поскольку во время пожара сгорел и храм лидийской богини Кибелы. Все это настроило лидийцев против восставших, и они, объединившись с находившимися в Сардах персами, выбили ионийцев и их союзников из наполовину сожженного города.

Пребывавший в Сардах тиран Гиппий, несколько лет назад изгнанный афинянами и нашедший пристанище у Артафрена, со стены сардской крепости опознал щиты афинских гоплитов, которые бесчинствовали в захваченном городе, поджигая все, что могло гореть.

Гиппий сообщил обо всем увиденном Артафрену, который пришел в негодование, поскольку незадолго перед этим афинское посольство вручило ему землю и воду, прося лидийского сатрапа стать союзником афинян в их очередной распре со спартанцами. По мнению Артафрена, вмешательство афинян было не просто помощью восставшим соплеменникам, но вызовом персидскому царю, власть которого над собой афиняне таким способом признавать отказывались.

Дарий был занят постройкой нового дворца в Сузах, когда примчался гонец от Артафрена с известием о восстании ионийцев и об уничтожении Сард.

Дарий выслушал гонца с непроницаемым лицом. Он задал гонцу всего один вопрос:

– Кто такие афиняне?

Ему пояснили: в Аттике есть город-полис Афины, с независимым демократическим правлением. Его жители родственны ионийцам по языку и обычаям. Царь усмехнулся потребовал свой лук, вложил в него стрелу и пустил в небо.

Когда стрела исчезла в вышине, Дарий сказал:

– Ахурамазда! Дай мне возможность отомстить афинянам!

Обычно персы таким способом обращаются к божествам, влияющим на человеческую жизнь, дабы они не укоротили ее до того, как проситель не осуществит свою месть.

За обедом Дарий велел призвать пред свои очи Гистиея, которого он давно уже не видел.

Гистией явился к царю и услышал от него следующее:

– Мне стало известно, Гистией, что твой зять Аристагор, которому ты поручил Милет, восстал против меня. Он призвал на помощь неких афинян из Греции и с ними вместе эретрийцев, которые, конечно, еще понесут кару за свои подлые дела. Так вот, восставшие выступили в поход и разрушили Сарды. Как тебе кажется, хорошо ли это? Как могло случиться такое? Не обошлось ли тут без твоих козней, Гистией?

Эллин, с трудом сдерживая внутреннюю радость от услышанного, изобразил на лице горестное изумление.

– Государь! – сказал он. – Какие слова ты произнес? Неужели я мог подстрекать к какому-нибудь действию, от которого у тебя потом возникнут великие или малые беды? С какой целью я стал бы это делать? Чего мне еще недостает? Разве нет у меня всего, что есть у тебя, и разве я не удостоен участия во всех твоих замыслах?

Если Аристагор действительно отважился на восстание, то знай, что сделал он это исходя из собственного разумения или, точнее, глупости. Я просто не могу поверить в то, что услышал от тебя, повелитель. Если же все это правда, то пойми, какую ошибку ты допустил, так долго удерживая меня подле себя. Будь я в Ионии, ни один город там не осмелился бы восстать, поверь мне. Прошу тебя, позволь мне отправиться туда, чтобы я мог восстановить прежнее положение и моего зятя-недоумка, который повинен во всем. Клянусь всеми божествами персов, я не сниму с себя хитона, в котором выеду из Суз, покуда снова не сделаю ионийцев твоими данниками, государь.

Дарий выслушал Гистиея, не сводя с него проницательных глаз, стараясь обнаружить в лице милетского тирана и в его голосе хоть искру фальши. Однако Гистией, всю жизнь занимавшийся обманом, и в этом случае был на высоте, ловко усыпив подозрительность царя.